— Найяр!
Он больше не оборачивался. Дверь покоев открылась, вернулся лекарь. Вместе с ним прорвался в покои и Хэрб. Парень взглянул на меня и кинулся на помощь.
— Отпустите, отпустите ее немедленно! — закричал он, ударив одного из наемников по лицу.
Мужчина поморщился, но не выпустил моей ноги. Лекарь срезал панталоны, тяжко вздохнул и взялся за инструменты.
— Хэрб, помоги! — снова завизжала я, затравленно глядя на него сквозь пелену слез.
— Пошел вон, — рука Найяра оторвала парня от лекаря, в которого тот вцепился, и Хэрб отлетел к стене.
Он вскочил, но герцог ударил Хэрба в лицо, и тот вновь упал.
— Держи, — нервно велел Лаггер Габи, — не тяни сильно, порвешь.
— Най! — в отчаянии закричала я, чувствуя в себе руку лекаря.
А потом пришла боль, острая, мерзкая, изматывая душу больше, чем тело. Я заходилась в крике, проклиная того, кто забирал у меня то единственное, что могло примирить меня с положением шлюхи и ведьмы. Найяр зажал уши и зажмурился, плечи его тяжело вздымались и, кажется, этот суровый зверь плакал. Хэрб подполз ко мне, теперь его уже никто не останавливал, гладил по лицу и все что-то говорил и говорил, так же, как и я, захлебываясь слезами. Я не слышала, ничего не слышала, только смотрела на того, кого буду отныне ненавидеть всем своим существом. Даже уже не кричала, хотя пытка, казалось, продолжалась вечно.
— Все, — глухо произнес лекарь отступая от меня.
Его одежда и руки были в крови.
— Передник забыл, — отстраненно произнес тар Лаггер, собрал свой инструмент и направился к выходу. Уже дверей он покачнулся и взялся за грудь. — Прости меня, девочка, видят боги, я не хотел, — сказал он, не глядя на меня, и вышел.
Наемники все еще держали меня, на них я не смотрела. Герцог вытянул руку и облокотился на стену рядом с окном.
— Ваше сиятельство, — позвал один из воинов.
— Свободны, — выдохнул Найяр.
Меня отпустили, но я так и осталась лежать, продолжая смотреть на герцога. Он бросил на меня косой взгляд и оттолкнулся от стены.
— Все свободны! — повысил он голос, но Хэрб так и не отошел, все еще гладя меня по волосам. — Заберите щенка, — сухо велел герцог, и наемники утащили сопротивляющегося юношу.
Габи обмыла меня, положила между ног большой кусок ткани и завернутый в тряпицу ледяной кусок мяса.
— Так надо, — всхлипнула она.
— Вон, — устало произнес Найяр.
— Постель…
— В других покоях, сюда мы не вернемся, — ответил герцог.
Он опустился на колени перед кроватью, взял меня за руку и прижался щекой к ладони.
— Прости меня, — прошептал герцог, глядя мне в глаза. — Так было нужно.
— Уйди, — хрипло попросила я.
— Сафи…
— Я не хочу тебя видеть, — равнодушно произнесла я и закрыла глаза.
— Сафи! — вскрикнул Найяр и закончил шепотом. — Прости…
Я никак не отреагировала, только отдернула руку.
— Любимая…
— Ты меня потерял, — сказала я и снова посмотрела на него. — Меня у тебя больше нет.
Герцог отшатнулся, вскочил на ноги, несколько мгновений смотрел на меня страшным затравленным взглядом, а после выбежал из покоев. Я вновь закрыла глаза, стараясь не думать, что я потеряла то единственное, что имело в моей жизни настоящую ценность. Отнял. Все отнял… Слезы заструились по щекам, но я не обращала на это внимание. Опустошение было настолько полным, что даже боль внизу живота ускользала от моего сознания. И когда появилась Габи, чтобы напоить меня очередным настоем, я послушно открыла рот и проглотила все, что она мне дала. Так же никак не отреагировала, когда меня перенесли в другие покои, смыли остатки крови с тела, переодели в чистое и уложили на кровать. Мне было все равно.
Так же было безразлично возвращение пьяного в стельку герцога, который еле попал в двери. Он добрел до кровати с моей стороны, тяжело опустился на пол и, сжав мою руку, уснул. Руку я так и не отняла, просто было все равно. И зайди сюда убийца, я бы встретила его все с тем же безразличием. Потому что мне было все и абсолютно все равно.
— Госпожа, госпожа, — я открыла глаза и посмотрела на Габи. — Вам нужно поесть.
— Не хочу, уйди, — отмахнулась я, отворачиваясь от нее.
— Вы уже два дня ничего не едите, — Габи всхлипнула. — Пожалуйста.
Я проигнорировала ее. Открылась дверь в покои и послышались тихие шаги.
— Опять отказалась? — услышала я шепот, чей он, я прекрасно знала. — Уговори.
— Госпожа, — Габи снова позвала меня, но я только плотней закрыла глаза.
— Проклятье, — прошептал герцог. — Зови ее мальчишку, может он уговорит.
Он боялся меня, я это чувствовала, боялся моего взгляда, боялся заговаривать со мной, даже говорить громко опасался, ожидая, что я снова буду гнать его. Спал герцог в той же опочивальне, но на кушетке, которую принесли на следующее утро после кошмара. Проснувшись на следующее утро на полу, все так же вцепившись мне в руку, Найяр посмотрел на меня, встретился с пустым взглядом и, молча, вышел. Вернулся к обеду, принес бульон и попытался накормить. Горячий бульон полетел ему в лицо. Герцог закрыл глаза, протер лицо рукой и снова вышел.
Потом пришел вечером, снова пьяный. Долго сидел напротив и смотрел на меня.
— Сафи, — позвал меня Найяр, я не обернулась. — Сафи, дамы часто делают эту операцию. У нас еще будут дети.
— Замолчи, — глухо попросила я.
— Сокровище мое…
— Заткнись! — заорала я, закрывая уши.
— Мне тоже тяжело! Это мог быть и мой ребенок, наш ребенок! — выкрикнул он в ответ, и я закрыла голову подушкой.
Найяр пересек опочивальню и нагнулся надо мной. Дернул подушку и развернул к себе лицом. Я сморщилась от облака винного перегара, окутавшего меня. Герцог отшатнулся, вернулся на свою кушетку и снова смотрел.
— Я люблю тебя, — тихо произнес он.
Я швырнула в него подушкой и снова заткнула уши. С того момента он замолчал, больше не трогая меня. Появлялась Габи, заходил тар Лаггер, который осмотрел меня, напоил каким-то снадобьем, после которого я провалилась в сон. Но, прежде, чем я уснула, он сидел рядом и смотрел на меня все тем же виноватым взглядом.
— Я не виню вас, — произнесла я.
— Мне от этого не легче, — ответил лекарь и несмело коснулся моего плеча, но тут же убрал руку, а вскоре я уснула.
Хэрба ко мне не пускали, хоть я и слышала его голос у дверей. Он был единственным, с кем я была готова разговаривать, но ничего не требовала. Для этого бы пришлось поговорить с Найяром. И вот, наконец, герцог сам созрел для такого решения.
— Тарганна Сафи, — мой помощник стремительно подошел к постели, — моя госпожа.
Я повернулась к нему и открыла глаза.
— Унеси меня отсюда, — попросила я.
— Нет! — восклицание герцога заставило меня сморщится.
— Мне не позволят, дворец напичкан охраной, — с сожалением ответил юноша, взяв меня за руку и погладив ее. — Вы ничего не едите.
— Я не хочу, Хэрб, — сказала я, сжимая его пальцы.
— Немножечко, пожалуйста, — парень умоляюще посмотрел на меня.
— Зачем? — равнодушие вернулось, и я прикрыла глаза.
— Я не могу вас потерять, — еле слышно произнес Хэрб. — Пожалуйста, не оставляйте меня.
Я испытующе посмотрела на него и выдавила улыбку. Мальчик едва не плакал, по крайней мере, вид у него был потерянный.
— Пожалуйста, — прошептал он.
— Только немножко, для тебя, — прошептала я в ответ.
Тут же послышались шаги к двери, и Найяр крикнул:
— Принести бульон!
Он сразу же вернулся, и Хэрб посмотрел на герцога недобрым взглядом.
— Пусть он уйдет, — попросила я юношу. — Не буду есть, пока он здесь.
— Сафи, — простонал Най.
— Ваше сиятельство, — мой помощник не сводил с него взгляда.
Выругавшись, герцог стремглав покинул опочивальню, а после и покои. Хэрб обнял меня, помогая подняться, после подхватил меня на руки:
— Вы такая легкая, словно перышко, — улыбнулся он. — Так бы и держал на руках.
— Я два дня не умывалась, лучше отпусти поскорей, — усмехнулась я, пряча лицо на его груди.
— Никого не видел чище вас, Сафи, — шепнул Хэрб, допуская вольность в обращении, и усадил за стол. — Если тяжело, я верну на постель.
— Нет, пусть тут, — решила я.
Прибежала Габи и застыла с чашкой горячего бульона в руках. Хэрб забрал чашку и присел рядом.
— Я покормлю?
— Да, в руках слабость, — виновато улыбнулась я.
— Моей силы хватит на двоих, — улыбнулся юноша и подул на ложку с бульоном прежде, чем дать ее мне.
Габи тихо всхлипнула. Хэрб обернулся и смерил ее мрачным взглядом.
— Погуляла бы ты, Габи, — буркнул он, и девушка послушно покинула покои.
Я благодарно взглянула на своего помощника, меньше всего мне хотелось слышать хлюпанье за своим плечом. Сама я не плакала с той минуты, как все закончилось. Была пустота и апатия, словно кто-то невидимые задул свечи, погрузив душу в темноту.
— Открывайте рот, — с мягкой улыбкой произнес Хэрб.
Преодолевая нежелание есть, я послушно приоткрыла рот, и теплый бульон потек в горло. Вторую и третью ложку я проглотила так же неохотно, а потом желудок вдруг свело, и я поняла насколько голодна. Доедала я уже с большим удовольствием. Мой помощник с одобрением смотрел на то, как я уже сама открываю рот, осторожно стирал капли, которые периодически ползли по моему подбородку, а затем, отставив пустую чашку, спросил:
— Вы еще что-нибудь хотите?
— В умывальню. — Ответила я. — Пусть Габи мне поможет, только предупреди, будет ныть, я ее выгоню. Без нее тошно.
— Я быстро, — кивнул юноша и поспешил за служанкой.
Вскоре слуги суетились, заполняя лохань водой, а я сидела, тупо глядя на свои стиснутые руки, и ждала, когда можно будет помыться. Когда Габи доложила, что все готово, Хэрб донес меня до умывальни. Не то, чтобы я совсем сама не могла, но мальчик не желал слушать моих увещеваний. В результате, я махнула рукой, позволяя ему делать, что он хочет.