Значит, сбегать я не имею права.
Серьга выпала из моих рук на пол, я склонилась и долго искала её, хотя она лежала на виду.
Получается, что показать брату хоть знаком, хоть намёком, если в браке мне будет плохо, тоже нельзя. Он не сдержит свой нрав и оторвёт голову моему мужу, даже если вокруг будет толпа солдат. Что с ним сделает Первый министр за такое? Что сделает королева?
В Гримгосте до сих пор никто не отменял смертной казни, хотя в последний раз применяли очень давно.
Я закрыла лицо холодными ладонями и несколько раз глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.
Смогу ли я принести такую жертву ради жизни собственного брата?
Получится ли улыбаться так, чтобы суметь его обмануть?
Какие страшные вопросы. И ни одного правильного ответа.
***
Первый министр учтиво прислал за невестой его сына посеребреные сани, запряженные четвёркой белоснежных лошадей.
В королевский дворец мне не пришлось идти пешком в этот раз.
Ледяное здание было ослепительно прекрасно и сияло в вечерней тьме изнутри голубыми, сиреневыми и зеленоватыми огнями, как драгоценный камень. Флейты и арфы создавали чарующий шлейф своими волшебными мелодиями. Ароматы белых лилий, которые были по всюду – страшно подумать, как дорого обошлось украсить дворец таким количеством – кружили голову.
Ульрик встречал меня у подножия широкой лестницы на второй этаж, где располагался бальный зал.
Он был весь в белом. Серебряный плащ скреплен фибулой из белого золота с сапфирами. Нетерпеливо переступая с ноги на ногу, он скользил глазами по прибывающей толпе гостей. Заметив меня, больше не спускал с меня пристального, горящего голубого взгляда.
Я застыла на мгновение, прежде, чем возобновить свое движение к толчее.
Красивый.
На чётко очерченных губах появилась торжествующая улыбка.
Моё сердце пустилось вскачь.
Может, и не так всё плохо будет, как я себя напугала? Может, он сможет сделать меня счастливой?
Вдруг… это судьба? Та самая, от которой я так долго бегала? Может, стоит дать шанс…
Робея, я пошла вперёд.
Ульрик поймал мои пальцы и прижал их к губам, не отрывая от меня пронизывающего насквозь взгляда. То, как он провёл этим взглядом по линиям моего тела – от шеи к вырезу платья и ниже… я почувствовала себя обнажённой.
- Идём, дорогая! Королева не любит ждать, - вместо приветствия поторопил меня Ульрик. И потащил за руку по лестнице вверх.
Бал мы открывали первой парой.
Асура, довольно щурясь, как сытая кошка, наблюдала за нами, общипывая сухими пальцами с ветки виноград, который ей подносили слуги. Тронное место под пышным балдахином из серебряной парчи возвышалось над бальным залом, мы все у неё были как на ладони.
После каждого витка в танце Ульрик на мгновение прижимал меня к себе всем телом, отчего у меня очень скоро загорелись щёки. Я пыталась оставлять ладони между собой и твёрдым мужским торсом, но попытки всякий раз оказывались тщетны.
Он был сильней.
Мы не разговаривали. Совсем. Он мне ни слова не сказал о том, как сам относится к решению королевы, и заставили его так же, как и меня – или же он был не против. А может, сам назвал моё имя? У меня вертелся миллион вопросов на языке, но я не решалась задать.
Мы протанцевали без перерыва три или четыре танца. Я очень быстро сбилась со счёта. У меня горели ноги, натёртые бальными туфлями, сердце выскакивало из груди, сознание было как в дымке. Всё, что я видела перед собой – это горящий голубой взгляд и чёткий абрис губ, на которых по-прежнему лежала лёгкая улыбка.
После очередного танца Ульрик вывел меня из круга танцующих.
- Пойдём.
Я опомнилась, только когда мы миновали оживлённо болтающую толпу, прошли через боковые двери и оказались в прохладном коридоре, в котором гулял сквозняк. Холодное прикосновение ветра было приятно моим пылающим щекам.
- Куда мы?
- Здесь слишком шумно. И душно. Идём!
И он потащил меня дальше. Мимо флиртующих парочек. Мимо завистливых женских взглядов. Мимо алчно разглядывающих меня – мужских.
- Ульрик…
- Хочу побыть с тобой наедине.
Я закусила губу.
Наверное, это шанс поговорить. Но что-то в том, как сжалось всё внутри, кричало мне о том, что Ульрик хочет не только разговоров. Или, может, совсем не разговоров.
Он пытался меня поцеловать в прошлый раз. Я не далась. Наверное, он сделает ещё одну попытку. Что мне делать?
Теперь он мой жених. Красивый, и наверняка опытный. Мне восемнадцать, а я ни разу не целовалась. Быть может, позволить?..
В конце концов, как ещё мне узнать, вдруг мне понравится быть… его девушкой?
Вся в сомнениях, разрывавших меня изнутри, я следовала за Ульриком, пока он вёл меня всё дальше и дальше по лабиринтам дворца, в которых, очевидно, великолепно разбирался. Кажется, я слышала что-то такое, что он практически вырос здесь, очень часто отец брал его с собой – наверное, передавать опыт. По-моему, Ульрик был единственный сын, его мать умерла в родах… или нет? Господи, я даже не уверена в этом! Я вообще ничего не знаю о человеке, с которым должна прожить жизнь.
- Сюда! Здесь в это время никого не бывает. Нам не помешают.
Я уже почти ничего не слышала, всё заглушал бешеный стук сердца. Ульрик протолкнул меня вперёд в тёмное помещение. Кажется, какая-то заброшенная гостевая комната, которая давно не использовалась. Диван, два кресла, круглый чайный столик с букетом увядших лилий. Отвратительный запах увядания проник в мой нос. Небрежным взмахом ладони мой жених зажёг пару старых пыльных ламп на стенах. Ещё одним взмахом… заставил обледенеть дверную ручку с замочной скважиной. Они покрылись толстым слоем льда.
- Чтоб никакой пьяный остолоп не ввалился сюда без приглашения, - усмехнулся Ульрик. А потом положил обе ладони мне на талию и крепко сжал, настойчиво притянул ближе. – Какая ты красивая сегодня! Я – счастливейший мужчина на свете.
Как всегда его комплименты польстили мне, и в то же время оставили смешанные чувства. Я наконец-то поняла, что именно меня в них смущало.
Я попыталась спихнуть мужские ладони с талии. Но этого не вышло. Моя ладонь так и осталась на крепком запястье, закованном в широкий браслет.
- Ты всё время говоришь только о моей красоте. Но ты же совершенно не знаешь, что я за человек! Ты даже не знаешь, какой у меня характер…
Твёрдая рука взяла меня за подбородок, заставила поднять голову.
Красиво вылепленное лицо, похожее на ожившую скульптуру древнего бога, оказалось очень близко. И глаза этого бога… они были бесстрастны.
- Не беспокойся, радость моя. Главное, что ты должна запомнить, для того, чтобы наша семейная жизнь была счастливой и безоблачной – ты должна во всём меня слушаться. Мне совершенно плевать на твой характер. Если он мне не понравится, я его исправлю.
У меня похолодело всё.
Голубой взгляд медленно опустился мне в вырез.
- Но ты у меня умница и думаю, не станешь устраивать себе проблем. Тем более, очень скоро ты поймешь… за хорошее поведение следует награда.
И Ульрик небрежно смахнул бретельку с моего правого плеча.
Я застыла на месте, не в силах пошевелиться. Меня сковал смертельный ужас. Как будто оживает самый-самый страшный кошмар – а ты наивно думала, что тебе всё приснилось.
Ещё одно неторопливое движение – и вторая бретелька падает тоже.
- Нет!
Я вскидываю руки, чтобы закрыть грудь, с которой чуть было не свалился лиф.
Ульрик приподнимает точёную бровь.
- Почему? Ты моя. Какая разница, днем раньше, днем позже. Я хочу посмотреть, что за сокровище мне досталось!
- Я ухожу! – бросила я, едва попадая зубом на зуб, и рванулась с места.
- Стоять.
Меня грубо схватили и швырнули на диван. Ульрик рванул ворот своей рубашки и отшвырнул в сторону шейный платок. Поставил колено на край дивана.
- Хватит уже этих кошек-мышек, дорогая! Ты и так основательно меня завела.
Его лицо вдруг оказывается слишком близко.
- Я и без того долго ждал… думала, сможешь и дальше со мной играть? – шепчет хрипло, лаская предвкушающим взглядом моё лицо.
Нечем дышать. Тяжесть чужого тела не дает сделать вдох.
- Пусти… Зачем…
- Мужчина не может долго без женщины. Это физиология, радость моя.
Чужой запах сладким ядом проникает в ноздри, от него начинает тошнить.
Треск ткани.
Моё сознание словно погружено в дымку. Из бального зала доносится музыка, чей-то смех.
Не верится, что всё это происходит со мной.
Тяжёлое дыхание у меня над ухом.
Не могу пошевелиться.
Холодные руки под одеждой.
А потом холод словно собирается где-то у меня в районе сердца, взрывает меня изнутри… и ослепительно сияющим шаром голубого света рвётся наружу.
Отшвыривает навалившегося на меня мужчину и впечатывает в стену…
Судорожно хватая воздух ртом, я сажусь и широко распахнутыми глазами смотрю на то, что сделала моя пробудившаяся, наконец, магия.
Часть стены слева от нас, вместе с окном – просто отсутствует, в комнату залетает ночной ветер, остервенело швыряя холодные хлопья снега на пол, на мебель, мне в лицо. Кажется, одно из кресел и стол унесло в пролом, и теперь они сгинут навеки в пропасти, которая разверзлась по другую сторону дворца – этой стеной он как раз выходит на бездонные ущелья Вечных гор…
- Что ты сделала?! Ведьма! – рычит Ульрик.
Но не может пошевелиться. К счастью, он не может ни двинуть рукой или ногой, ни добраться до меня сейчас. Я вплавила его в стену. Громадной глыбой льда. Острые грани переливаются холодным огнём в тусклом свете единственной оставшейся лампы.
Ульрик дёргается всем телом, подаётся вперёд единственным свободным плечом – голым плечом, он успел уже раздеться по пояс… но у него не получается освободить даже руки.
- Выпусти меня!
- И не подумаю, - чётко говорю я, и его красивое лицо перекашивает от злобы. Как я раньше не замечала, какой уродливой может быть его красота. Эта маска, через которую на меня всегда смотрела бездонная тьма пустоты.