я я не стала. Напротив, вежливо поблагодарив, закуталась во второй. Стало теплей.
— Неженка, — повторно обозвал меня спаситель-похититель и пришпорил коня, как только мы выехали на открытое пространство.
— Мерзавец, — возмутилась я, пытаясь держать поводья и второй плащ.
— Привыкай, приемная дочь Белой Рыси, наша мать не терпит слабых, — засмеялся мужчина.
Он придержал свою лошадь, и я догнала его. Темп скачки сильно не падал, так что до полудня мы покрыли приличное расстояние. Пожалуй, теперь я поняла, что Ру меня еще жалел, когда пытался увести прочь из Таргара. Флэй не особо заботился о моем седалище, не привычному к долгим конным поездкам, да еще в таком темпе. Он только подтрунивал и дразнил, стоило мне намекнуть на небольшую передышку и отдых. Кем я только не была за это утро и первую половину дня: неженка, цветочек, нюня, котенок, легкий ветерок. И вроде даже романтично, но так сказано, что явно понимаешь — хлюпик и не больше. Ну и как венец — таргарка. Причем, даже не обидно, но все равно подтекст тот же. Как этот мужчина умудрялся обзывать так, что я даже не понимала, как реагировать: то ли оскорбиться, то ли посмеяться — ума не приложу. Но выбрала все-таки обидеться.
— Дикарь! — наконец, не выдержала я.
— Заклинательница волков, — тут же парировал Флэй.
— Сын Белой Рыси, — как можно пренебрежительней фыркнула я.
— Заметь, один из лучших сыновей, — заносчиво воскликнул он.
— Докажи! — с вызовом ответила я.
— А на слово не веришь? — прищурился мужчина.
— Нет, — я отрицательно качнула головой.
— А что с тебя взять, — махнул он рукой. — Таргарка.
— Таргарская Ведьма, прошу заметить, — усмехнулась я.
— С кем я связался, — закатил глаза Флэй.
— Сам связался, вот и мучайся, — мстительно произнесла я.
Чем дольше я находилась рядом с этим человеком, тем легче и проще себя чувствовала, словно с каждым шагом срывались покровы, в которые я закутала себя за эти годы. Пикировки давались легко, его шутки, даже непозволительные воспринимались без излишнего возмущения. И чем дальше мы уезжали от столицы, тем чище мне казался воздух, тем глубже вдыхалось, тем ярче казались запахи и краски. Я вдруг подумала, если на следующую ночь мы еще будем вдвоем с Флэем, значит, все получится.
К полудню мы достигли какого-то города. Я его не узнала, в этих места я, похоже, вообще не была.
— Что это за город? — спросила я, когда мы въехали в городские ворота.
Взгляд придирчиво осмотрел состояние улиц, отметил мужчин с метлами, мальчишек, отскребывающих грязь с мостовой, и я довольно хмыкнула.
— Благородная тарганна не любит грязь? — поинтересовался Флэй.
— Грязь — верный путь к эпидемии, — наставительно произнесла я. — Так что за город?
— Ишбел, — ответил мой спутник. — Так гласила карта. — Он остановил лошадь возле лавки готового платья. — Сейчас тебя приоденем, а то мне стыдно с такой оборванкой путешествовать, — деловито произнес мужчина.
— Ну, знаешь! — обиженно воскликнула я. — Я не виновата, что волку так мое платье приглянулось.
— Должно быть, волчица была, — усмехнулся он. — Надо было ей тоже нотацию прочитать, как ведут себя хорошие таргарские волчицы.
Я демонстративно задрала подбородок и перестала реагировать на остроты Флэя. Он распахнул передо мной двери лавки, и я прошла вперед, не забыв милостиво кивнуть ему.
— Благодарю, дружочек, — с нарочитым высокомерием произнесла я.
— Счастлив служить моей госпоже, — изогнулся в шутовском поклоне сын Белой Рыси. И тут же обогнал меня и подступил к прилавку. — Нам платье, попроще и подешевле.
Я с деланным презрением хмыкнула. Флэй не смутился. Он обернулся, осмотрел меня с ног до головы и произнес:
— Я передумал. Нам мужской костюм для моей супруги. Тарганна Грэир не против?
— Тарганна Ти… Грэир, против, но, как понимает, ее протест не остановит тарга Грэира? — равнодушно отозвалась я.
— Вообще не остановит, — широко улыбнулся Флэй. — Вы слышали, любезная, — крикнул он лавочнице, удалившейся за странным заказом, — тарганна Грэир, — фамилию он произнес с нажимом, — желает побыстрей.
Я перевела на него удивленный взгляд.
— Пусть запомнит имя, — тихо ответил Флэй.
— Зачем? — не поняла я.
— Ярим нашего волчонка, — подмигнул мужчина.
Я не совсем понимала замысла, но ясно себе представила, в какое бешенство придет Найяр, услышав это словосочетание — тарганна Грэир. Из Тиган, да в Грэир, минуя вожделенную им — Грэим. Взбесится, еще как взбесится. От мыслей меня оторвала рука на моей талии и слегка навалившийся сверху Флэй, который терся кончиком носа о мой висок. И тут же я услышала шаги из глубин лавки. Актеришка… Усмехнувшись, я отстранилась и направилась навстречу женщине.
— У вас есть нижнее белье? — спросила я.
— Да, тарганна Грэир, — поклонилась женщина, а я покосилась на совершенно невинную физиономию дикаря с Ледигьорда.
Еще некоторое время мы потратили на примерку, быстрый подгон суконной куртки под мою фигуру. Я приобрела берет, Флэй, отлучившийся ненадолго, принес мне сапожки из мягкой кожи. Я с уважением посмотрела на своего спасителя-похитителя, сапоги оказались впору. Напоследок, я купила плащ потеплей, и на этом запас моих денег, находившихся в кошеле, прихваченном из дворца, закончился. Я сразу почувствовала себя неуютно. Флэй оплатил мужской костюм и сапоги, все остальное я, впрочем, моя трата все равно была меньше. На мой выразительный взгляд, сын Белой Рыси пренебрежительно ответил:
— На пропитание нам хватит, а в дома гольдеры не нужны.
— Это тебе дом, — возразила я. — Я ничего не знаю о твоем племени. И даже не представляю, что я там буду делать.
— Расскажу, объясню, помогу, — усмехнулся мужчина.
Мы уже вышли из лавки, когда завели этот разговор. Флэй приобнял меня за плечи и повел в сторону харчевни. Горячую еду я приняла с благодарностью. Было еще желание помыться, но об этом приходилось только мечтать.
— Повторяю, если тебя пугает моя земля, ты можешь остаться на своей, — сказал мой спутник, с аппетитом впиваясь в сочную мясную мякоть. — Силком тащить не буду.
— Лучше среди дикарей, чем в лапах зверя, — хмуро ответила я, и в меня полетела салфетка сероватого цвета.
— Это тебе за дикарей, — пояснил Флэй. — В наших обычаях нет селить любовниц рядом с женами, и людей мы убиваем в сражении, а не истязаем пытками. Кстати, много ли ты знаешь о землях Ледигьорд?
Отвечать я не спешила, захлестнули эмоции от его слов, и теперь я упорно боролась с подступившими слезами. Флэй немного удивленно смотрел на меня, потом всплеснул руками и воскликнул:
— Цветочек нежный! Слова тебе не скажи.
— Если ты считаешь, что мне подобное соседство доставляло удовольствие… — слова застряли в горле, потому что слезы оказались уже совсем близко.
Мужчина потянулся, взял салфетку и снова кинул ее в меня. Изумление перевесило обиду, и я вскинула на него глаза. Он вновь вернул себе салфетку, взял мою и по очереди перекидал их в меня. Одна из салфеток угодила в лицо. Я вспыхнула и отправила снаряд обратно, тут же снова получив ее в лицо.
— Хватит! — рявкнула я, сдувая с лица выбившуюся от столкновения с салфеткой прядь.
— А где же наши слезки? — насмешливо спросил Флэй, поймав запущенный в него тканевый снаряд.
— Обойдешься, — проворчала я, возвращаясь к еде.
— Так вот, тарганночка, если я что-то говорю, не обязательно это сразу примерять на себя. Разве ты услышала упрек или обвинение? Где-то прозвучало твое имя или намек на тебя? Запомнила? Вырывай из себя чувство вины за чужие грехи. Хватит себя жалеть и хлюпать носом по каждому поводу. Когда я понял, какая ты на самом деле, я был восхищен твоей силой. А теперь вижу перед собой обычную бабу, которой боги зачем-то дали ум, а она про него забыла.
— Грубиян! — возмутилась я.
— Всего лишь честный человек, — он отсалютовал мне стаканом вина. — За трезвый ум и крепость духа.
— За честного дикаря, — усмехнулась я.
— За меня тоже можно, — одобрительно кивнул Флэй и увернулся от второй салфетки, которую я запустила в него.
Трапезу заканчивали, перебрасываясь уже ничего не значащими словами. Я раздумывала над его словами. Прав, дикарь, совершенно прав. Жалею себя, виноватой в чужих смертях себя считаю. Все из-за меня. Если бы не болезненная страсть моего любовника, стояли бы сейчас живыми и здоровыми город и две деревни, возможно, герцогиня уже родила бы наследника, Ру остался жив, и мы с ним воспитывали, наверное, трех малышей, как он и хотел. И все остальные, кто сложил голову на алтарь этой любви… Но, Проклятье! Флэй прав, я-то здесь причем? Я не добивалась любви герцога, не желала, не мечтала, не рвалась во дворец. Не я толкала его на все то, что он совершил. Я такая же жертва… Тогда почему я не могу себя жалеть? Я покосилась на Флэя. Оказалось, что он все это время следил за мной и, заметив мой взгляд, закатил глаза.
— Бесчувственный чурбан, — обличила я его и встала из-за стола.
— Хлюпик, — усмехнулся мужчина, поднимаясь вслед за мной.
— Сколько можно меня оскорблять?! — воскликнула я возмущенно.
— Сколько будешь хлюпать носом, столько я буду дразнить, обзывать, обижать, а может быть, даже унижать твое нежное достоинство, — невозмутимо ответил Флэй.
— Да, почему я не могу себя жалеть?!
— Жалость к себе — удел слабых и жертв. Сильный берет свою жизнь в свои руки, рискует и выигрывает. А если проигрывает, то без слез и сожалений. Как твой муж. Разве бился он в истерике, жалел себя?
— Не надо, — тихо попросила я.
— Хорошо, — покладисто согласился мужчина, предлагая мне свою руку. — Запомни, тарганночка, после падений всегда можно взлететь, главное, приземлиться удачно, — рассмеялся он и обнял меня за плечи, притискивая к себе. — Эх, ты, голубка. Выше клюв, крылья по ветру, а боги выведут.
Мы шли по улице, куда, знал только Флэй. Освобождаться от его руки совсем не хотелось, может, потому, что в этом жесте не было ничего интимного, не было намека, только ощущение дружественной поддержки.