— Арх, скажите, раз в лесу были осквернённые… значит, вы или Кайрон могли заразиться?
— Хм-м… О ком из нас ты беспокоишься больше, пташка? — вопрос звучал с непонятной угрозой, а лицо мужчины, казалось, было высечено изо льда. Он злился, это было очевидно! Но почему?
— Можешь не отвечать, — вдруг сказал Дейвар нахмурившись. Теперь он выглядел так, будто злился сам на себя. — Насчёт заражения скверной… Кайрона проверит мой брат Айсвар, но крылатые куда реже хватают эту заразу. Я же заболеть не могу вовсе. Из-за ритуала, который прошёл однажды.
— …что это за ритуал? — осторожно спросила я.
— Я смешал свою кровь с ядом скверны. И выжил.
— …а могли погибнуть?
К этому моменту мы уже вошли в лагерь. Часовые — высокие оборотни в меховых накидках — поприветствовали арха поклоном. Я сжалась в руках мужчины, стараясь казаться незаметнее. Дейвара же будто вовсе не смущало нести меня на глазах соплеменников, которые нет-нет, да бросали на меня любопытствующие взгляды.
— До меня лишь одному ирбису удалось подавить проклятие, — сказал арх, идя вдоль костров. Пламя алыми всполохами отражалось в его глазах. — Я был вторым. Остальные, кто пытался — похоронены в снегах. Но не волнуйся, пташка, скоро про скверну можно будет забыть. Все заражённые излечатся и вернутся к своим семьям… Слава вьюге, немного осталось подождать.
— Потому что вы уничтожили семя тьмы?
— …ц, вот ведь болтливый ворон, — рыкнул Дейвар. — Это ведь он тебе рассказал?
— Да. Это секрет?
— Не то что бы… Но даже не каждый ирбис знает о содержании знамения. Видимо, Кайрону ты тоже понравилась, раз он не удержал язык за зубами, — сказал Дейвар, остановившись у одной из ледяных кибиток. Она стояла на полозьях, вход закрывала шкура.
— Не думаю… — пробормотала я и ойкнула, потому что арх вдруг прижал меня к себе крепче, наклонился, задев горячим дыханием ухо:
— Так или иначе, но больше никуда не уходи без меня, вишнёвая птичка. Никуда. Ни с Кайроном. Ни с кем-либо ещё. Если только не желаешь, чтобы они отдали души вьюге. Поняла?
…отдали души вьюге?
Что это значит?!
Арх не ждал ответа. Толкнув полог, он шагнул в сумрак кибитки.
Качнувшись, шкура закрыла проход, отрезав нас от улицы, оставив наедине. Дейвар щёлкнул пальцами — и на ледяном столике зажглась лампа. Мягкий жёлтый свет осветил стойки с оружием, несколько сундуков и пушистые белые шкуры, заменяющие кровать.
Шагнув к ним, арх опустил меня на мех, да так бережно, будто я была хрупкой снежинкой.
— Не понимаю, — шепнула я, всё ещё катая в уме предыдущую фразу Дейвара. — Что вы имеете в виду?
— Не догадываешься?
— Нет… — Я посмотрела на ирбиса снизу вверх. Его зрачки так расширились, что казались колодцами, в которые можно провалиться. Их обрамляла яркая кайма синей радужки.
«Так выглядит луна, когда наползает на солнце», — подумалось мне.
Выражение лица Дейвара было слишком сложным, чтобы я могла его расшифровать. Признаться, я вообще плохо понимала мотивы его слов и действий и подозревала, что ответ кроется в тех днях между реальностью и сном, которые ещё не случились. Должно быть, там мы сблизились… Возможно, подружились?
Тем временем ирбис опустился на шкуры рядом. Взял мою маленькую ладонь в свою крупную. Наклонился, нависнув сверху. По сравнению со мной Дейвар был таким большим, что не оставалось ничего другого, кроме как замереть, как замирает кролик перед тигром.
Разница была лишь в том, что моё сердце бешено стучало не от страха, а от горячего, щекочущего душу волнения, названия которому я не знала.
— Элисса… — Дейвар произнёс моё имя странно, превратив «з» в длинную «сссс». А потом, будто покатав на языке, произнёс снова: — Элиза…
Глаза ирбиса гипнотизировали. От его хрипловатого низкого голоса меня качнуло и показалось, будто я куда-то падаю. Я невольно схватилась, чтобы удержаться — схватилась за мощные плечи Дейвара. Вдохнула его дымно-хвойный запах. Шепнула одними губами:
— Что?
Он наклонился ближе. Теперь я видела своё отражение в его чернильных зрачках. Ирбис коснулся пальцами моей щеки, провёл до шеи, оставляя горячий след. Огладил плечо поверх мантии, опустился ладонью на мою талию, обжигая даже сквозь одежду, а потом скользнул по бедру вниз.
По телу прокатился жар. Я схватила ртом воздух.
Всё было для меня в новинку.
Глаза Дейвара стали совсем тёмными, жадными — казалось, он впитывает каждую мою реакцию. Его рука на бедре вдруг скользнула в разрез шерстяного платья и сразу нырнула под нательную рубаху, поднялась выше, легла на мой обнажённый живот. Кожа к коже.
Я задрожала от незнакомых ощущений.
Притянув к своему пышущему жаром телу, ирбис усадил меня на свои колени. Его руки, такие огромные, что могли бы сломать одним движением, начали ласкать мой живот и талию с осторожностью, будто я была хрустальной вазой.
Это было слишком…
Слишком странно. Слишком близко!
Где-то за пологом выл ветер, но здесь, в кольце рук арха, я слышала только его дыхание и испуганный стук своего сердца.
Я не понимала, должна ли что-то сказать или сделать. Должна ли оттолкнуть? Или лучше наоборот, придвинуться? Обнять?
От этих ласк, от близости Дейвара, от его терпкого запаха — у меня между ног нарастал мучительный жар, низ живота словно лизало пламя.
Это нормально? Так и должно быть?
Я тихонько всхлипнула, поёрзав на коленях арха. Опёрлась рукой на его бедро и вздрогнула, когда пальцы вдруг наткнулись на что-то твёрдое, внушительно выступающее, что сильно натянуло ткань его штанов.
Несколько мгновений в голове было пусто. А потом догадка вспыхнула в уме. Пальцы дрогнули. Щёки опалило смущением. Я знала, что это… Теоретически. Читала в книгах. Но…
Поспешно сместив руку, я вскинула глаза на Дейвара и вздрогнула. Ирбис не просто смотрел — он пожирал меня чернеющим взглядом. Его большие горячие ладони сжали под одеждой мою талию.
Я задышала чаще.
Царапучий страх неизведанного смешался во мне с неосознанным до конца требовательным желанием тела. Никогда ничего подобного я не ощущала и не знала.
Пугливая часть меня хотела сбежать. Но жажда жизни была сильнее — она требовала, чтобы Дейвар не останавливался. Чтобы касался дальше! Чтобы научил, как жить и как чувствовать. Ведь этого момента может больше и не повториться. Реальность изменится… и что тогда? Я потеряю этот единственный миг? А сейчас…ведь это сон. А во сне всё можно, особенно если это Дейвар…
В голове вдруг возник голос Мореллы. И её странные вопросы…
«Он щупал тебя внизу? Видел тебя голой? Облизывал твои соки? …мужчины от женщин хотят только соития. И от самой мысли дуреют».
Дейвар был мужчиной.
Сейчас я вдруг очень хорошо это осознала.
Но если происходящее — часть того, о чём говорила Морелла, то почему я тоже дурею?
— Вишнёвая малышка, — наклонив голову, Дейвар по-звериному втянул воздух у моей шеи. Царапнул кожу клыками, хрипло выдохнул: — Ты так ярко реагируешь на всё. С ума сводишь… Так сложно сдержаться. Но я не хочу тебя пугать. Не хочу торопиться.
Я замерла. Я боялась даже моргнуть, чтобы не спугнуть эту странную, пугающую нежность.
— Но что делать, если ты ведёшь себя так безрассудно? Не отталкиваешь… Другим ты тоже позволишь себя касаться? Что, если завтра подставишь другому оборотню шею под метку? Например, ворону… Мне придётся убить его… Ты будешь плакать. Так может лучше сразу дать понять остальным, что ты моя? Покрыть тебя своим запахом.
Я не до конца понимала арха… Покрыть запахом? Подставить шею под метку — о чём он? И почему кого-то надо убивать?
И почему он сказал, что я «его»?
…его — кто?
Гостья?
Пленница?
Пожалуй, прямо сейчас я была готова на любую роль. Мне просто нравилась мысль — быть чьей-то. Особенно Дейвара. Особенно если он так обжигающе приятно трогает меня под одеждой — гладит мой обнажённый живот, мои бока, рёбра, а потом — скользит выше, накрывает своими горячими ладонями мою грудь — сжимает, ласкает навершия шершавыми подушечками больших пальцев, и я непроизвольно выгибаюсь, тихонько ахаю. Доверчиво льну.
Святая Ньяра, так должно быть?
Почему мне так хорошо?
— Дейвар, — голос звучит жалобно, просяще. И арх вдруг рычит совсем как зверь и прикусывает мою шею — приятно до звёзд под веками — и тут же целует, опаляя дыханием.
— С ума сведёшь, пташка. Так вкусно пахнешь… невинная малышка, — шепчет он между поцелуями-укусами. Его руки повсюду под моей одеждой. — Такая худенькая… хрупкая… почему ты совсем меня не боишься? Только моего зверя испугалась… Он такой страшный?
— … твой зверь красивый, — пробормотала я. И Дейвар вдруг замер, тяжело перевёл дыхание и отстранился.
Его черты обострились, словно он находился на грани трансформации, на скулах проявились пятнышки, какие присущи барсам. Глаза тоже переменились, стали дикими, ярко-синими. Будто на меня глянула его звериная ипостась.
— Тогда не испугаешься, если я превращусь? — вкрадчиво спросил Дейвар.
Я широко распахнула глаза. И отрицательно замотала головой, выдохнула:
— Не испугаюсь.
Несколько мгновений Дейвар вглядывался в моё лицо, будто искал признаки обмана. И не найдя, убрал руки и пружинисто поднялся на ноги, отступил на пару шагов.
Три удара сердца ничего не происходило… а потом воздух в кибитке сгустился, как перед грозой. Могучее тело арха дрогнуло и начало меняться. Округлился позвоночник, кожа покрылась бело-чёрной шерстью, руки опустились на ледяной пол кибитки, превращаясь в мощные звериные лапы. Одежда растворилась, будто её и не было.
Теперь передо мной стоял огромный снежный барс — жгуты мышц перекатывались под пятнистой шерстью, когти выступили из лап. Глаза горели, как два угля, вынутые из костра.
Я была в комнате один на один с огромным зверем, чья лапа больше моей головы, а когти острее кинжала. Барсу хватило бы мига, чтобы напасть и перекусить мне шею.