Надо было решаться. Либо мне идти со всеми на улицу и там пытаться найти Сказочника. Либо прямо сейчас отправляться за сцену, чтобы как-то попасть ему на глаза. Макс уверял, что Сказочник все поймет без слов. Если так, то не будем зря терять время.
Я пошла по проходу, краем глаза замечая, где находятся выгоняющие всех тетки. Мне не хотелось с ними сейчас разговаривать.
— Эй, куда?
Как всегда! Если чего-то боишься, это случается. Та самая тетка, что делала нам с Максом замечания, вынырнула из-за портьеры входной двери.
— Выход не там.
Я открыла рот, соображая, какой бы аргумент привести, чтобы ко мне больше не приставали, но вместо слов развернулась и побежала по ступенькам. Нырнула за бархат занавеса, запуталась в какой-то тряпке.
— Все нормально, это ко мне, — произнес голос, и я тут же освободилась.
— Приблизительно так я тебя и представлял, — усмехнулся Сказочник.
Резкоочерченное чуть нервное лицо. Улыбка короткая, только обозначающая эмоцию. Темные, крупные глаза.
— Как? — раздраженно спросила я.
Не ожидала так быстро его встретить. Думала, придется долго блуждать по коридорам, заглядывать в двери. Может быть, даже удалось бы подслушать «разбор полетов». Режиссер всегда обсуждает с актерами прошедший спектакль. А меня здесь, значит, ждали…
— Бесноватой.
Я застыла на месте. Никогда еще мне не давали такого определения.
— Просто у меня… — Захотелось тут же оправдаться. Он ничего не знает, чтобы так обо мне говорить.
— Не продолжай, — оборвал меня Сказочник. — Пойдем, посидишь на обсуждении.
Он пропустил меня вперед, встав вполоборота. Свет из коридора ударил в глаза, контрастно обозначил чернотой профиль стоящего передо мной человека.
Опять черный? Этот цвет преследует меня.
Чтобы больше себя не накручивать, чтобы не видеть всех этих знаков, я пошла вперед. Дверь со сцены вывела меня в коридор.
— Направо.
Я метнулась туда-сюда, не сразу догадавшись, где какая сторона.
— Плохо выглядишь, — вдруг произнес Сказочник. — Тяжелый месяц?
Я развернулась, заставив его остановиться. Он был выше. Надо мной нависал его острый подбородок.
— Мне сказали, вы можете помочь. Сказочник совершенно не был похож на
колдуна. Взгляд доктора. Вот-вот возьмет скальпель и начнет вскрывать.
— Ты поможешь себе сама.
При разговоре он чуть клонил голову набок. От этого становилась заметна небольшая асимметрия его лица. Правая бровь немного выше левой, а рисунок челки, наоборот, спускается к левому глазу, открывая широкий гладкий лоб.
— Общие слова! — пожала я плечами. Длинный коридор терялся в полумраке.
Глупая ситуация. Я спокойно разберусь в себе без этого наглого типа. Подумаешь, нервничаю. Да с такой жизнью кто угодно беситься начнет.
— Ты уже многое сделала тем, что приехала. Твое выздоровление началось. Многое теперь зависит от тебя.
Шаги затихли. Я тоже остановилась. До чего же колдуны и гадалки любят произносить абстрактные предсказания, с успехом подходящие кому угодно.
Он стоял метрах в десяти. В бархатной курточке Сказочника, с обвисшим бантом на шее. Смотрел на меня.
— Я помогу. При одном условии…
— Нет! — тут же перебила его я. Кто бы сомневался, что он все знает! А Макс как чувствовал. Хорошо, что он меня предупредил.
Сказочник усмехнулся. Улыбка сделала его строгое лицо добрым и открытым.
— Торопишься. От этого многие беды. Узнай, кто посоветовал тебе обратиться ко мне.
— Я это знаю! — Теперь и я улыбалась. Сказочник покачал головой. Улыбка у него стала шире.
— Повторяю, ты торопишься, принимая часть информации за целое. Узнай, кто это был, и тебе станет многое понятно. А теперь пойдем. Меня уже ищут. Кстати, тебе понравился спектакль?
Вопрос он задал так обыденно, так просто, словно у меня в кармане лежало письменное приглашение на премьеру и я была в курсе, что и как у них здесь устроено.
— Вторая часть, — с запинкой ответила я. Не буду же я говорить, что благополучно пропустила середину.
— Да, ребята разыгрались. Это у них первая постановка.
Теперь Сказочник шел рядом, и я искоса поглядывала на него. Меня подмывало спросить, что колдун собирается делать дальше. Как будет выглядеть обучение. Надо ли мне где-то специально жить или я буду приходить к нему время от времени. Но я молчала.
Мы шли, и коридор казался бесконечным.
Он все тянулся и тянулся. Неспешные шаги моего спутника отмеряли пройденные метры.
— Теперь все решать будет время. Сейчас я освободиться не могу. Вечер у меня занят. Я бы с удовольствием с тобой поговорил, но не сейчас. Тот, кто привел тебя сюда, рассчитал верно. Даже я не ожидал такой точности.
Он повернул по коридору налево. Открытая дверь. За ней раздаются голоса. Направо тамбур, налево аппендиксом идет проход, узкое перегороженное помещение, а за ним широкая комната с желтыми шторами на окнах. На стенах планшеты с фотографиями. Ряд черных стульев.
Я удержала Сказочника за локоть.
— Про условие я поняла. Но ведь вы это будете делать не бесплатно?
— Обычно за такие услуги расплачиваются жизнью, красотой, молодостью…
Внутри у меня все оборвалось. Этого только не хватало. Сказочник усмехнулся.
— Хорошо, возьмем другую сказку. Отдашь мне то, о чем не знаешь.
Ответить я не успела, нас заметили студийцы.
— Семен Эдуардович! — взвились вокруг Сказочника возгласы.
— Ой! Как все хорошо получилось!
— А вы видели, как я сыграла!
— Мне костюм порвали.
— Грим поплыл, я только сейчас заметил.
— А пистолеты куда класть?
— Осторожно, осторожно! Выстрелит!
— Переоделись? — Сказочник легко пресек порхающие вокруг него вопросы.
Семен Эдуардович Белый, ста двадцати лет от роду, пожимал протянутые руки, похлопывал по плечам. В глазах девчонок читалось восхищение. Диагноз очевиден — влюблены все. Я обошла собравшихся, заглянула в распахнутую дверь. Это была костюмерная и гримерная в одном флаконе. Трюмо с высоким столиком. Длинная вешалка с разноцветными платьями, под ней горой навалены костюмы. Кажется, кому-то влетит за неаккуратность. Диван. Высокий подоконник, заваленный книгами и бумагами. Пыльная завядшая роза в вазе. Шкаф с посудой и чем-то битым.
— Садитесь, садитесь!
На пороге раздался шорох, я обернулась. Сказочник дошел до трюмо, на ходу развязывая бант, бросил взгляд на свалку под вешалкой.
— Повесишь?
Мне на руки полетела бархатная курточка. Он остался в белой свободной рубахе, поверх которой стал натягивать черный свитер с высоким воротником.
Хотелось возразить. В конце концов, я приехала сюда не для того, чтобы убираться. Но Сказочник уже скрылся в дверях. Многоголосье взметнулось и опало.
— Начали?
Задвигались стулья. Послышалось: «Эй! Куда?», «Катя, со мной!» И наступила тишина.
— Ну что, дорогие мои, я вас поздравляю! — Ура!
Дрогнул от криков воздух.
Я не выдержала и выглянула.
Они сидели вдоль обеих стен и под окном. Девчонки почти все в голубом. С краю — смешная челка, два хвостика — Маленькая разбойница. Дальше Герда в голубом свитере с синими ромбами. Главный разбойник круглолицый, лопоухий, в желтой футболке и белой толстовке. Суровый Советник облокотился на руку, подперев голову кулаком, решительное треугольное лицо, короткая стрижка. Еще один разбойник, невысокий, в голубой футболке с синими короткими рукавами, на лице восторженная улыбка. Сложив одинаково руки на коленях и перекинув ногу на ногу, прижавшись друг к другу боками, устроились три девицы — голубой джемпер, серо-голубая кофта и синий свитер с мишкой коала на груди. У всех троих черные джинсы, на лицах одинаковые ухмылки. Рядом парнишка в темно-синей кофте. Играл стражника. Снежная королева, еще не смывшая ярко-голубого макияжа с блестками.
Почувствовала, как все глаза на мгновение перешли на меня, и тут же спряталась. Глянула на брошенную одежду. Как-то так все и должно было начаться. В тибетских монастырях ученики по несколько лет таскают воду. А я, значит, буду вешать костюмы.
Встряхнула бархатную курточку. Нашла свободную вешалку, подсунула ее углы под плечики. Восторг девчонок заразителен. Когда воздух наэлектризован обожанием, тяжело не поддаться общему чувству. Я выгребла кучу одежды на середину комнаты, разбирая, что
Г здесь к чему. Костюм Снежной королевы похрустывал от нашитых блесток и бусин. Прикинула его на себя. Нет, голубой мне не идет.
За стеной бурно обсуждалось, кто куда пошел и что не получилось. Сказочник говорил негромко, ребята оправдывались. В комнату проскользнула низенькая девочка в серо-голубой футболке с совенком. Волосы собраны высоко на макушке, отчего получившийся хвост распадался русым фонтаном. В спектакле она была Принцессой. Постояла у дверного косяка, буравя меня светло-зелеными глазами.
Я подняла с пола очередной костюм, расправила. Давненько я не была в роли новенькой. Даже забыла, как это.
— Ты у нас будешь? — без лишних предисловий стала выяснять кнопка.
— У вас — это где? — уточнила я, намеренно растягивая разговор.
— В театре, — с вызовом ответила Принцесса и качнула прической-фонтаном.
— А Ска… то есть Семен Эдуардович у вас давно?
— Эдо? — хихикнула пигалица, мгновенно понимая, что я для их оравы не соперница. — Два месяца назад появился. Ты его откуда знаешь?
Я медленно убрала костюм разбойника. Когда впервые заговорили о колдуне? Катрин дала Максу адрес где-то неделю назад. А перед этим… Кто-то уже произносил название этого города?
«На Урале живет. Город Усть-Катав…»
Вспомнился мелодичный перезвон сигналов сообщений, голос диктора, объявляющий о времени прилета самолетов, далекий гул турбин. Аэропорт. Москва. Нас неожиданно встретила Катрин и стала убеждать, что мне надо учиться. Это был апрель. Два месяца от сегодняшнего дня — это март. В день нашего венчания, 29 февраля, Катрин о колдуне еще не знала, иначе что-нибудь сказала бы. Выходит, она с Семеном знакома недавно. И что-то за это время произошло.