Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Его губы оторвались от ее губ, и она замерла в кольце его рук, не в силах пошевелиться. Он заглянул ей в лицо и удовлетворенно кивнул:
— Так-то лучше. Теперь ты выглядишь как надо. Волосы чуть растрепаны, глаза блестят, платье измято.
— Ну и прекрасно, — отозвалась Вивьен. Она и в самом деле прекрасно себя чувствовала…
Они рука об руку спустились по лестнице, наслаждаясь произведенным фурором. Чаепитие прошло как обычно, и в шесть часов граф откланялся. Вивьен еще немного посидела с дамами, а потом поднялась к себе. Ей не терпелось остаться одной и осмыслить произошедшее.
После ухода дочери Арабелла откинулась на спинку кресла и вопросительно посмотрела на подруг.
— Ее прическа была, мягко говоря, в беспорядке, — вежливо заметила Женевьева.
— Он целовал ее, вот волосы и растрепались, — усмехнулась Клементина.
— Скорее лапал, — фыркнула Ариадна.
Все вместе они воззрились на Арабеллу.
— Что ж, по крайней мере, на сей раз ее не стошнило, — констатировала она. — А это уже не так плохо.
Войдя в будуар, Вивьен повалилась на кровать и мечтательно уставилась в потолок. Он ее поцеловал! По-настоящему поцеловал, а не просто прикоснулся губами к щеке. О, теперь она понимает, почему во всех романах и пьесах поцелую придается такое большое значение. Это было чудесно, восхитительно, необыкновенно…
Она села и встряхнулась, разгоняя чувственный дурман. Как ни прекрасен был поцелуй, но собственная реакция на него ее все-таки удивила. Что это? Уж не испытывает ли она к графу романтического влечения? Нет и еще раз нет! Она просто слишком долго притворялась влюбленной, а обман и притворство всегда действуют возбуждающе. Да, она немного увлеклась, но беспокоиться не о чем. Если только… он не захочет поцеловать ее снова.
Глава 8
Оказывается, ухаживать за девушкой, которая еще не потеряла невинность, так же сложно, как вырастить розу. К такому выводу Лоуренс пришел уже при третьем посещении особняка Лерой. Вот сегодня, например, он несколько часов потратил на поиски подходящего подарка для своей мнимой любовницы. Лоуренс обошел все магазины на Риджент-стрит, но так и не смог ничего выбрать. Его подарок должен быть не только дорогим, но еще и очень личным, в какой-то степени, даже интимным, но ни в коем случае не пошлым. Нельзя забывать и об Арабелле. Если подарок ей не понравится, пиши пропало. А такой искушенной и скептически настроенной даме очень трудно угодить.
Вивьен права: романтическая связь — это утомительнейшее занятие. Лоуренсу не пришлось бы прилагать столько усилий, даже если бы он вздумал жениться на первой красавице в разгар сезона.
Стоп! Лоуренс, как громом пораженный, застыл посреди тротуара. Выходит, Вивьен опять права? Получается, что мужчине его звания и положения проще вступить в брак, чем завести любовницу. И хлопот меньше, и свободы больше…
Он стоял на тротуаре и… таращился на витрину модного французского магазина, торгующего немыслимо дорогой обувью. Там, в витрине, стояли белые парчовые туфельки, украшенные голубыми бантами и изящными маленькими розочками. Лоуренс не мог оторвать от них глаз. Белые, как ее платья, с бантами под цвет ее глаз, туфли показались Лоуренсу истинным произведением искусства.
Он зашел в магазин и немедленно купил их.
Ровно в три он, как обычно, явился в дом на Итон-сквер. Под мышкой Лоуренс держал нарядную коробку и чувствовал себя счастливейшим из смертных. После неизменного досмотра, который ему учинила придирчивая Арабелла, он поднялся к Вивьен, сияющий как солнце в майский день. Вивьен приветствовала его лучезарной улыбкой, которая держалась на лице только при открытых дверях. Стоило створкам захлопнуться, девушка сразу поникла.
— Посмотри-ка, что я тебе принес. — Лоуренс протянул ей коробку, немного смущенный ее угрюмостью.
— Мама видела?
— Да, она встретила меня в холле и видела сверток.
— Лучше бы она видела то, что внутри, — тоскливо посетовала она, погладила разноцветную обертку и отложила подарок в сторону.
Лоуренс нахмурился. Безразличие Вивьен к его подарку озадачило и обидело его.
— Я принес это не для Арабеллы, а для тебя, Вивьен, — сердито заметил он. — Я полдня искал подходящий подарок, а ты не соизволила даже посмотреть.
Его слова окончательно расстроили Вивьен. Она подняла глаза и пробормотала:
— Но я не могу принять от вас подарок, тем более дорогой. Это… неприлично и ставит меня в неловкое положение.
— Постой, постой, давай разберемся. Значит, ты с радостью примешь от меня любые подношения, если они являются частью обмана и заранее оплачены тобой, но ты не можешь взять то, что дарю тебе лично я. Так, что ли?
Она кивнула.
— Прости, но это по меньшей мере глупо. Я совсем запутался. Ты ведь притворяешься моей любовницей. Отвечай, да или нет?
— Да.
— Так почему же ты отказываешься принять эту безделицу? Потому что это может оскорбить твою драгоценную невинность?
Лоуренс схватил коробку со стола и сунул ее Вивьен в руки.
— Немедленно открой пакет! — потребовал он.
Она заколебалась. Сердце ее забилось быстрее, во рту пересохло. Подарок. Для нее. От него. Что происходит? Сначала поцелуй, теперь… вот это.
Вивьен развязала ленту, сняла оберточную бумагу и увидела черную картонную коробку с эмблемой французского магазина на Риджент-стрит. Подняв крышку, она обнаружила пару изумительных туфелек. Роскошный подарок! Глаза Вивьен распахнулись от восторга.
— Если ты не хочешь принять их в дар, считай это компенсацией за те туфли, которые я выбросил из окна кареты, — пробурчал Лоуренс, втайне очень довольный произведенным эффектом.
Девушка действительно была в восхищении. Сама она вряд ли смогла бы подобрать лучшую пару. Даже цвет и тот идеально подходил к ее нарядам. Она осторожно погладила туфли, а затем, не вполне сознавая, что делает, прижала их к груди.
— Они великолепны и очень мне нравятся, — искренне сказала она. — Но те туфли, которые вы выбросили, не были и вполовину так красивы.
Вивьен осторожно уложила их обратно в коробку, но Лоуренс остановил ее:
— Разве ты не хочешь их примерить?
— О, ну… я не знаю… — Она перевела взгляд с изящного подарка на свои простые темные башмаки.
Секунду спустя Лоуренс уже стоял перед Вивьен на коленях. Он снял с нее грубые туфли и надел парчовые. Между пяткой и задником образовался зазор примерно в дюйм. Туфли были безнадежно велики.
Лоуренс стоял на коленях, и краска заливала его шею и уши. «Бедный», — подумала Вивьен. Он был так уверен, что туфли ей подойдут… Видимо, раньше ему не доводилось покупать женскую обувь, а это, пожалуй, даже хорошо. Вот только как его утешить? В этот момент Лоуренс казался ей таким беззащитным, ранимым и… доступным.
— Досадно сознавать, но, кажется, на сей раз я попал пальцем в небо, — преувеличенно весело объявил Лоуренс.
— Нет! Это самые замечательные туфли из всех, что я видела, и они мне прекрасно подойдут.
С этими словами Вивьен разорвала оберточную бумагу, смяла два одинаковых комка и засунула в носки обеих туфелек. Затем встала и чуть приподняла край платья, давая Лоуренсу возможность полюбоваться обновкой. С набитыми мысками туфли сидели на ней идеально.
— Ну, что скажешь?
— Здорово ты это придумала, — пробормотал Лоуренс, с трудом отрывая взгляд от ее ног. Облегчение и радость — вот чувства, которые переполняли его.
Вивьен бережно уложила туфли в коробку и поставила на стол.
— Боюсь, у меня плохие новости, — проговорила она, усаживаясь на диван. — Арабелла запретила мне играть с тобой в шахматы.
— Я убит горем. — Лоуренс картинно прижал руку к груди.
— Я серьезно, — нахмурилась Вивьен. — Вчера мать прочитала мне целую лекцию о вреде учености и ученых игр, а потом написала мне ряд подходящих занятий, которые якобы безотказно очаровывают мужчин.
— Хотел бы я взглянуть на этот список, — усмехнулся Лоуренс.
— Арабелла заставила меня выучить его наизусть, — поморщилась Вивьен. — Первый пункт — чтение стихов. Как вы относитесь к поэзии?
Теперь сморщился Лоуренс.
— Первая моя реакция была такой же, — удовлетворенно кивнула Вивьен и раскрыла книгу, которую читала до его прихода. — И все же займемся пунктом первым, — провозгласила она и, поймав его недоуменный взгляд, пояснила: — На тот случай, если Арабелла нас подслушивает.
— А ведь сегодня была моя очередь выбирать занятие, — недовольно проворчал Лоуренс, — но делать нечего, подчиняюсь грубой силе.
Вивьен лукаво улыбнулась и начала:
В одном краю такой был случай:
Бредя как-то раз,
Набрел мудрец на куст колючий
И выцарапал глаз.
Мудрец на редкость был умен
И, не сказав ни слова,
Забрел в другой кустарник он
И глаз вцарапал снова.
Лоуренс был просто ошарашен. Ну и девчонка! Каждый день что-нибудь новенькое.
— Потешки! Обожаю их! — расхохотался он и откинулся на подушки.
— Потешки — это тоже поэзия, — заметила Вивьен.
— Вольная поэзия, — поправил он и вытер выступившие от смеха слезы. — Моя любимая. Читай дальше.
Вивьен читала, а Лоуренс с интересом смотрел на нее. То, что она проделывала, иначе как мятежом назвать было нельзя, и он очень хорошо понимал ее. Ему были близки потребность сбросить с себя унизительные оковы, желание встать на свой собственный путь. Он сам уже много лет боролся с матерью, отстаивая свою независимость, но делал это совершенно другим способом. Однако тот метод, который выбрала Вивьен, такой остроумный, свежий и неожиданный, с каждой минутой импонировал ему все больше и больше. Ее мятеж был так же очарователен, как и она сама.
Вивьен на минуту прервалась, чтобы попить воды. От долгого чтения в горле у нее пересохло. Лоуренс тут же воспользовался этим и, схватив книгу, продолжил начатое ею четверостишие. Оба покатывались со смеху.