И вздрагивает от вспышки страха.
В нескольких шагах от неё в коридоре стоит призрак!
У призрака тонкая, почти прозрачная фигура, одеяние спускается до самого пола, в руке зажат меч. На белом лице зияют тёмные провалы глаз… которые будто вытягивают душу.
У Фаиры холодеют пальцы рук, она судорожно хватается ими за плечи Яна, будто желая ощутить что-то реальное. И лишь спустя миг девушка с облегчением понимает — никакое это не приведение, а местная безумица по имени Элиза. И глаза у неё не чёрные, а вполне себе голубые, просто тени так легли. А в руках Элиза держит обыкновенную швабру… а вовсе не меч, как померещилось вначале.
— Ян! — шипит Фаира, толкая рукой наугад.
— Что случилось? — Ян выныривает из-под юбки и утирая влажные губы.
— Она случилась! — раздражённо и чуточку капризно жалуется Фаира, показывая на девушку, застывшую в коридоре.
— Что вы делаете? — голос безумицы-Элизы прокатывается неожиданно гулким эхом под сводчатыми потолками.
Она делает шаг, и поток белого света из окна освещает её молодое лицо с большими голубыми глазами в обрамлении пушистых ресниц. Золотые локоны убраны в строгий пучок, но несколько прядей вдоль лица придают ей вид невинного ангелочка. Ореол света окружает её голову. Пухлые яркие губы довершают образ.
«Какая красивая», — ошарашенно думает Янтар, рассматривая незнакомку с нарастающим интересом. Заметив это, Файра уязвлённо щурится и смотрит на оборотня так яростно, будто хочет ударить его по свежим бинтам, которые скрывают рану.
— Нашёл на кого засматриваться, — злым шёпотом говорит она на ухо оборотню. — Это местная сумасшедшая. Служит младшей сестрой в Обители в качестве наказания за преступления. Искупает вину честным трудом.
Оборотень кивает и по волчьей привычке с силой втягивает воздух принюхиваясь. До его обоняния долетает запах дешёвого мыла, печёной картошки и немного — жжёной карамели. Ничего опасного. Но звериный инстинкт дёргает ниточка напряжения. Зверя что-то беспокоит.
Но это лишь усиливает интерес.
— А что она сделала? — спрашивает Ян.
— Много чего! Убивала. Мучила невинных. Занималась кровавой магией. А ещё ела на завтрак слишком любопытных волков! — недовольно бурчит Фаира.
— Это правда? — громко спрашивает у Элизы волк. — Ты преступница? Ведьма?
— Да, — отвечает странная девушка, глядя на него очень прямо. На её гладком юном лице нет ни вины, ни сожаления. Голос звучит глубоко и ровно: — Но я встала на путь исправления, господин. Постепенно искуплю свою вину, и моя душа очистится.
— А что именно ты совершила?
— Ужасные вещи…
— Какие? — не отстаёт волк.
— Самые кошмарные. Я очень плохой человек. Злодейка и подлая преступница. Здесь это знает каждый.
— И всё же, что конкретно ты сделала?
— Что ты её спрашиваешь? — фыркает Фаира, расправляя свою синюю юбку. — Нет у неё памяти! Перед отправкой должны быть частично стереть воспоминания, а стёрли начисто, мы даже говорить её учили заново и вилку держать. Важные для жизни навыки вернулись быстро и даже всплыли остаточные знания о разном, но вместо прошлого — дыра. Якобы чистый лист она. Готова для новой судьбы. Да только сколько чёрную собаку не мой, белой не станет. Так что осталась с придурью, с гнильцой. И взгляд у неё нехороший. Почуял ведь?
— Не уверен…
— А ты чего вылупилась, Элиза?! — взвивается Фаира. — Иди куда шла!
Но девушка не двигается с места. Склонив голову, она тихо произносит:
— Сестра, я просто хотела знать, что вы делали. Вы двое выглядели… счастливыми.
Фаиры раздражённо цыкает:
— Любовь у нас. Любовь! Хотя тебе этого не понять, юродивая. Только не вздумай кому-то болтать!
Элиза шире распахивает глаза. В их голубой глади зажигает живой огонёк интереса.
— Любовь… — едва слышно повторяет она одними губами, словно пробуя на вкус. Будто ей сказали не обычное совершенно нормальное слово, а показали дорогу к чуду. — Так вот она какая…
— Да-да, — отмахивается от неё Фаира. — А теперь иди! …хотя, стой! Вот, прихвати-ка это, — и служительница толкает Элизе ведро с грязными бинтами, что стояло в тени колонны: — Постирай их.
— Но ведь старшая тебе поручила…
— А кто только что утверждал, что хочет искупить грехи? Любая работа зачтётся! Так что бери и не ной!
Элиза на секунду задумывается, а потом серьёзно кивает, будто в грубых словах служительницы есть смысл. Шагнув, обхватывает стальную изогнутую ручку бледными пальцами. С натугой поднимает ведро, качнувшись под его весом. И уходит прочь, оставляя пару в тишине коридора.
Янтар смотрит вслед необычной девушке, пока тонкий силуэт не исчезает за поворотом.
«Красивая», — снова думает он.
Глава 2
Элиза
В небольшой деревянной пристройке к храму было холодно, пусто и довольно темно. Жёлтый огонёк магической лампы не справлялся с густым сумраком. Но здесь хотя бы ветер не кусал щёки и не застывал льдинками на ресницах. А ещё — никто не пялился и не шептался за моей спиной.
Снаружи были слышны голоса и завывания вьюги, но сюда никто не заглядывал.
Сидя на лавке перед корытом, я уже второй час мучилась с заданием, которое дала Фаира. Моя зелёная накидка младшей служительницы насквозь пропахла едким мылом. А проклятые бинты отстирывались с трудом. Ни чистящий порошок, ни тёрка не помогали. Пальцы онемели от холода и гнулись плохо, сделавшись как замёрзшая на морозе проволока.
Но я не жаловалась.
Мне было приятно помочь хоть с чем-то действительно важным.
Эти бинты послужат для солдат, которые каждый день прибывают с беспокойной границы, где войска сдерживают монстров пустоши, мечтающих прорваться на мирную территорию.
Отряхнув пальцы от воды, я выдохнула на красные ладони облачко пара. Яростно растёрла до жгучей боли, а потом снова погрузила в ледяную воду. Натаскать её тоже было задачей не из лёгких — будь я магом, то и вскипятить и принести — не было бы проблемой. Или даже не магом, а просто оборотнем, которых тут большинство — то физической силы и жара в крови мне хватило бы, чтобы без труда выстирать хоть пять таких вёдер.
Впрочем, говорят в столице, вообще не нужно ничего стирать вручную.
Я слышала от Фаиры, что в больших городах Руанда, Аштарии и Лимерии есть мастера, способные очистить одежду одним щелчком пальцев. А ещё на улицах никогда не гаснут фонари, и там бывает то, что называют «лето»… Мне не хватало фантазии представить — как это, когда нет снега. Я видела на картинах в библиотеке зелёные луга… Но правда ли так бывает? А может, это тоже сказка?
Увижу ли я подобное своими глазами?
Для меня жизнь начиналась и заканчивалась в холодных стенах обители. Ничего кроме неё я не знала. Как очнулась здесь два года назад — так и оставалась тут по сей день. Я была обычным человеком — не оборотнем, не магом, не воином. Но преступницей, отбывающей наказание.
Ко мне проявили высшую милость.
Меня должны были казнить.
Но дали второй шанс… Я искренне желала использовать его, чтобы искупить вину. А до этого времени, я буду стараться изо всех сил. И это правильно, что пока я носила воду, никто дёрнулся помочь. А служительницы прошли мимо, брезгливо отворачиваясь и осеняя себя священным кругом Ньяры, который должен был отгонять зло.
Злом здесь была я.
Я это знала. Я это хорошо выучила.
И ни на кого не обижалась и не злилась.
Я была благодарна, что мне оставили жизнь.
И в душе, глубоко-глубоко, я ждала что однажды все заметят как я стараюсь. Увидят, что я уже изменилась. И тогда… тогда они примут меня.
…полюбят.
Я вспомнила утреннюю встречу с Фаирой. И сердце кольнула зависть.
Но я тут же тряхнула головой. Нельзя! Нельзя желать такого же! Я пока не заслужила. Может, когда-нибудь, но не сейчас.
Чтобы больше не думать о запретном, я, как могла сильно, выжала один из чистых бинтов и, встряхнув, повесила на растянутую в помещении верёвку. Потом добавила в корыто чистой воды из ведра, взяла очередной испачканный в бурой крови кусок ткани и стала полоскать.
Вода шумно плескалась, в её беспокойной глади отражалось моё лицо. Из-за плохого освещения оно казалось почти чёрным, особенно в области рта и глаз. А ещё, оно улыбалось, хотя мои губы были неподвижны.
Отражение вглядывалось в меня с выражением недоумения.
— Как ты можешь это терпеть, Элиза? — спросило оно, шевельнув чёрным ртом.
— …
— Фаира просто свалила на тебя свою работу! А этот мерзкий волк разве что не облизывал взглядом!
— …
— И почему никто не помог натаскать тебе воду? А от горячего источника, попросту отогнали, как надоедливую муху!
— ….
— Чванливые, мелочные, недостойные существа! Ещё называют себя «святыми сёстрами»! Они не лучше тараканов!
— …
— Разве ты не желаешь справедливости? В чём смысл второго шанса, если ты не живёшь?! Ты ведь хотела попробовать ту сладкую конфету, что видела на кухне? Почему не украла? Никто бы не узнал! А тёплое одеяло — почему его до сих пор тебе не выдали?! Возьми одно, пока никто не ви…
— Хватит! — раздражённо шикнула я на своё отражение, а когда оно не пожелало замолкать, ударила по нему ладонью. Брызги полетели в стороны, ошпаривая холодом щёки. — Из-за тебя меня все считают странной! Хватит говорить со мной!
— Я и есть ты, — засмеялось чёрное лицо с провалами глаз. Оно искажалось от раскачивающейся воды, и было похоже на чернильную кляксу. — Я лишь желаю счастья для тебя. Для нас. Твой метод не работает. Ты здесь уже два года — лишённая памяти и смысла жизни. Два года делаешь, что велят. Стираешь, моешь полы, прислуживаешь без единого возражения. Разве хоть на шаг ты приблизилась к искуплению? Разве услышала хоть одно доброе слово? Если ты дашь право мне решать, то…
— Нет. Нет! — Крикнула я, отбрасывая бинт в воду и закрывая уши. — Демон! Уйди! Не хочу тебя слышать!
— Ты как ребёнок, честное слово. Думаешь, закрыла глаза и никто тебя не видит? Я внутри твоей головы. Я твой разум. Твоя душа. Твоё сердце. Ты не можешь закрыться от меня.