Нет, не вспомню.
Но ложку захотелось облизать. Я съела всё до дна и почувствовала, как меня начинает клонить ко сну от усталости и сытости.
- Принцесса! – Йорген забрал у меня из рук тарелку. – Когда я разведывал округу, увидел неподалёку чистейшее горное озеро. Если хотите…
Я вскочила.
Сегодня определённо замечательный день!
То, что убивало меня сильней всего на протяжении этих недель – невозможность нормально помыться. Не передать словами, как я страдала. Больше всего на свете я ненавидела чувствовать себя грязной.
- Где? – нетерпеливо переспросила я.
Йорген указал мне путь.
- Я прослежу, чтобы вас никто не побеспокоил, принцесса! Под мою личную ответственность.
- Спасибо, - поблагодарила я и поспешила туда. – Просто передай, что любого, кто подойдёт к озеру, я превращу в подушечку для иголок. У меня давно не было возможности воспользоваться ледяной магией, даже руки чешутся.
- Никто не посмеет, не волнуйтесь, - склонил голову Йорген в учтивом поклоне.
И всё-таки зря я про него плохо думала. В конце концов, дружба с подонком еще не делает тебя плохим человеком. Возможно, он как и я обманывался.
Надо будет непременно сказать брату, если торговая миссия увенчается успехом, что Йорген заслужил повышение.
Глава 14
Иногда, очень редко, бывают в жизни такие моменты, когда хочется плакать от красоты.
Сейчас был именно такой момент – когда меня, взрослую, циничную, не ждущую ничего и несущую своё спокойствие как щит девушку – в самое сердце ударила красота этого озера, лежащего в ладонях гор, как величайшая в мире драгоценность.
Крупные поросшие мхом валуны устилали берег. Буро-малахитовые горы дремали под одеялом облаков. Хвойный лес полого спускался к самой кромке воды по ту сторону синего зеркала. И непонятно было – то ли небо отражается в воде, то ли вода отражается в небе, наполняя его первозданной синевой.
Кажется, теперь я поняла, откуда у таарнцев такие глаза.
Медленно, словно во сне, брела я к озеру, растворяясь в священной тишине.
Почти у воды остановилась, не веря своим глазам – по правую руку от меня горный склон устилал ковёр бледно-розовых цветов. Круглые приземистые листья, лепестки-бабочки на тонкой упругой ножке… цикламен. Я никогда в жизни не видела столько цикламена! У нас в Гримгосте его продавали как настоящее сокровище, по весу золота. Модницы ставили в своих гостиных пару горшков с этими изящными бабочками, которые обожали холод и оттого одни из немногих приживались в наших жилищах.
Кроме моего, разумеется. У меня никакие цветы долго не выживали, и я запретила брату их дарить. Мне невыносимо было видеть, как гибнет такая красота. Я сдалась после третьего или четвёртого горшка.
А здесь… целые поля.
И наверняка таарнцы даже не подозревают, какие чудеса топчут ногами. Наверняка для них это что-то само собой разумеющееся. Это как асам удивляться снегу.
Я провела по шёлковым лепесткам ладонью в последний раз и выпрямилась.
Голова закружилась.
Я решила, что слишком долго провела в седле, и пожалуй, было замечательной идеей окунуться. Может, прояснится в голове.
По счастью, на этом берегу не было ни деревьев, ни кустарников, ничего, где мог бы спрятаться человек – я могла не бояться того, что посторонний подсмотрит за моим купанием. Наверное, я бы голову оторвала, если б кто-то осмелился. А противоположный берег был слишком далеко. Я придирчиво осмотрела скалы поблизости, круто вздымающиеся к небу… нет, ничего похожего на тропу. И ни малейшего движения. Тихо, как в первый день создания мира богами.
Я в безопасности.
Закрыв на мгновение глаза и вдохнув полной грудью пахнущий мокрыми камнями и хвоей воздух, я решительно дёрнула ремешок стального нагрудника.
Пальцы слушались плохо. Всё-таки, меня и впрямь чертовски утомила дорога. И бессонные ночи. Да, точно, вот и причина.
С ремешками удалось справиться не с первой попытки. Я аккуратно сложила броню на крупный валун, рядом вскоре разместилась и лёгкая кольчуга. Путешествовать во всём этом было нелегко, и пожалуй, даже лишним – учитывая количество сопровождавших меня вооружённых до зубов мужчин. И всё же я дни напролёт не снимала сталь с нежного тела. Почему-то мне так было спокойнее, словно броня защищала и от душевного смятения тоже.
Скорее бы почувствовать на утомлённой коже прохладу горного озера… отстегнула с пояса меч в ножнах и прислонила к камню. Не слишком далеко от берега, на виду. Хотя в случае опасности мне будет быстрее создать ледяные стрелы или облако снежных пчёл. Мало ли – дикие звери или… я уже прекрасно знала, что люди бывают куда опасней и ещё более дикими. Поэтому терять бдительность не собиралась.
Наверное, если бы не моя магия, никогда бы я не осмелилась на то, что делаю. Но соблазн был слишком велик.
Может, если я растворюсь в этом древнем озере, горы поделятся со мной частицей своего каменного спокойствия.
Плотный поддоспешник - прочь… грубые сапоги… кое-как негнущимися пальцами развязываю завязки штанов, стягиваю вместе с бельём, укладываю бесформенным узлом на валун, для надёжности придавливаю бронёй…
Остаюсь в одной тонкой льняной рубахе, облепившей тело. Неторопливо расплетаю косы, и тяжёлые серебряные пряди падают до самой талии. Прохладный ветер с озера касается мягко напряжённой груди, играет волосами. Встряхиваю головой, с которой будто сняли стальной обруч. Какое облегчение.
И всё равно тело будто не хочет мне повиноваться по какой-то причине. Как заторможенная, берусь обеими руками за подол…
И меня сковывает по рукам и ногам. Чувством, которое я никак не могу себе объяснить.
Оборачиваюсь медленно, так медленно, словно я на самом деле сплю сейчас, и неповоротливое тело никак не желает слушаться.
Вокруг никого. По-прежнему ни души. Ветер стих, и даже лепестки цикламена неподвижны на изогнутых шеях стебельков.
Это всё глупости! Мне показалось. Я же не стану возвращаться, когда так близка к цели?
Кровь приливает к щекам, когда снова оборачиваюсь к озеру. И решительно цепляюсь в подол.
Мокрая от пота ткань липнет к телу, подаётся с трудом. Я снимаю её медленно – и отшвыриваю прочь.
Сердце совершает скачок. Останавливается, переворачивается в груди, замирает ещё на бесконечно долгое мгновение, и только потом делает оглушительный «ту-дум».
Я чувствую его.
Этот Взгляд.
Такой же откровенный, как прикосновение.
Он проходится по моему телу сверху вниз, от лопаток до выемки под коленями, будто ладонью.
Мурашки разбегаются по коже, предплечье покрывается пупырышками. Вдруг стираются все звуки, и всё, что остаётся, всё, что я слышу сейчас – это звон в ушах. Сознание заволакивается мутной пеленой, и никак не получается решить, что делать дальше. Я будто утратила всякую волю.
Просто застыла обнажённой статуей на мокрых камнях, и не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Знаю только одно.
В нём нет грязи, в этом взгляде.
Я могла бы убить за меньшее.
Но сейчас, в бесконечно растянутом в вечность мгновении я замираю и растерянно впитываю восхищение и благоговейный трепет перед женской красотой, с которым скользит по моей коже взгляд мужчины.
Наверное, правильным было бы сейчас одеться и уйти.
Но у самых моих ног желанная цель, хрустально-прозрачная вода, и это…. самое настоящее искушение. Такому искушению противостоять невозможно.
Темнеет перед глазами. Встряхиваю головой, пытаюсь разогнать мутную пелену. Сейчас, сейчас всё пройдёт. Трогаю кончиками пальцев воду. Ледяная, как я и думала.
Если нырну, меня никто не будет видеть. Даже этот неведомый горный дух, который спустился ко мне с заповедных троп Таарна.
Сразу от берега начинается резко глубина.
От погружения в воду перехватывает дыхание. Но в голове совсем не желает проясняться. Холод колкими иголочками впивается в тело. Мелькает непрошенная мысль – всё-таки, дома в горячей воде лучше. Интересно, есть ли у этих таарнских варваров в домах ванны?..
Горный дух неотступно следит за тем, как я вхожу в воду, как всё дальше удаляюсь от берега, но не приближается.
А потом ощущение чужого взгляда пропадает – так резко, что я совершенно теряюсь от накатившего откуда-то острого разочарования.
- Отлично! Всё, как ты говорил, Йор! Поплыла наша птичка.
Грубый мужской голос врывается в мои мысли, и я вздрагиваю. Одеревеневшие мышцы не слушаются, но у меня получается сделать широкий гребок и обернуться всем телом.
Из-за края скалы по знакомой тропе выходят одна за другой три фигуры в лиловом.
Йорген появляется последним. На его лице – привычная маска фарфоровой куклы. Пальцы прячет в сомкнутых перед собой рукавах.
С ним – двое его подчинённых из торгового ведомства. Разделяются, и один подходит к берегу левее, другой – по правую руку от меня.
Меня бьёт под дых такое отчаянное, звериное ощущение опасности, что сжимаются все внутренности. Впервые за всё то время, что я провела на берегу.
- Что вы… себе позволяете! – выкрикиваю в гневе.
Вернее, пытаюсь.
Голос звучит слабо и жалко. Острая боль колет в висок так, что на секунду я пугаюсь, что сейчас потеряю сознание прямо в воде.
Никогда раньше не видела таких лиц у спутников Йоргена. Светловолосые как все асы, коротко стриженые по чиновничей моде, неприметные как моль… Они прежде не смотрели на меня прямо, всегда низко опуская голову, когда я проходила. А вот сейчас выражение бесцветных глаз, устремлённых на меня... алчное.
- Убирайтесь… прочь…
Вскидываю руку, с нее стекают струи воды.
Вдруг ошеломляет понимание того, что ледяная магия меня не слушается.
Пробую ещё и ещё… но эта пустота внутри ещё более страшная и бездонная, чем та, которую я ощущала ребёнком. Вообще ни единой искры магии не откликается на мой призыв, будто во мне пробили дыру, через которую утекла вся магическая энергия.