— Яви, — холодно сказал он, произнося вслух то, что мог бы заставить обереги делать молча Он стремился произвести впечатление — или вызвать страх — в невидимом озорнике. Потребовалась магия огромной силы, чтобы открыть дверь Башни с ее переплетенными символами, слоями активных заклинаний и рунами, вставленными в ее раму и выгравированными на петлях.
Слишком много энергии, подумалось ему, чтобы тратить ее на шалость.
Обереги не показали ему ничего, что скрывалось бы в пределах их досягаемости. Хмм. Возможно, тот заносчивый эльф оставил магию, отсроченную по времени, и ошибся в расчетах. Он не мог припомнить ничего достаточно быстрого, чтобы открыть дверь и так быстро покинуть пределы досягаемости оберегов — а магия, достаточно могущественная, чтобы взломать дверь издалека, оставила бы в оберегах следы. Как телепортация или другая транслокация. Собственная магия двери должна была помешать заклинанию, наложенному на нее, сохраниться и вступить в силу в более позднее время... Так кто — или что — заставило дверь открыться?
Мардаспер призвал силу оберегов, чтобы закрыть и запечатать могучую дверь. После того, как она с грохотом захлопнулась, он долго и задумчиво смотрел на нее, не прикасаясь, затем пробормотал слова, которые никогда раньше не использовал, и никогда не думал, что придется использовать. Слова, которые заставят пробужденную защиту изгнать любое владеющей магией разумное существо, находящееся с ней в контакте. Обереги вспыхнули белым за пределами зрения, ничего не обнаружив. Если колдовские существа скрывались поблизости, они либо были далеко в окутанном ночью лесу— или здесь, в Башне, уже внутри оберегов.
Мардаспер посмотрел на дверь и сглотнул. У него внезапно пересохло в горле. Если в Лунном Роге и был незваный гость, он только что запечатал себя вместе с ним. Боги небесные. Что ж, возможно, пришло время заслужить свой титул Хранителя Башни. Здесь было много полезной — и неправильно понятой, фрагментарной или забытой — магии. Потенциально разрушающее царства оружие в правильных недобросовестных руках. «Мистра будь со мной», — прошептал он, открыл дверь, ведущую на главную лестницу, и начал подниматься.
Туман звенел лишь изредка и очень тихо, пока он плыл по заваленному пергаментами столу, как угорь, пробирающийся среди скал океанского рифа. Время от времени он набрасывался на драгоценный камень или скрученный филигранный предмет, помещенный Табарастом и Белдруном в качестве пресс-папье, и на короткое время вспыхивал холодный бирюзовый свет. Когда выпитая сила была очень велика, туман закручивался в триумфальные, похожие на пламя вспышки белых, мерцающих пятнышек света, которые на мгновение торжествующе танцевали над столом, а затем тускнели и снова превращались в дрейфующий змеевидный туман. Он метался от безделушки к безделушке, вспыхивая, когда пил, и становясь все больше. Он снова закрутился в вихрь,, когда дверь комнаты внезапно открылась, и Страж Башни заглянул внутрь. Что-то здесь вспыхнуло, выпустив язычок белого света через замочную скважину… Мардаспер остановился на пороге и послал поисковое заклинание, прокатившееся по комнате. Туман исчез и опустился за столом, став почти невидимым, и когда заклинание пронеслось сквозь него, он решил рассеяться, а не сопротивляться и быть найденным. Заклинание проникло во все уголки комнаты, затем отступило. Вслед за этим ветер тихонько вздохнул в ответ, не звякнув ни разу.
Мардаспер впился взглядом в комнату. Пламя его пылающего глаза искало то, чего не могло увидеть его заклинание. Здесь должен быть кто-то или что-то; транслокация не будет работать внутри Лунного Рога.
Его проклятый глаз сразу увидел это: ветерок, который был не ветром, а живым, дрейфующим, бестелесным существом. В яростной спешке Мардаспер бросил в него заклинание разрушительной звезды — магию, предназначенную для того, чтобы разрывать и сжигать призрачные и газообразные предметы. Вспыхнуло ожидаемое пламя, а вместе с ним и мучительный крик. Но Страж Башни оказался не готов к тому, что последовало дальше. Вместо того, чтобы погрузиться во вздыхающее забвение, пылающий, взрывающийся туман внезапно собрался воедино, с ужасающей скоростью поднимаясь в форме человеческой головы и плеч — головы, которая состояла только из глаз и длинных волос, спускающихся на бюст. Мардаспер отступил на шаг. Кто была эта женщина-призрак?
Пальцы, в которых было больше дыма, чем плоти, двигались в замысловатых жестах, сопровождаемых пламенем заклинания стража, и Мардаспер отчаянно пытался придумать, какое заклинание ему следует использовать — этот призрак, который не должен был противостоять его разрушительной звезде, творил магию! Мгновение спустя в призрачном силуэте колдуньи проявилась челюсть, и она начала смеяться — высоким, пронзительным смехом, который почти затерялся в резком шипении кислоты, льющейся на стража... и последовавшим за этим предсмертным воплем. Плавящиеся, чадящие кости Мардаспера упали на пол под потоком кислоты, от которой пол покрылся дымом.
Над всем этим поднялся холодный, невеселый, торжествующий смех. Кто-то мог бы счесть этот дикий смех почти криком, но прошло уже много времени с тех пор, как вихрь смеялся вслух. Он отвык.
ГЛАВА СЕДЬМАЯСМЕРТЕЛЬНЫЕ ЗАКЛИНАНИЯ ДЛЯ ТЕБЯ
Зло не является излишеством для тех, кто в первую очередь служит себе.
Тэлритин из Тэя
из Красной Книги Тэйского Мага,
опубликованной примерно в Год Седла
Был прохладный день поздней весны — третье озеленение Торила, пришедшее и ушедшее с тех пор, как два мага встретились в Расколотом Камне. Небо пылало красным, розовым и золотым, когда солнце неторопливо готовилось к закату. Башня стояла как игла цвета индиго на фоне этого огненного неба, и с запада что-то маленькое и темное полетело к берегу, описав широкую петлю вокруг этой башни. Головы посмотрели на него: ковер-самолет, на котором сидели два человека, чьи фигуры темнели на фоне огненного неба там, где лучи заходящего солнца не придавали им оттенка кованой меди.
— Красиво, не правда ли? — промурлыкала Дасумия, отворачиваясь от созерцания башни. В ее глазах заплясал зеленый огонек, который, как Эл давно понял, предвещал опасность. Она скользнула вперед на локтях, подперев подбородок руками, и посмотрела на башню с почти удовлетворенным видом.
— Правда, миледи, —осторожно сказал Эльминстер. Дразнящий глаз закатился, глядя внутрь себя. О боги, воистину беда. Мистра защити! Его госпожа-наставница указала на башню и сказала:
— Там живет волшебник по имени Холивантер. Веселый парень: он научил существ, которых призвал, чтобы построить её, всяким смешным песням. Он держит говорящих лягушек и даже дал нескольким из них крылья, чтобы летать.
Ковер плавно обогнул башню во втором витке вокруг шпиля. Башня поднималась, как сказочная игла, из аккуратных, обнесенных зелеными стенами садов. В нескольких его окнах мерцали лампы рубинового цвета, но в остальном он казался спокойным, почти пустынным.
— Дом Холивантера... Красивый, не правда ли?
— Действительно, миледи, — искренне согласился Эл.
— Убей его, — рявкнула Дасумия.
Эл моргнул, глядя на нее. Она кивнула и властной рукой указала вниз на стройную башню. Эл нахмурился.
— Миледи, я...
Маленькие огоньки, казалось, замерцали в глазах Дасумии, когда она встретилась с ним взглядом. Одна изящная бровь приподнялась.
— Твой друг?
— Я его не знаю, — честно ответил Эл. Он никак не мог послать предупреждение, или защиту, или исцеление. Этот человек был обречен. Зачем выдавать себя напрасно?
Дасумия пожала плечами, вытащила темный гладкий жезл из ножен на бедре и протянула его с томной грацией. Что-то заставило воздух свернуться в линию, мчащуюся вниз, вниз…
...и верхняя половина башни Холивантера с грохотом разлетелась на части, забрызгав небо обломками. Поочередно последовали меньшие фиолетовые, янтарные и сине-зеленые взрывы, когда взорвалась какая-то магия взорвалась внутри башни. Эл уставился на пожар, когда его эхо откатилось от близлежащих холмов, и на них посыпались обломки. Почерневшие пальцы скользнули по ковру, оставляя за собой огненный след. Холивантер был мертв. Дасумия перекатилась на одно бедро и приподнялась на руке, другой играя с жезлом.
— Скажи мне, — обратилась она к небу шелковисто-мягким тоном, который заставил Эльминстера настороженно напрячься, — почему ты ослушался меня? Тебе тяжело убивать магов?
Страх вонзил в него холодные пальцы.
— Это кажется... ненужным, — ответил Эл, очень тщательно подбирая слова. — Разве Мистра не говорит, что использование магии следует поощрять, а не ревниво охранять или препятствовать?
Ах, Мистра. Ее слово привело его сюда, чтобы служить этому обманчивому злу. Он почти забыл, каково это — быть Избранным Мистры, но в своих снах Эл часто опускался на колени и молился или повторял ее указы и советы, опасаясь, что они полностью ускользнут от него, если он этого не сделает. Иногда он боялся, что леди Дасумия крадет его воспоминания с помощью коварной магии или спрячет их за туманом забвения, чтобы сделать его полностью своим созданием. Какова бы ни была причина, с течением месяцев ему становилось все труднее вспоминать что-либо из своей жизни до Расколотого Камня.… Дасумия легко рассмеялась.
— А, понятно. Жрецы Леди Магии говорят такие вещи, да, чтобы мы не убивали воров, которые крадут свитки... или непослушных учеников. И все же я обращаю на них мало внимания. Каждый маг, который может соперничать со мной, уменьшает мою силу. Почему я должна помогать таким потенциальным врагам возвышаться, чтобы бросить мне вызов? Что я получу от этого?
Она наклонилась вперед, чтобы постучать жезлом по колену Эльминстера. Он старался не смотреть на маленькие зеленые огоньки, мигающие вокруг него и почти лениво блуждающие вверх и вниз.