Рука останавливается. Чужие губы обжигают поцелуем нежную кожу за ухом. С моих губ срывается тихий вздох.
- Глупышка… неужели я до сих пор не доказал, что ты мне можешь доверять? Я не собираюсь торопить события. Всё у нас будет. Когда увижу, что ты готова. А пока просто погрею. Даю слово. Иди ко мне, Леди Вредина.
Он решительно разворачивает меня к себе, накрывает нас обоих с головой одеялом. Так тесно, темно и боязно от неизвестности и странных, непонятных мне самой чувств. Такое ощущение, будто я падаю в глубокое тёмное ущелье – и непонятно, падение это, или полёт. Ждут ли меня на дне острые пики скал, которые насквозь пронзят моё глупое, всё ещё живое сердце? Или…
Его шумное дыхание.
Мэл берёт мои заледеневшие ладони и кладёт себе на грудь. Там так жарко, и так часто и гулко стучит… тук-тук… тук-тук… тук-тук… прямо мне в ладонь.
Я почему-то даже не пробую протестовать и вырываться. Хотя какая-то крохотная благоразумная часть меня понимает - теперь не получится списать все на сон и отравленное ядом сознание. Теперь все слишком ярко, слишком остро.
Робко трогаю кончиками окоченевших пальцев медальон. Провожу по груди. Нахожу новое горячее место, чуть левее, которое еще не остыло от моих ладоней, греюсь там. Затем снова смещаю. От Мэлвина жарко, как от печки. Мои руки очень быстро возвращают чувствительность. Даже слишком большую.
Согреваюсь, дрожь проходит. Тело начинает расслабляться – как после длинного дня во льдах погрузиться в горячую ванну. Счастливо вздыхаю.
Мэл терпеливо ждет, осторожно придерживая меня за талию. Мне кажется, он сам удивился моей смелости. Почти не дышит и боится спугнуть – пока я то ли греюсь, то ли оживаю… то ли изучаю.
Это уже далеко перешло границы простого «согревания» об него, но у меня никак не получается остановиться. Медленно веду ладонями вверх по тугой горячей коже. Как-то помимо воли получается, что обнимаю таррнца за шею. Затихаю испуганно. Это… я сама сделала?
Он глубоко вдыхает запах моих волос и тычется носом мне в висок.
– Не прижимайся слишком сильно, малыш.
- Почему? – срывается с моих губ раньше, чем успеваю удержать.
Он усмехается.
- Вот поэтому.
Его ладонь тяжело и властно ложится мне на ягодицу и толкает вперёд, к напряжённым мужским бедрам. Каменная твёрдость утыкается в низ живота, пуская расплавленную волну по телу.
- Оценила всю степень моего героизма?
Закусываю губу и боюсь пошевелиться. Вот такой новый уровень близости рождает во мне абсолютно незнакомые чувства. Стыдливость велит бежать. И в то же время крохотным огоньком вспыхивает странное любопытство.
Я забываю, что добыче не положено любопытно заглядывать в пасть хищнику, чтоб поинтересоваться размером клыков.
Длинный выдох. Мэл запускает руку мне в волосы, тянет назад, заставляет выгнуться. Впивается губами мне в шею, прижимается, ловит поцелуем пульс.
Шум крови в моих ушах. С раскрытых губ срывается выдох.
Он глухо стонет и говорит хрипло мне в шею:
- Хочу тебя. Полетели, Богиня?
Мои распахнутые глаза невидящим взглядом глядят в потолок. Я вся сейчас – один оголённый нерв. Каждый дюйм моей кожи охвачен огнём… и почему-то предвкушением.
По счастью, последние остатки разума всё ещё со мной.
Твёрдо, изо всех сил стараясь, чтобы голос не звенел от волнения, заявляю:
- Мы договаривались, только греть!
Смешок, беглый укус в сгиб шеи. Заставляет поджаться все пальчики на ногах. Сжимаю ногти на его плечах. Мои руки живут своей жизнью – и не хотят отпускать.
- Леди Вредина. Моя.
Потом обречённый вздох.
Снова разворачивает меня спиной к себе, - наверное, подальше от соблазна. Утыкается лицом в волосы. Так не легче, потому что теперь Мэл прижимается возбужденным телом к моим ягодицам, и судя по всему, спать по-прежнему не собирается.
Я тяжело дышу и пытаюсь осмыслить, что вообще сейчас было. И почему я отреагировала так, как отреагировала. Разобраться в себе не выходит – в ушах шумит кровь, в голове мечутся до крайности противоречивые мысли. Одно я знаю точно.
Теперь мне уже не просто тепло – а жарко. Грелка меня не то что согрела, а по-моему перегрела даже.
Но если я ждала, что на этом мой «проводник» остановится, то как же была наивна! Судя по всему, этот человек привык крайне добросовестно исполнять взятые на себя обязательства. Пусть и весьма своеобразно их трактуя.
Не спрашивая моего разрешения, наглые мужские пальцы потащили край моей рубашки из штанов и нырнули внутрь. Горячая ладонь бесцеремонно улеглась на мой обнажённый живот. Как будто там ей было самое место.
- Мэл… - растерянно выдохнула я, когда чужая рука сдвинулась чуть выше. А потом ещё. С наслаждением провела по моей коже, слегка задевая рёбра. Погладила, едва касаясь, и по моему животу прошёл трепет от этого бесцеремонного касания.
Нахальные пальцы не сразу, но всё же послушались. Остановились в нескольких дюймах от цели.
- Хм… что, неправильное направление? А так?
Ладонь медленно опустилась ниже, вкрадчиво поглаживая низ живота. А потом осторожно коснулась пуговицы на моих штанах.
Это дерзкое прикосновение словно запускает во мне какую-то неконтролируемую реакцию. Меня снова охватывает дрожь. Вытягиваюсь в струнку, распластавшись по твёрдому мужскому телу. Закинув руку за голову, сжимаю в пальцах тёмные пряди. Затылком попадаю во впадину под небритым подбородком своего таарнца – и мы замираем так, совпав идеально, словно моё тело откуда-то знало, куда и как прижиматься.
Пуговица выскальзывает из петли.
- Мэ-э-л… - стону отчаянно и сжимаю пальцы в его волосах, причиняя, наверное, боль. Не уверена, правда, что отчаяние в моём стоне было так уж заметно.
Честно говоря, моё тело исторгло крайне странный звук.
- Мр-р-р-р… - рычит Мэл, снова возвращает руку на мой живот, вжимает в себя крепче и прикусывает меня за ухо. - Ладно, ладно. Понял! У нас и так прогресс. Ты впервые назвала меня по имени.
- Нет никаких «нас» - упрямо твержу ему.
А на языке по-прежнему горит вкус имени, которое сорвалось с моих губ так неосторожно.
Мэлвин.
Мэл.
Что же мне теперь делать со всем этим, несчастье ты моё синеглазое?
Спохватившись, выпутываю пальцы из лохматых прядей. Прижимаю кулак к губам и растерянно смотрю в темноту перед собой, изо всех сил пытаясь осмыслить происходящее. Разумеется, у меня ничего не получается, я так и засыпаю в смятении и с колотящимся сердцем.
Больше никаких поползновений на мою честь до утра не происходит. Но пуговица так и остаётся незастёгнутой, рубашка – бесстыдно задранной, а постороннюю конечность с моего обнажённого живота прогнать, разумеется, не удаётся.
Под стихающий рокот грозы далеко в горах я получаю третью самую уютную и тёплую ночь в своей жизни.
Глава 20
- М-м-м-м… доброе утро, Вредина…
Сонный голос над ухом. Колкий поцелуй мне в левое плечо.
Я распахиваю глаза, и первое, что ощущаю – горячую ладонь на своем голом животе, и мизинец, который «совершенно случайно» сместился под пояс моих полурасстёгнутых штанов.
О господи. Как я такое могла допустить?!
Выскакиваю из-под одеяла с такой скоростью, словно там на меня готовился напасть барс-людоед.
Не оборачиваясь, торопливо поправляю одежду, заправляю мятую рубашку в штаны, застёгиваю проклятую пуговицу, нервно приглаживаю волосы. И только потом оборачиваюсь.
Тут же жмурюсь обратно, но никак не получается прогнать из внутреннего зрения образ полуголого Мэлвина, лежащего на спине, который картинно потягивается и смотрит на меня лукаво своим фирменным «я-знаю-о-чем-ты-думаешь» взглядом.
Заявляю решительно:
- Всё! На этом хватит! Больше мы вместе спать не будем!
Ещё одна такая ночка, и мы до чего-нибудь не того догреемся. Меня не покидает ощущение добычи, которую методично загоняют в ловушку. И чтоб я сдохла, чтобы так легко попалась! Мне срочно нужен какой-нибудь план.
Мэл пружинисто вскакивает, разминает шею, обувается и бодрым шагом направляется к выходу.
- Пойду, осмотрюсь. Вдруг ночью где лавина сошла. Жди здесь.
- Дождь закончился, - твёрдо напоминаю я. – Предлагаю поскорее тронуться в путь.
- Так не терпится избавиться от моей компании? – прищуривается Мэл, проходя мимо.
Отвечаю на взгляд прямым и невозмутимым взглядом.
- Так не терпится добраться до нормальной человеческой постели!
- Как удачно, что наши желания сходятся, - вкрадчиво мурлычет таарнец и прежде, чем я нахожусь с ответом, уходит из пещеры.
Мне хочется рычать от бессилия. Ну что за невыносимый человек!
А потом мой взгляд падает на Когтя, который равнодушно умывается в углу, не обращая ровно никакого внимания на нашу пикировку.
- Хм… значит, так.
Я решительно иду к барсу и присаживаюсь рядом с ним на корточки. От удивления кот оставляет своё занятие и смотрит на меня, выпрямившись в струнку. В удивлённых серебряных зрачках застыло недоумение. Так и читается: «от меня-то этому недоразумению что надо? Нормально же гуляли с хозяином. А тут свалилась на голову эта… тяжеленная… таскай её теперь на хребтине и терпи домогательства».
Но в этот раз я рук к нему не протягивала и со своими тисканиями не лезла.
Вместо этого проникновенно заговорила, не разрывая зрительного контакта.
- Послушай. Я знаю, ты ужасно умный зверь! Я видела, как с тобой разговаривает твой хозяин. И уверена, что ты понимаешь каждое человеческое слово. Давай начистоту! Мне нужна твоя помощь.
Коготь фыркнул, отвернулся, встал, и грациозно покачивая гибким телом прошёл мимо меня в противоположный угол. Там плюхнулся на задницу и продолжил вылизывать лапу, проводя потом ею по пушистым ушам.
Я вздохнула. Что ж – и не надеялась, что будет легко.
Попытка номер два.
Я снова подошла к Когтю и упрямо уселась прямо перед его мордой. В серебряных глазах появилось страдальческое выражение. Но умываться барс перестал.