Это понимание толкает то в кипучую радость, то бросает в стылый ужас. Я знаю, что у меня нет никакого застоя энергии, тянущегося из детства. Нет… — мои магические меридианы заблокировали специально. Это часть наказания, чтобы кровавая ведьма больше не творила зла.
А теперь, получается, в будущем этот блок сняли?
И что будет дальше?
Я смогу освоить магию? Тоже стать волшебницей?
Эта мысль поражает меня, обездвиживает — но только снаружи. Сердце, наоборот, колотится всё быстрее.
… я правда смогу? …правда?
Так часто бывает, что маг владеет двумя-тремя направлениями. Значит, возможно, мне откроется что-то ещё кроме магии крови!
Может быть, я отращу себе белоснежные крылья и свободной птицей взлечу к небесам? Или научусь читать мысли! Или смогу щелчком пальцев очищать полы в обители! Или покорю вьюгу, и она начнёт ластиться к рукам, как добрый пушистый пёс!
Множество радостных идей снежинками кружится в моём сердце. Но мысль снова тянется к очевидному — я заперта в Обители из-за чёрной магии, а значит, именно она получится лучше всего.
Я мало знаю о чёрном колдовстве.
Лишь то, что оно как-то связано с кровью (Морелла постоянно об этом талдычит). И то, что в волчьей Империи Руанд, где я нахожусь, строго-настрого запрещено практиковать этот тип магии. Даже за хранение запрещённой книги можно отправиться на плаху вместе со всей семьёй.
Но так не везде…
В некоторых странах, пока ведьма не нарушает закон, её не трогают… Значит — я могу просто не использовать эту силу. Не собираюсь рисковать. Но может, научусь и другой магии? Я буду очень стараться!
Для меня это — как прикоснуться к невозможной мечте…
Конечно, я всё ещё полна решимости изменить грядущее! Но ещё… мне до мурашек, до колкой нервозности хочу увидеть продолжение сна, чтобы вновь нырнуть в тепло объятий Дейвара, услышать его глубокий рычащий голос, увидеть в его пронзительных синих глазах своё отражение. И узнать, правда ли я теперь смогу творить волшебство?
Закутавшись в тулуп, я уже хочу закрыть глаза, чтобы попытаться уснуть, как вдруг до слуха доносится какой-то шум из коридора. И шипение на грани слышимости.
…
Что там происходит?
Вдруг кому-то нужна помощь!
Сев на кровати, я опускаю ступни к ледяному полу. Когда я поднимаюсь, подол моей длинной плотной ночнушки падает к щиколоткам. Я крадусь к двери. Осторожно её приоткрыв, выглядываю.
И вижу, что как в конце тёмного коридора, в потоке лунного света, целуются двое. Это Янтар зажал Фаиру у стены. Одной рукой он держит её запястья над головой и вжимается в неё своим крупным телом.
Она — такая слабая и хрупкая — пытается уйти от поцелуя, а когда не получается, отвечает так яростно, будто это вовсе не ласка, а битва! Будто хочет сделать не приятно, а больно. Но судя по дрожащему телу, больно она делает только себе.
Янтар тихо рычит и свободной рукой дёргает шнурок на вороте ночнушки Фаиры. Нырнув ладонью под плотную белую ткань, сжимает девичью грудь. В ответ Служительница кусает его за губу и тут же зализывает укус. Подаётся бёдрами, то ли пытаясь оттолкнуть, то ли вжаться ещё сильнее.
В темноте не различить выражения лиц, но кажется, что там написана мука и счастье одновременно. Их словно притянуло друг к другу против воли, как тянет утопающего к краю водопада. Так звенья растянутой до предела пружины стремятся соединиться вновь… и столкновение не будет мягким. Оно будет таким — злым, звенящим, пронзительным.
И будто подтверждая это, Фаира вдруг снова начинает вырываться. Выдёргивает руку и, замахнувшись, даёт мужчине звонкую пощёчину. Но он даже на полшага не сдвигается с места.
— Х-хватит! — задыхаясь, шепчет она. — Я тебе всё сказала, Ян!
— Ты не пришла… — глаза Янтара звериные, они сверкают речным золотом, — но сейчас вышла поговорить. И явно не спала.
— Пустые домыслы!
— Нет. Это доказательство,
— Доказательство чего?! — возмущается Фаира.
— Что ты не можешь без меня.
— У тебя самомнение, как у короля!
— И это часть моего обаяния.
Фаира нервно усмехается. Янтар обнимает её и, подхватив под бёдра, переносит на подоконник. Теперь я вижу только его широкую спину, обтянутую белой рубашкой, которая словно светится в темноте, да зелёные глаза служительницы.
Волк склоняется к Фаире и что-то шепчет так тихо, что не разобрать слов. Она шипит на него в ответ. Но я замечаю, что руки оборотня уже на бёдрах служительницы, задираюсь подол ночнушки, обнажая белоснежную кожу.
— Ты так безумно пахнешь, — он целует шею девушки, а потом шумно вдыхает запах у самой кожи, а она это позволяет, будто сдавшись. — Я тебя чую везде. Как наваждение…
Фаира тяжело и часто дышит, её словно качает — из-под полуприкрытых ресниц она смотрит на Янтара так, будто перед ней кто-то безумно красивый, сильный и важный… но ещё — бесконечно далёкий. Настолько, что даже если обнять его руками, ногами и сердцем, всё равно не удержишь.
Но она всё же пытается.
Обнимает его за шею. Шепчет:
— Зачем ты постоянно мучаешь меня, Ян?
— Здесь только ты меня бьёшь.
— Да ты и сейчас на пощёчину нарываешься, волк!
— Если тебя это заводит, малышка, то я готов, — усмехается он.
Фаира тут же заносит руку, но на этот раз Янтар ловит ладонь девушки так легко, что сразу становится ясно — он всегда мог её поймать.
— Обманщик… — она смотрит ему в глаза, облизывает губы. И это будто сигнал.
Янтар целует её. А она уже не отталкивает, а наоборот — скрещивает лодыжки на его спине, притягивая ближе… а ещё опускает руку, что-то дёргает на поясе мужчины, и… его штаны падают к щиколоткам.
Уф…
На этом моменте я отступаю в свою комнату. Чувствую себя преступницей, которая увидела чужой важный ритуал. И он в очередной раз убедил меня, что любовь — это нечто совершенно необъяснимое. Рот говорит одно, а тела делают другое. И проблемы на ровном месте. Если они любят друг друга — то почему бы не быть вместе? А если нет — то зачем всё продолжать?
И почему Янтар позволил ей ту пощёчину? Он даже не разозлился… А то как Фаира облизала губы… будто знала, что Янтар кинется её целовать. И неужели целоваться так приятно?
И тут же я вспоминаю, как коснулась губами лба Дейвара. И как он коснулся моего.
Да… это было приятно. А в губы, наверное, было бы ещё лучше… Так, стоп! О чём я вообще думаю!
Я забираюсь под тулуп, подтягиваю к груди озябшие ноги и закрываю глаза. Снова возвращаюсь мыслями к тому, что мне разблокировали магию.
Обычно второй раз за ночь видение о будущем никогда не приходило, но раньше я никогда и не хотела, чтобы оно пришло. А в этот раз хочу — очень-очень!
И с такими мыслями засыпаю…
И просыпаюсь в объятиях Дейвара.
Глава 12
Каждый вдох наполнял лёгкие смолистым запахом сосны с нотками горького дыма. Я лежала на чём-то горячем и была окружена приятной тяжестью.
Боясь спугнуть это ощущение тепла и уюта, я медленно открыла глаза.
И обнаружила, что моё тело закутано в меха, а голова покоится на мужской груди. На груди Дейвара. Его сердце под щекой билось ровно и сильно.
Моё заветное желание сбылось — я снова оказалась во сне. Вокруг всё было знакомо… и чуждо одновременно.
Я моргнула, пытаясь понять, где нахожусь.
Очевидно — это та же ледяная кибитка — вот только сейчас она была раскурочена, как если бы мы попали в гущу яростного боя.
Поднос с едой валялся на полу, ледяной столик был расколот. Стены покорёжились так, будто их оплавил огонь. Всюду зияли вертикальные бреши, через них внутрь пробивались снежинки.
— Элиза… — раздался сверху рычащий голос.
Чуть повернув голову, я встретилась взглядом с Дейваром.
Обычно спокойные синие глаза ирбиса, сейчас пылали тревогой. Позади него, на входе в кибитку, стоял однорукий Кайрон и смотрел на меня так, будто перед ним шестилапый грифон из легенд… которого в реальности быть никак не может.
— На нас кто-то напал? — взволнованно шепнула я, кивнув на раскуроченные стены.
— Нет, птичка, — Дейвар облегчённо усмехнулся, будто сам мой вопрос доказывал, что ничего страшного не произошло.
Он сидел на полу, а я полулежала в его горячих объятиях… Что, если верить учению Ньяры, было недопустимо между малознакомыми мужчиной и женщиной. Но мы больше не в Обители, значит… Значит, можно? Потому что мне самой было до безумия волнительно и приятно лежать в сильных, заботливых руках ирбиса.
— Ага, напали, — ворчливо нахохлился Кайрон. — Точнее, напалА! Одна маленькая хрупкая овечка, с запасом магии, как у десятерых боевых шаманов.
— А? — непонимающе моргнула я.
— Как себя чувствуешь, вишенка? — спросил Дейвар.
— …
Я прислушалась к себе. Голова кружилась, тело было слабым и как будто ещё не полностью подчинялось мне, но вместе с тем по жилам растекалось странное, незнакомое тепло.
Что-то изменилось… Что-то внутри меня.
Было похоже, будто под рёбрами зажгли масляную лампу, и теперь она горела ровным пламенем, согревая изнутри.
— Я в порядке, — пробормотала удивлённо. — Сколько я была без сознания?
— Недолго. Но уже успела нас напугать.
— А что произошло?
— Кай, объясни, — Дейвар кинул взгляд на побратима.
Тот потёр горбинку на своём выдающемся носу.
— Ты выглядишь слабой, чело-овечка, но в тебе скопилась дикая прорва энергии. Она была заперта, а потом я, можно сказать, разворотил плотину… Магия хлынула наружу. И чуть нас всех не смела в бездну к ледяным демонам.
Звучало угрожающе, но Дейвар почему-то выглядел бесконечно довольным.
Он мягко убрал золотистую прядь с моего лица. Прикосновение шершавого пальца задержалось на щеке, нежно мазнуло по коже. А потом он взял меня за подбородок, приподнял моё лицо, заставляя смотреть прямо на себя.
Я была совсем не против.
— Ты врождённый маг, пташка, — в рычащем голосе мужчины слышалось восхищение. — Такой сильный, что даже среди оборотней это редкость. А уж среди людей и подавно. Удивительно, что жадные до силы волки не учуяли такое сокровище прямо под своим носом. Я думал, что выкрал из волчьей империи просто красивую и милую девушку, а оказывается — забрал бесценный алмаз.