Но все мои банальные предположения, оказалось, ничего не имеют общего с реальностью. Сразу масса вопросов едва не полилась из меня рекой, когда мы остановились у… ЗАГСа.
— Заявление подавать? — первое, что приходит мне на ум.
Ну нет, это обычная формальность. Вряд ли Амиль стал бы и это называть сюрпризом.
— Идём, цветочек. Сейчас все узнаешь.
В будний день здесь почти пусто. Наши шаги эхом проносятся по помещению, пока Амиль уверенно ведёт меня к одному из кабинетов. Останавливаемся, я в непонимании смотрю на табличку, гадая, что нам понадобилось от заведующей. Подозрения, конечно, есть, но…
Если моя догадка верна, то Амиль сошел с ума.
После короткого стука он нажимает на ручку и спрашивает:
— Можно?
— Проходите, — слышу женский голос.
— Вам должны были позвонить, — продолжает Амиль, затягивая меня следом в кабинет.
— Вы Алиев? — интересуется женщина, перебирая бумаги на столе.
— Да.
— Присаживайтесь, — указывает на стулья напротив себя.
— Амиль, что происходит? — шепотом спрашиваю.
Он мне только подмигивает, пока снова не нарушает тишину заведующая ЗАГСа:
— Я все подготовила, — поднимается она из-за стола и кладет перед нами бумаги. — Подпишите вот здесь.
Я пробегаю глазами по строчкам и издаю нервный смешок. Вот это точно сюрприз! Выходила из дома свободной женщиной, а вернусь замужней. И да, к Амилю у меня будет много вопросов. Но не здесь и не сейчас.
Подпись я ставлю на автомате. Может, и к лучшему все вот так, а то с торжественной частью в ЗАГСе у меня не слишком хорошая ассоциация. Да, пусть я все начала с чистого листа, но память, увы, не стереть.
Когда мы выходим из ЗАГСа, я смотрю на обручальное кольцо. И это Амиль предусмотрел! Смотрю и усмехаюсь:
— Они нас не простят.
Имею в виду я, конечно, маму и тетю Амиля. А ещё есть Арина, которой не терпится выгулять новое платье. И друзья Амиля. Им он что собирается сказать?
— Не переживай, — притягивает он меня к себе и целует в губы. — Торжественную часть мы им устроим. Например, в выходные у нас. Я просто видел, что у тебя изжога начиналась от этих разговоров. А твое спокойствие для меня важнее всего. И если бы мы продолжали в таком духе, то только дату выбирали бы ещё месяц. А так, — снова хитро улыбается, — вот вам молодожены, организовывайте им праздник.
А ведь Амиль прав. И тогда бы я точно рожала в свадебном платье, как выразилась сегодня Аида.
— Я не устану повторять, что ты мужчина моей мечты.
— Можешь ещё это действиями показать, — недвусмысленно играет бровями Амиль.
— Обязательно. Но сначала нам надо принять удар. И не смей сматываться на работу.
Удар принимает на себя дома в основном Амиль. Мне, конечно, тоже достается фразами вроде "а ты тоже хороша, подписалась на эту авантюру" или "не стоило идти у него на поводу". Я отмалчиваюсь, изредка пожимая плечами. Но потом мама с тетей переключаются на насущные вопросы и начинают организацию банкета.
Зато от нас отстают. Времени не так и много, а они все хотят по высшему разряду.
Арина тоже долго вопит мне в трубку, но присоединяется к приготовлениям, когда я вклиниваюсь в поток ее гневной речи и успокаиваю, сказав, что платье она всё-таки наденет.
Друзья Амиля тоже не ожидали от нас такой прыти, но обещают обязательно приехать.
Суббота наступает совершенно неожиданно. Кажется, мы только вышли из зала в начале недели, а уже выходные.
Не успеваю позавтракать, как в дом, будто тайфун, влетает Арина с визажистом и парикмахером. Пока меня готовят в комнате под чутким руководством подруги, Аида командует во дворе. Ее голос иногда доносится через открытое окно, особенно когда она недовольна.
Всё-таки, как ни крути, а устраивают нам настоящую свадьбу. А из меня стараниями Арины делают невесту.
Я рассматриваю себя в зеркале под восторженные отзывы подруги, когда в комнату заходит Амиль. Одного взгляда хватает, чтобы Арина поняла: надо оставить нас наедине.
— Ты красавица, — говорит он, подходя ко мне с грацией хищника.
Я выставляю руку вперёд и качаю указательным пальцем.
— Амиль, нас ждут.
Тяжёлый вздох, будто бы думает сейчас: " Пусть бы они все провалились сквозь землю".
— Ксюша, — всё-таки перехватывает мою руку и притягивает меня к себе, — ты сделала меня самым счастливым мужчиной на свете. Я никогда не думал, что смогу кого-то так любить и от кого-то так зависеть. Ты меня приручила, околдовала, свела с ума. Я твой с потрохами, мой цветочек. Принимай.
В носу начинает пощипывать, а глаза уже на мокром месте. Наверное, лучше признание и придумать сложно.
Я провожу ладонью по щеке Амиля и отвечаю:
— А ты меня вытащил из ада, показал, что такое любовь. Я твоя до последней частицы души и до последней клеточки тела. А теперь возьми меня за руку, и пойдем в нашу счастливую и долгую совместную жизнь.
Эпилог
— Амиль, — зову мужа, заходя в кабинет, — ужин готов.
Он отвлекается от ноутбука, потирает лицо ладонями и, вздохнув, говорит:
— Ксюша, я же просил тебя… Зачем тебе на таком сроке крутиться у плиты? Я же предлагал нанять повара или заказывать еду из ресторана.
Опять начинается! Сколько раз объясняла, что я беременная, а не больная, все равно не понимает. Если я не буду хоть чем-то заниматься, то завою от скуки или просто свихнусь.
Тем более беременность моя протекает легко. Ничего не болит, токсикоза нет. И я совсем не устаю. В конце-то концов, я же не мешки таскаю, а всего лишь готовлю.
Сложив руки на груди, смотрю на Амиля и не выдерживаю.
— А вот мог бы меня тогда чем-нибудь развлечь. А то день тебя нет, с работы приходишь и снова дела, — тычу пальцем в ноутбук.
— Так-так, — улыбается Амиль, откатываясь на стуле чуть дальше от стола, — и кто у нас капризничает? Это известные капризы беременных?
— Это забота о твоём здоровье, — парирую в ответ. — Столько работать нельзя.
Амиль хлопает по бедру, приглашая меня сесть. Вот знает, как меня успокоить.
Устраиваюсь у него на коленях и обвиваю шею руками. Амиль гладит меня по спине, то задерживаясь между лопатками, то опускаясь к пояснице. Хочется свернуться от этих движений клубочком и урчать, как довольная кошка.
Вторая рука Амиля на животе. Он не упускает случая дотронуться, с тех пор как наш сын начал шевелиться. Вот и сейчас на лице мужа расплывается улыбка, когда он чувствует толчок.
— Боец, — комментирует, все ещё поглаживая мой живот.
— Есть в кого, — отвечаю я и тянусь за поцелуем.
Мы увлекаемся, забыв про ужин, но на столе начинает вибрировать телефон Амиля. Он нехотя прерывает поцелуй и со мной на руках подкатывается обратно. Смотрит на экран и говорит:
— Мариб как всегда. Знает, когда звонить не надо, но все равно звонит, — сдвигает слайдер и сразу же нажимает на кнопку громкой связи. — Дружище, если это не что-то срочное, то я тебя добавлю в черный список.
— Вот и помогай после этого людям, — ворчит Мариб, но по-доброму. — Я тут самым первым новости узнаю, хочу поделиться, а ты мне черным списком грозишь.
— Новости, надеюсь, того стоят? — спрашивает Амиль.
— Это насчёт Глущенко.
Услышав фамилию бывшего мужа, я непроизвольно дергаюсь. Надеюсь, он не откупился и не вышел на свободу. Если верить новостям, то его дело все ещё продолжается, суда не было пока. Но сам Толик дожидается приговора в стенах СИЗО.
Амиль смотрит на меня, будто спрашивая взглядом: "Будешь слушать?"
Я киваю, и тогда муж обращается уже к Марибу:
— И что там с ним?
— А нет больше Толика.
— В смысле? — вырывается у меня.
Смысл-то вроде и понятен, но, видимо, мозг не воспринимает информацию так.
— Ксюша, и ты здесь, — говорит Мариб. — В смысле, что умер он. Какая-то мутная там история, пока подробностей не знаю. То ли отравился, то ли помог кто. В любом случае проверка будет, а потом и я узнаю о ее результатах.
— Хорошо, звони, если что, — прощается Амиль и нажимает на сброс. — Ксюш, все в порядке?
Конечно, Толик редкостная сволочь и скотина, но смерти я ему не желала. Только ступор у меня не от этой новости. Как там сказал Мариб? То ли помог кто?
— Амиль, ты же к этому не имеешь отношения?
Боже, что я делаю? Что я говорю? Я сейчас практически обвинила своего мужа в организации убийства. Хотя ещё даже неизвестно, убийство ли это.
— Извини, — говорю, опуская взгляд и чувствуя, как к глазам подступают слезы. — Извини, — повторяю.
— Ксюш, — Амиль берет меня за подбородок и поднимает мою голову, — я здесь ни при чем.
Морщусь, выгибая спину. Наверное, затекла. Но поясницу сводит так, будто ее ломают. Ещё и низ живота прихватило.
— Ксюш, что? — сквозь прострелившую боль до меня доносится голос Амиль.
— Спина, — снова морщусь. — И живот, — добавляю со стоном.
— В больницу, срочно! Идти сможешь?
— Не надо в больницу, — отмахиваюсь я. — Сейчас пройдет.
О том, что я рожаю, даже думать не хочу. Именно сейчас? Это ли не всем известный закон подлости?
— Ксюша, в больницу! — повторяет Амиль.
Он по каждому моему чиху готов ехать в больницу, лишь бы убедиться, что с нами все нормально. И спорить в такие моменты с ним бесполезно. Поначалу я ещё пыталась, потом смирилась. Проще съездить, чем пререкаться часами.
По дороге Амиль смотрит на меня так, словно я хрустальная ваза в неуклюжих руках. Боль не отступает, а только усиливается. Кусаю губу, держась за живот. И почему-то дорога кажется невыносимо долгой, хотя Амиль гонит так, что штрафов ему не избежать.
— Врача, срочно! — орет он на весь холл клиники, едва мы переступаем порог.
— Тише, тише, — пытается его успокоить регистратор.
Бедняга! Она просто не знает моего мужа. Его и танк не остановит. Хоть кто-то должен сохранять спокойствие. И я, облокотившись на стойку, называю свою фамилию и фамилию врача. К счастью, она сегодня на дежурстве.