Домой я добиралась как в тумане.
Раз за разом прокручивала в голове события вечера, пыталась представить всё со стороны, чтобы понять – правильно ли я поступила? Хорошо ли, что так унизила Ульрика на глазах друзей? И что обо мне теперь подумают? Наверняка они обсуждали меня, когда я ушла.
Уши горели нещадно.
Вернувшись в башню, первое, что я увидела – игрушечный барс на столике под зеркалом. Он сиротливо приткнулся там и ждал меня, отражая стеклянными глазами бледный лунный свет.
Я схватила его, обняла и прижалась к нему, давя непрошенную улыбку.
А все-таки приятно, когда в тебя влюбляются.
Мне никогда раньше не говорили столько комплиментов, как в этот вечер.
Покружившись с барсиком, я лениво потащилась принимать ванну и спать.
Спала в ту ночь я в свой постели – беспокойно, металась, раскрывалась, и то и дело в мой сон врывались воспоминания о холодных руках на моих плечах и красивом изгибе полных губ так близко.
***
Завтракала я в одиночестве – тем, что оставалось в кладовых. Слуг у нас не было, а готовить я катастрофически не умела и не любила. Никто не знал эту страшную тайну, но в нашей семье готовил только Фенрир.
Надо сказать, жареное мясо получалось у него просто божественно.
В отсутствие брата мне приходилось довольствоваться холодной бужениной, сыром и хлебом. В леднике в подвалах Башни у нас еще оставалось немного фруктов. Они портились быстро, хранить не получалось много, а торговые экспедиции из Гримгоста в соседние земли отправлялись крайне редко, так что это была огромная ценность и редкость. Фенрир всегда меня баловал, если отправлялся по поручениям королевы куда-нибудь за пределы Вечных гор.
Скорей бы он уже вернулся… без него дни тянулись и тянулись, становились просто бесконечными. Сон слегка притупил воспоминания о вчерашнем странном вечере, белый свет усталого зимнего солнца заливал сводчатые окна, а внутри меня словно бы поселилось какое-то беспокойство, которое никак не находило выхода. Я понятия не имела, чем занять себя в Башне.
Но вот этим утром неожиданная мысль посетила мою голову.
У нас ведь тоже есть свой собственный выход на Стену! А раз уж я и так уже нарушила запрет…
Проходя через анфиладу комнат на одном из средних этажей, я неожиданно задержалась в Оружейной. Редко сюда ходила. Но сегодня зрелище аккуратно развешенных по стенам клинков почему-то меня заворожило. Как жаль, что девушкам не положено владеть холодным оружием.
Наверное, если можешь одним ударом снести кому-нибудь голову или отрубить конечность, как-то поувереннее чувствуешь себя в этом сложном мире.
Может, поэтому и не положено.
***
Северный ветер радостно встретил моё появление, словно мы уже были с ним старые друзья. Бросил горсть снега в лицо, насыпал за шиворот, дёрнул плащ, как будто предлагая снять его совсем.
При свете дня, щуря с непривычки глаза, я оценила, какой была дурой, что рисковала ходить в такие места в темноте. Прискорбную обветшалость ледяных глыб, которые тут и там теряли свою первозданную прочность, было не скрыть. Фенрир старался как мог, но его сил хватало только на родовую башню, он не мог один починить целые гигантские стены, опоясывающие город. А придворные маги были больше заняты устройством королевского дворца, в котором самодурка Асура каждый год затеивала какие-нибудь новые перестройки.
Я прижалась спиной к надежным стенам башни, и не стала удаляться дальше. Где-то далеко слева виднелась движущаяся тёмная точка – один из дозорных солдат на своём посту, наблюдает за чёрным горизонтом, где в туманных ущельях начинаются владения йотунов.
Надеюсь, меня не заметят и проблем не будет.
Вдохнула полной грудью морозного воздуха…
Прислушалась к песне, что пел мне ветер…
И неожиданно она зазвучала в моей голове всё ярче и ярче. Я словно различала её мелодию.
Мне захотелось сделать так, как просил ветер – и слиться с ним, пропитаться его стихией, впустить в себя зиму и снег. Которые были моей колыбелью с детства, как и у всякого аса. Но с которыми я так никогда и не смирилась по-настоящему, продолжая нещадно замерзать.
Мои пальцы потянулись к завязкам плаща и медленно развязали их. Плотная ткань, подбитая мехом, соскользнула к моим ногам.
Радостно взвыв, ветер вцепился в мое тело холодными пальцами, пробрал до позвоночника, облепил грудь тонкой белой материей.
Дурочка Фрейя, если сейчас ты отморозишь себе чего-нибудь наконец-то, будет поделом…
Я вскинула руки, и ветер под моими пальцами уплотнился, стал принимать форму. Все новые и новые снежинки сбивались в стаю, увлекались единым вихрем, все новыми и новыми тактами несуществующей музыки, которую я слышала всё более и более явственно.
Когда из снежинок соткалась целая фигура, в которой можно было узнать очертания здоровенного кота, я так удивилась, что потеряла контроль, и моё творение рассыпалось на части.
Ветер утих и плавно понёс кружащие хлопья снега куда-то на дно ущелья.
Я подхватила плащ и кое-как на онемевших ногах понеслась обратно в Башню. Там долго-долго отмокала в горячей ванне и пыталась понять, что это такое сейчас произошло. У меня никогда еще не получалось держать контроль над магией так долго или оказывать такое сильное воздействие на снег!
Высушила волосы я очень вовремя.
Потому что едва отбросила полотенце и задумалась над тем, как убить остаток дня, по полу прошла знакомая дрожь.
К щекам прилила кровь. Астрид после вчерашнего точно ко мне больше не придёт. Всё-таки я права была, что ей тоже нравится Ульрик.
Стоп. Что значит, тоже?
Я встряхнула головой, отогнав смущающие мысли. И поспешила отпирать. Интересно, кто же там…
На пороге стоял, уныло в очередной раз касаясь ладонью вмурованного в стену ледяного кристалла, слуга. На его кирасе красовался герб рода Стир – несколько белых глыб на синем фоне, которые символизировали подножие королевского трона. Как по мне, слегка унизительная эмблема. Еще бы королевские ноги в королевских туфлях изобразили, попирающие подножие.
- Передай леди Асвинд, что для нее послание.
Я вспыхнула и вздёрнула подбородок.
- Я и есть леди Асвинд! Давай сюда своё послание.
Дожили! Меня приняли за служанку в собственном доме.
Слуга поспешно извинился, вложил в мои руки узкую продолговатую коробочку из синего бархата и конверт. На серебристой бумаге было написано мое имя.
Первым делом я нетерпеливо разорвала конверт. На мою ладонь выпала записка. Несколько скупых строк, написанных изящным почерком с крупными вензелями.
«Сегодня вечером жду тебя на площади у фонтана. У нас свидание»
Даже не подписал. Какой нахал! А вдруг у меня десять таких кавалеров?!
Я распахнула коробочку.
На белом атласе лежала золотая цепочка с подвеской в виде лилии.
Я решительно захлопнула её обратно и сунула в руку опешившему слуге, вместе с конвертом.
- Передайте своему господину, что девушки рода Асвинд не принимают дорогих подарков от посторонних мужчин! И сегодня вечером я занята.
Мог бы и сам прийти, если так уж хотел увидеться. Меня почему-то задело. И вообще, я не уверена была, что хочу видеть Ульрика! Я ещё не разобралась в своих чувствах. Рядом с ним мне было… как-то странно.
И в тоже время получить такой подарок, конечно, ужасно приятно. Я улыбалась, когда закрывала дверь, выпроваживая слугу.
Значит, всё-таки влюбился!
***
На следующее утро слуга явился снова.
В этот раз он уже не обознался, и с почтительным поклоном подал мне конверт. А ещё - изящную плетёную корзинку, полную засахаренных орешков, конфет и других сладостей.
Из очередного серебристого конверта мне на ладонь слетела записка ещё короче предыдущей.
«Хотел бы попробовать на вкус тебя. Ты такая же сладкая?»
Вне себя от гнева, я порвала записку в мелкие клочки.
- Но что мне делать с этим? – взмолился бедолага стражник, поднимая выше корзинку.
- Съешьте сами, выбросьте, что угодно! – выпалила я и с оглушительным грохотом захлопнула дверь перед самым его носом.
Нехорошо так выходить из себя.
И не спать всю ночь потом из-за наглой выходки этого придурка тоже нехорошо.
И думать о том – а что, если бы я тогда позволила себя поцеловать?
***
На третий день я с самого утра находила себе какие-то занятия вблизи входной двери, ругая себя по чём свет. Но зеркало было протёрто аж три раза.
Дверь я распахнула, едва под ногами прошёл гул.
Знакомый уже слуга с опаской протянул мне корзинку, в которой лежали… персики.
Какой подлый приём.
Я сглотнула слюну. Мои любимые фрукты. Как он узнал?
В этот раз записка была самой короткой из трёх.
«Ты всё равно будешь моей».
Поколебавшись, я взяла один персик из корзины. Остальные отправила назад.
Глубоко задумавшись, съела неимоверно вкусный, спелый и сочный плод в одиночестве в своей спальне. Сладкий сок тёк по губам, оставлял липкие следы на пальцах.
Я не сразу сообразила, что письмо в этот раз не порвала, и всё это время оно оставалось зажатым в моей ладони.
***
- Да сколько можно! Скажи своему хозяину, что может отправляться к йотуновой бабушке!.. – выпалила я, распахивая дверь на следующее утро.
- При всём уважении, юная леди, я не могу передать Её величеству то, что вы сказали! – надменно процедил высокий дородный усач в белом плаще и с королевским гербом на груди. Белоснежная башня на синем геральдическом щите, и черные руны по кругу с девизом правящего рода: «Крепче льда и Вечна как горы Твоя Слава».
Я ужасно смутилась и присела, склонив колено.
Возмущённый моим невежливым приёмом герольд вынул из кармана трубочку пергамента, с которой на шёлковых шнурах свисала синяя сургучная печать. И обиженным тоном провозгласил:
- Кхм-кхм… итак. Именем закона, объявляю королевскую волю! Её величество повелела срочно явиться к ней всем незамужним благородным девицам Гримгоста, вошедшим в брачный возраст! По списку.