Как сомнамбула я пошла прочь с арены в противоположном направлении.
Какие-то мужчины, переговариваясь, мирно и буднично гасили чаши с огнём одну за другой. Тучи, влекомые свежим ночным ветром, набегали на лик луны. Становилось совсем темно. Так что очень хорошо, что мама Мэла и Мирей подождали меня, иначе в таком состоянии я ни за что бы не нашла дорогу обратно. И так без конца спотыкалась на ровном месте.
Любопытная егоза Мирей пыталась ко мне пристать с какими-то вопросами на обратном пути. Я не понимала, что она говорит. Вообще ни одного слова не слышала. Мать на неё строго шикнула:
- Не сейчас! Не видишь, она в шоке?
Я схватила маму Мэла за рукав.
- Леди Мэйвинн! Я требую правды! Это точно всего лишь браслет?
Сверкающие искрами веселья зелёные глаза.
- Ты уверена, что хочешь услышать эту правду от меня? Хотя мне почему-то кажется, девочка моя, ты и так её знаешь.
Я отпустила её руку, как ошпаренная, и больше решила не спрашивать.
Остаток пути мы преодолели в полном молчании. Только мать и дочь без конца переглядывались, усиливая мою нервозность. И совсем-совсем некстати всплыли в памяти слова, сказанные Мэлом своей матери перед началом праздника.
«Мне нужно взять у тебя одну вещь»
«Я уж думала, никогда не спросишь».
Так он говорил об этом браслете? Получается, он принадлежал леди Мэйвинн? Это фамильная драгоценность сейчас украшает мою руку и загадочно мерцает в лунном свете россыпью мелких хрустальных осколков, рассыпанных по кошачьей шкуре?
Я решила, что на всякий случай больше вообще никого ни о чём спрашивать не буду. Кажется, я пока не готова к ответам.
…За поздним ужином при свечах у меня кусок в горло не лез.
Все в дружной семейке Вождя, собравшейся за длинным столом, пялились на мой браслет, но никто ничего не говорил. Даже впечатлениями от боя не делились. И ни единого вопроса! Только переглядывались, как заговорщики. В конце концов я не выдержала и откланялась.
Шумное обсуждение в несколько голосов, перебивающих друг друга, вспыхнуло сразу же, стоило мне закрыть за собой дверь. Через общий гул особенно отчётливо пробивались отголоски возбуждённых голосов Мирей и Дэя. У-у-у-у… Это просто невыносимо! Хорошо хоть, Нари уже спала и не вышла меня встречать. Почему-то мне казалось, что если она меня увидит с этой штуковиной на руке, будет взрыв эмоций.
А мне бы свои выдержать.
Наскоро ополоснувшись остывшей водой в умывальной комнате, я пробралась к себе.
Кое-как непослушными пальцами переоделась в ночную сорочку. Долго-долго вычесывала волосы, сидя у окна и глядя в ночь. Наконец, погасила лампаду и прошлёпала босыми ногами по дощатому полу к постели.
Остановилась. Вернулась к двери.
Открыто или закрыто, я не помню?!
Подёргала.
Открыто. Надо же закрыть, правильно? Мало ли кто чего там скомандовал…
Поворачиваю ключ в замочной скважине.
Возвращаюсь к постели.
Снова останавливаюсь.
Иду обратно.
О господи, я никогда, никогда в жизни не нервничала так сильно!
Пальцы замирают на ключе снова.
Пр-роклятье… я его точно когда-нибудь убью. Как же хорошо и спокойно я раньше жила! Вот что теперь делать?
Но ведь… Мэл же не мог иметь в виду ничего, кроме поцелуя? Я же ни разу не давала повода думать о себе, что могу дать что-то большее в качестве награды победителя.
Пальцы соскальзывают с ключа, и моя рука безвольно падает.
Я вдруг отчётливо понимаю, что больше просто не могу от него закрываться. Этот таарнец окончательно и бесповоротно сорвал броню, которой я пыталась себя защитить так долго. И вот то, нежное и слабое нутро – оно тянется к его силе и теплу, как смертельно голодный и озябший зверь.
И я оставляю дверь незапертой.
Сажусь посреди узкой постели, придвинутой к стене, прямо посередине, закутываюсь в одеяло почти с головой. Эта кровать вообще на двоих не рассчитана, так что даже с этой стороны я защищена! Ничего такого не будет.
Кладу лоб на колени, обнимаю их руками, начинаю покачиваться.
Слушаю, как постепенно стихают звуки в большом доме. Как домочадцы уходят спать один за другим, я уже всех различаю по шагам. Вдруг накрывает совершенно чёткое, до боли, понимание, что теперь по каждому, каждому из них буду ужасно скучать, если уеду.
Когда уеду, когда! - поправляю сама себя.
Сглатываю комок в горле. Сильней обнимаю колени.
Ну когда же он?.. Где можно шляться так долго?..
Нервно тру браслет, в темноте мои пальцы обводят очертания выпуклой головы барса, гладят, ищут успокоения и не находят его. Кажется, я и правда знаю, что именно означает эта вещь, которую этот невозможный мужчина надел мне на руку сегодня с таким гордым видом. А я – решусь ответить на его предложение то, чего он ждёт?
Бьюсь лбом об колени.
Праздник невест… он у них назывался когда-то Праздник невест… пр-роклятье! Я сойду с ума, если этот остолоп не явится в ближайшие минуты.
В конце концов, наступает абсолютная, какая-то первозданная тишина. Весь дом уснул, даже безмозглые сверчки прекратили свои бесконечные рулады. Только тихий шелест листьев за окном, где колышутся тёмные ветви деревьев.
Ту-дум.
Моё сердце чуть не останавливается, когда в тишине слышу шаги.
Медленные, неторопливые. Я уже знаю эти шаги так же хорошо, как собственное отражение в зеркале.
Ближе и ближе. Вдоль по коридору. Как можно делать в домах такие бесконечно длинные коридоры?!
Без малейших колебаний останавливаются у моей двери. Я слежу за ней так пристально, словно от этого зависит моя жизнь. Смутные очертания предметов в комнате скрадывает ночь.
И наконец, дверная ручка медленно поворачивается.
Глава 33
К счастью, именно в этот момент луна снова показалась из-за туч, и поэтому в комнате вполне неплохо видно…
Как в приоткрытую дверь проникает пустота. Створка закрывается сама собой.
С диким волнением, со всё более частящим пульсом пялюсь в эту пустоту и жду. И совсем не удивляюсь, когда в ней медленно проявляются очертания массивного мужского тела. Одно присутствие которого почему-то так сильно всё меняет, что мне на миг становится страшно.
Когда это случилось? Когда я успела?
Как будто всё становится ярче. Запахи, звуки, эмоции. И невидимое тепло разливается по комнате. Согревает изнутри. Просто потому, что вот эта улыбка на его лице – она только для меня.
Поплотнее закутываюсь в одеяло.
- Ты почему свою магию невидимости совсем не используешь? – спрашиваю строго. – Ладно, на арене. Но в жизни – почти нет. Была б у меня такая способность, только невидимкой бы и ходила.
Мэл иронично приподнимает бровь и стреляет в меня взглядом, от которого под одеялом становится как-то жарко.
- А зачем мне? Я предпочитаю, чтоб меня хорошо было видно.
Вот же зараза…
Невозмутимо швыряет оба меча, которые, видимо, так и таскал за собой полночи, куда-то в угол. Туда же летят ботинки и кольчуга.
- М-м-м… устал, как собака, - разминает широкие плечи. По счастью, рубашка всё ещё на нём, хоть за это спасибо. У меня и так совсем чуть-чуть до инфаркта во цвете лет. Сердце колотится, как в поединке не колотилось.
А потом Мэл берёт, и бесцеремонно поворачивает ключ в двери. Сухой щелчок металла вызывает у меня дрожь по телу. Хочется спросить, по какому праву мы тут хозяйничаем, как у себя дома… но потом я вспоминаю, что он и есть у себя дома.
Нервно облизываю пересохшие губы.
Подёргав дверную ручку и убедившись, что всё надёжно заперто, Мэл неторопливо, как подкрадывающийся хищник, идёт к моей постели. Я невольно отшатываюсь спиной к стене. Наверное, потому что при этом лицо у него стало… голодное. Когда на миг с него слетела маска улыбчивого балагура, и под ней оказалось что-то такое, тёмное и настоящее, на что всё внутри меня отозвалось очень и очень странной реакцией. Это был страх… пополам с предвкушением. Я уже отчаялась разбираться в причудливой смеси собственных эмоций. Решилась сегодня плыть по течению впервые в жизни – значит, будем плыть.
Мэл тут же останавливается.
- Так. Радость моя. А давай-ка сразу договоримся. Мне каждый раз вот этот вот страх в твоих прекрасных глазках – как ножом по сердцу. Я всё понимаю, и прекрасно помню наш с тобой предыдущий разговор. Но вроде как с тех пор между нами кое-что изменилось, правда? – он вдруг тепло улыбается и кивает на моё запястье. Я спохватываюсь, что всё это время неосознанно потирала браслет. Отдёргиваю руку, прячу под одеяло. Мэл продолжает: - Так что предлагаю договорённость. И надеюсь, она тебя успокоит, и ты перестанешь трястись.
Что он там опять придумал, неугомонный?!
Вот просто по глазам вижу, слишком они у него сейчас хитрые. Я уже научилась различать, когда нужно ждать какого-нибудь подвоха. И это совершенно точно он!!
Мэл поднимает обе руки ладонями вверх, как будто собирается сдаваться.
- Я тебе торжественно клянусь, что сегодня ночью даже пальцем тебя не трону!
Смотрю на него крайне подозрительно. Но Мэл старательно делает честные-пречестные глаза. И чем больше делает, тем сильней растёт моё волнение. Как котик, который невозмутимо умывается рядом с полной крынкой сметаны и изображает, что совсем, вот совсем в ней не заинтересован.
- Ну, допустим! – осторожно говорю я…
Не дожидаясь продолжения, Мэл отпускает руки и добирается-таки до моей постели.
- Вот и славненько! – заявляет с энтузиазмом, и широкая улыбка снова возвращается на его физиономию. – Так и решили. Двигайся! У меня всё тело ломит, каждая косточка. Ты, между прочим, тоже виновата. Некоторые твои приёмчики чтоб отбить, мне пришлось чуть ли не суставы вывихнуть.
- Ч-чего? – удивляюсь я. – В смысле, ты собрался здесь сегодня спать? Да тут на двоих не предусмотрено!..
- Ничего, мы предусмотрим, - ухмыляется Мэл.
Плюхается на мою постель, так что досочки жалобно стонут, поворачивается на самом краю на левый бок, похлопывает по месту рядом с собой. Если точнее, то между собой и стеной. Если совсем начистоту, этого самого места там преступно мало.