Чья власть
Власть Окуджавы – истинная власть. Марк Твен властен над тем, кто был его президентом.
А, кстати, кто был его президентом?
Кто был премьер-министром над Джоном Пристли? Кто властвовал над Айрис Мердок?
Но мы прямо подвластны им, как и Сэлинджеру, Фолкнеру и Маркесу.
Правление Бориса Пастернака. Царствование Чехова. Властитель Николай Карамзин.
Государь всея Руси Пушкин. С 1799 года – и поныне.
Временна власть тех, кто занимал города.
Вечна власть тех, кто занимает души.
Вожак волчьей стаи
Во главе человеческой стаи тот, кто сильнее, безжалостнее, увертливее, эгоистичнее, с энергией, заливающей берега? Тот, у кого всё на свете – собственный интерес?
Жизнь в волчьей стае подскажет нам, что это не так. Тот, для кого «государство – это я», безжалостно изгоняется из благодарной памяти, оставаясь в мозгах чем-то бесовским, курьезным или просто шантрапой.
Вожак волчьей стаи – тот, кто догоняет и валит для нее добычу, кто удерживает пространство между своей стаей и другими, тот, при котором она прирастает числом, водой и мясом, скользя по долинам все изворотливее.
Так сказал гениальный Ясон Бадридзе[568], тот, кто годами жил с волками, как низкоранговый волк, и загонял для них оленей.
Матерый волк, вожак – тот, кто приносит, а не тот, кто загоняет.
Хитрый на выдумки государь
Бедное государство. Заброшенный клочок суши. Овцы не растут, виноград не давится. Кругом гиганты в тысячи раз больше – по земле, людям, пушкам и пулям. Как ни броди между ними, как ни выслуживайся и ни хитри, рано или поздно раздавят.
Да, еще. И не земля – просто бухта у моря, со скалами, уходящими в небесную высь.
Это – задачка! С ней нельзя справиться без экстравагантности, почти безумия. Но хитрый на выдумки и цепкий государь, особо не стесненный в принципах евангельской любви, всегда ее решит.
Была нужна Идея.
Она пришла и прокормила детей и домочадцев, и подданных, и их внуков, и внуков их внуков на сто с лишним лет вперед.
И они соорудили Казино. А потом сделали ему Здание как символ Государства. И жили за счет казино, пока поток тех, кто богат, не накрыл их деньгами, и поцелуями, и легендами, и яхтами, и какой-то мистикой порока. И тогда они пустили в ход Идею № 2 – финансовый офшор в Европе. И Идею № 3: американскую кинозвезду – в принцессы.
И еще была масса идей, и зовут их Гримальди, а место их обитания – Монако, как привкус горького шоколада, хотя это просто гора серых и желтых домов в бухте, забитой яхтами.
К чему весь этот разговор?
Тот, кто взялся управлять, и владеть людьми, и решать за них их судьбу, должен быть набит идеями – или хотя бы способностью выталкивать наверх людей, набитых тысячью идей.
Способность казнить, миловать, держать, нравиться – ничто из этого не решает само по себе судьбу государства, которое, при всей своей великости и громадности, может запросто превратиться в заброшенный клочок суши, пусть и при немыслимой протяженности его берегов.
Решают судьбу государства прежде всего новые идеи, невероятные идеи и люди, готовые сделать из них реальность, кормящую и детей, и внуков, и внуков правнуков.
А еще те, кто живет и работает только с сильными, необычными, вечно придумывающими на ходу. Те, кто создает команды из людей сильнее самого себя.
Автора! Автора!
Хотите, чтобы в стране случилось экономическое чудо? Чтобы из года в год расти выше 5–6 %, когда все инвесторы встанут в очередь, чтобы войти на рынок? Чтобы реформы были популярными и ваши доходы росли?
Тогда ищите автора. Он есть у каждого экономического чуда. Это хорошо известно истории.
Автора на сцену!
В России – Александр II и Столыпин. Все остальные (петровское время, 1930-е годы, начало 1990-х) были связаны с огромной, непоправимой убылью населения. «Убыль» – слово нечеловеческое, но по-другому не скажешь.
За время Александра II население Европейской России (50 губерний) увеличилось более чем на 20 млн человек.[569] Конечно, другое время, другая рождаемость, но все-таки! Железнодорожный бум, вместе с другими странами, не отставая от них. В 1848–1858 годах ежегодно строились 79 км железных дорог, в 1868–1874 годах – 1869 км в год.[570] Только с 1856 г. по 1871 г. число механических заводов в 50 губерниях Европейской России выросло в 5 с половиной раз. И какая у Александра II была команда реформаторов! Брат Константин Николаевич, помогавший во всем. Николай Милютин – освобождение крестьян, Петр Валуев – земская и городская реформы, Александр Головнин – переворот в просвещении, Владимир Бутков – судебная реформа, Валериан Татаринов и Михаил Рейтерн – новые финансы и, наконец, Лорис-Меликов, попытка «конституции». И многие другие. О каждом нужно писать книги. Что по-писательски сказал Тургенев о Николае Милютине? Железная воля, горячая преданность делу, неподкупная честность, ум ясный и живой, сердечная доброта.
Что ж, это дела давно минувших дней. Но известно только одно. После Второй мировой войны чудо сверхбыстрого роста, основанного на развитии рыночной среды, случилось не меньше чем у 15–20 стран. И сегодня тоже происходит – в Индии, Китае, Бангладеш, Камбодже, Египте, Индонезии, Лаосе, Малайзии, Вьетнаме. И еще в большой группе стран Африки.
Это не про нас? Все эти страны – слаборазвитые? Но в Малайзии, Китае, Вьетнаме и Таиланде уже сейчас ожидаемая продолжительность жизни больше, чем в России (ВОЗ). А Малайзия и Китай вплотную подступили к России по номинальному ВВП на душу населения. Если медленно расти, все быстро переменится.
Автором экономического чуда может быть первое лицо государства, требующее от своей команды ясного, четкого механизма действий, приводящих к сверхбыстрому росту. Не создания абстрактных «условий для роста», а очень ясных пряников, подстегивающих бизнес расти, меняться, модернизироваться – и снова расти как можно быстрее. Ли Куан Ю, властитель Сингапура, бывший его премьер-министром больше 30 лет. Сигэру Ёсида, пятикратный премьер-министр Японии. Пак Чон Хи, хозяин Южной Кореи в течение 18 лет. Франсиско Франко – первое лицо Испании в течение 34 лет. Экономическое чудо в Испании началось через 20 лет после того, как он стал первым лицом. Махатхир бин Мохамад, автор чуда в Малайзии, был премьер-министром 22 года. И вновь в мае 2018 года, в возрасте 93 лет, после 15-летнего перерыва, пришел к власти, был избран.
Это может быть «отец нации». Дэн Сяопин в 75 лет дал старт экономическому чуду в Китае и еще 15 лет контролировал развитие событий. Не один, а с «бандой крепких стариков». В Китае никто не связывал слова «реформы» и «непопулярные». Экономические реформы в Китае были популярными, они раз за разом несли новое качество жизни.
Кто еще? Автором «высоких скоростей» может быть деятель, опекаемый первым лицом, пользующийся его доверием. В России – Столыпин, при нем начался рывок. Лорис-Меликов при Александре II – неудачная попытка. Удача для Германии – Людвиг Эрхард, под опекой Конрада Аденауэра, 14 лет был министром экономики Германии, 6 лет – вице-канцлером и 3 года – канцлером. И что бы ни случалось на этой дорожке – какие результаты!
Автора! Мы ждем автора!
И если он начнет чудо – сверхбыстрый рост хотя бы в 5–6 % каждый год, то мы увидим, какая масса проблем и границ немедленно сотрется. Как будут заморожены все конфликты. Только нужны решительность, идеи, механизм роста, обращенные не к мобилизации и огосударствлению всего и вся, а к душам и поступкам каждого, для кого Россия – дом и жизнь.
Происхождение магов
Кто может стать автором «российского экономического чуда»?
Какой типаж? Как бабочек, я коллекционирую известнейшие имена тех, кто это сделал, и пытаюсь выяснить, что между ними общего.
Дэн Сяопин в юности учился и работал во Франции. Ли Куан Ю, властитель Сингапура – Лондонская школа экономики, затем Кембридж. Сигэру Ёсида (Япония), пятикратный премьер-министр Японии, из самурайского рода, рожденный гейшей – бывший посол в Лондоне и Италии в 1930-х, скрытый католик. Пак Чон Хи, хозяин Южной Кореи, служил в Корейской войне под американским командованием. Проходил военную подготовку в США. Махатхир бин Мохамад (Малайзия) – сын директора английской школы, врач, окончил King Edward VII College of Medicine в Сингапуре. Людвиг Эрхард (Германия) – профессор, либерал, ученик Франца Оппенгеймера, бежавшего от нацистов в США.
Все это люди, способные навести мосты к западному обществу, к западным политикам, даже при глубоких расхождениях в «цивилизационных» взглядах. Все случаи экономического чуда после Второй мировой войны (даже во франкистской Испании в конце 1950–1960-х годов) произошли при поддержке в первую очередь США. Обычно в противодействии коммунистам.
«Окно возможностей», не закрытые шансы «перевернуть позицию», сыграть то ли в бридж, то ли в шахматы есть пока у каждого действующего российского политика.
Нам не важны фамилии – от самых первых до десятых. Не стоит и бессмысленно обсуждать их. Здесь этому не место. Никчемно это.
Важен «типаж», набор умений, точки соприкосновения с западным обществом, способность договариваться и играть с ним на усиление даже тогда, когда кажется, что мы далеко «отпрыгнули назад». Пока еще не настолько далеко.
Тот, кто готов перевернуться
Людвиг Эрхард (Германия) во времена нацизма «нигде не состоял, не вступал, ни в чем не участвовал». В войну отсиделся, как мышь, внутри промышленных структур, готовя аналитические отчеты, и между делом написал книгу о том, как восстанавливать Германию после поражения. Всплыл на поверхность только после оккупации.
В конце 1950-х Дэн Сяопин был генсеком компартии Китая, в середине 1960-х репрессирован во время «культурной революции», отправлен рабочим на тракторный завод. Его сын из-за пыток выбросился с третьего этажа, стал инвалидом. В конце 1970-х Дэн стал лидером Китая.
Сигэру Ёсида (Япония) был отправлен в отставку в 1939 году с поста японского посла в Великобритании. Причина – антимилитаризм. Продолжал служить, даже назначался к концу войны министром вооружений. Арестован в июне 1945-го за попытки организовать более раннюю капитуляцию. Всплыл после оккупации. В 1948 году стал премьер-министром.
Пак Чон Хи (Корея), когда ему был 31 год (в 1948-м), приговорен военным судом к смертной казни за создание в армии коммунистической ячейки. Спасен высшими офицерами. Выгнан из армии. Вернулся майором в Корейскую войну, в 1953-м был уже бригадным генералом. В 1961-м стал главой государства (военный переворот).
Все это – чудеса приспособляемости. Способность выплыть, договориться, найти компромисс в вертикальных структурах. Способность стать незаметным и сделать стремительный скачок. Способность «перевернуться». Пак Чон Хи был коммунистом, стал антикоммунистом. Махатхир бин Мохамад (Малайзия) был западником, потом изобрел собственное учение – махатхиризм. Способность идти на личные унии, быть «в паре», в «тройке». Необыкновенное терпение к рискам, ко всему, что преподносит жизнь. И еще – чудеса личной энергетики.
Все это – тоже необходимое, но недостаточное условие для того, кто сделает когда-нибудь «экономическое чудо» в России. Или не сделает.
Свой. Местный
Ни один из авторов экономического чуда не пошел по англосаксонской дорожке. Все пытались найти что-то рыночное, но свое, то, что ближе «народному характеру», своим традициям. Но – не враждебное модели, сложившейся в США, Великобритании, Канаде, Австралии, Новой Зеландии, – при всем их своеобразии.
Эрхард – это «социальная рыночная экономика». Наследство германской экономической школы. Либерализм в орднунге. Кстати, в самом начале не только либеральные реформы, но и ручное управление.
Дэн Сяопин – «социализм с китайской спецификой». Внутри этого горшка чего только нет. «Сочетать всеобщую истину марксизма с конкретной реальностью страны, идти собственным путем и строить социализм с китайской спецификой».
Сигэру Ёсида (Япония) – «доктрина Ёсида». В чем ее суть? Не думать о безопасности. Ее обеспечивают США. А всю политику подчинить экономике. Ее быстрейшему восстановлению. Кстати, «оккупанты» проводили в конце 1940-х годов реформы в Японии по американскому образцу. Получилась все равно Япония.
Ли Куан Ю (Сингапур) – авторитаризм, меритократия, патернализм, ограничение свобод, жесточайшее регулирование. Капитализм в жестком панцире, глубочайшее вмешательство в личную жизнь. Считал, что без этого не было бы нынешнего Сингапура.
Пак Чон Хи (Южная Корея) – тоталитаризм, ручное управление, сочетающееся с экономическими реформами под военным зонтиком США. Антикоммунизм. Вмешательство в частную жизнь. Это тот, кто запретил мини-юбки и рок-н-ролл.[571]
Махатхир бин Мохамад (Малайзия) – изобрел собственное учение – махатхиризм. Национализм, ислам, японская модель, авторитаризм. Поддержка США.
И чему здесь подражать? Как выбраться из этой каши, густо замешенной на образе жизни и национальном менталитете?
Очень просто. Все они – глубоко «местные», основанные на национальных «моделях коллективного поведения». И поэтому – настолько успешные. Хотя в них полно рыночной экономики, пусть и основанной на сверхконцентрированной собственности.
Самый глубокий вопрос российского будущего – какая идеология подходит народу, держащему в своих руках одну восьмую часть суши, с очень своеобразной историей и взглядами на жизнь? Что ему подходит, чтобы устроиться с другим качеством жизни? Понимая, что «измов» и «йств» он перепробовал достаточно.
Человек, делающий экономическое чудо в России, должен быть свой. Должен быть тем, кто выразит ту модель рыночного устройства, которая точнее всего ложится на российскую модель коллективного поведения.
Бессмысленно перебирать имена. Важно, чтобы он где-то уже был в структурах власти. Неизвестно, на каком месте. Первом, десятом, сотом. Но – обязательно был. Или не был, но тогда это уже другая история.
Азбука от Франко
Ненавидимый в Европе диктатор Франко, бывший у власти 36 лет (1939–1975), вышел из своего проекта с развернутыми знаменами. Почему?
А. Он не перешел «внешние границы» (неучастие во Второй мировой войне, в Испании не было Холокоста, возможность противникам нацистов «пройти» через Испанию).
B. Антикоммунизм (против СССР). Мадридский пакт 1953 года. «США – Испания». Военная и экономическая помощь США в обмен на базы в Испании. Президент США в гостях у диктатора (1953).
C. Испанское «экономическое чудо» (1959–1974). Правительство молодых «технократов». Государство развития, массовые инвестиции в инфраструктуру, открытие для туризма, индустриализация, потребительский бум, либерализация, иностранные инвестиции.
D. Преемник. В 1969 году им был назначен принц Хуан Карлос (базовая идея – преемственность, консерватизм, монархия). Военное образование, личное наблюдение Франко, личное «воспитание» (1969–1975). Внучка Франко выдана замуж за другого принца из дома Бурбонов (возможный «преемник» № 2). Множество перекрестных связей.
E. Через два года после смерти Франко – новая конституция, первые демократические выборы, инициированные королем. В 1982 году Испания стала членом НАТО, в 1986 году вошла в ЕЭС.
F. На волне роста, благополучия Франко обсуждается, но «не трогается». Испания еще идеологически разделена. «Пакт молчания» среди политических элит.
G. У него было шесть имен. Франсиско Франко – только два из них. Этот холодный, стальной ум ушел от болезни Паркинсона.
Темпы и сытость. Чудо в России уже было[572]
Февраль – март 1921 года. Вашу власть вот-вот должны снести. Но почему? В Гражданской – победа. Старая элита – забита, изгнана. Ура, военный коммунизм! Прямое распределение людей и вещей, взять, разнести по сметам и пунктам, отдать по воле сверху. То, что вы хотели, – полновластие, полнолуние! Есть только ваше слово – других нет. Есть только ваша партия – других нет. И других людей – влияющих, громкоговорящих – тоже нет. А если есть, то где-то там, в подполе или земле. Есть только вы. И еще – молодецкий, смазанный, весело порыкивающий аппарат насилия. Понял, взял, сделал, затоптал.
Но вас обязательно снесут. У вас голод, холод и разрушенная промышленность. Карточки, мобилизации. Не труд, а трудовая повинность. Голодные волнения в Петрограде, мятеж в Кронштадте. Инфляция в сто тысяч процентов. Тамбов, Урал, Сибирь, Украина, Кубань – по всей стране тлеет «крестьянская война».[573] Какая дальше продразверстка? 84 % населения России в 1920 г. – в деревне.[574] Убьют. Производство чугуна в 1920 г. в 30 с лишним раз ниже, чем в 1912 г. «Пахотных орудий» меньше в 24 раза. Муки – почти в 3 раза. Тканей – в 15 раз. Число предприятий и рабочих сократилось в 3–5 раз.[575] В 1920 г. промышленное производство – всего лишь 17 % от уровня 1913 г.[576]
Вас скоро вынесут со свистом, потому что ваш режим – нечеловеческий. Да, конечно, война! Да, либо вы, либо вас, но так не живут. Человек не может пережить веревок, страха и пайка как способа существования. Жизни как продразверстки. Ему нужны воля, риски, собственность, обмен и свободное имущество, чтобы двигаться, защищаться и – хотя бы кого-нибудь – опережать.
Но у вас есть гигантское преимущество – Ленин. Человек безжалостный, трезвый и еще – создающий идеи. Или берущий чужое, но вовремя. Гениальные изворотливые идеи, когда все остальные тупо прутся прямо в лоб. Способный перевернуться. Добиться нужного решения. Гнуть свое до победы. «На экономическом фронте, с попыткой перехода к коммунизму, мы к весне 1921 г. потерпели поражение более серьезное, чем какое бы то ни было поражение, нанесенное нам Колчаком, Деникиным или Пилсудским, поражение, гораздо более серьезное, гораздо более существенное и опасное».[577]
Как давно в Москве не слышали это «мы»! Сколько лет никто из великих не признавался в ошибках! Когда у власти монополия на истину, когда она всегда права, то наверху, «там», все меньше людей, способных публично сказать: мы ошибались и теперь меняем свой курс. Власти от этого лучше? Конечно, нет! Бронзовеешь? Живешь в своей системе координат, в ложных представлениях о том, что происходит в России? Тогда жди высочайших рисков – политических, социальных. Последний Романов, Керенский – тому примеры.
Да, перевернуться! Гибкость ума и поведения поражает. Вместо унылого следования, год за годом, «коммунистическому производству и распределению», пока новую власть не снесут крестьяне – вместо этого налоги, торговля, коммерция, собственность! Возврат к рынку, частнику и – действительно, о ужас! – эксплуатации наемного труда, концессиям! Снова пустить на порог «иностранных хищников». Но зато – людей накормить, крестьян успокоить, выиграть время, накопить жирок. Нет, не страшно! Тем паче, оставив себе, государству, «командные высоты» – костяк экономики. Чтобы не зарывались! И ни в коем случае – свободы слова и идей, свободы партий, чтобы не мог победить рыночный человек. Хитрость, временная мера – но какая!
Этим нельзя не восхищаться, как мастерским шахматным ходом, к чему бы он ни привел! А к чему? С точки зрения правоверного коммуниста – в адское пекло.
Куда ты завел нас?
Привет тебе, буржуазия! В 1924/25 годах – ее уже 232 тыс. чел., в 1926/27 годах – 284 тыс. чел. Из них средняя и крупная – 84 и 105 тыс. чел. соответственно. И даже владельцы цензовых промышленных предприятий – 7 тыс. чел. А еще «мелкие полукапиталистические предприниматели», кустари с наемным трудом. Их грозная сила – в 325 тыс. чел. в 1924/25 годах и 376 тыс. чел. в 1926/27 годах. В деревнях – миллионы тех, кого потом назовут кулаками. Пока же они – «хозяева-предприниматели». В 1924/25 годах – 4,8 млн чел., в 1926/27 годах – 5,9 млн чел.[578]
Все эти люди в 1930-х исчезнут.
Свобода делать. Свобода торговать. И даже денационализация. За это раньше была бы пуля. Всю мелочь вернули в частные руки. Отдали в аренду, пусть восстанавливают. А государству оставили «командные высоты» – 4500 крупных предприятий с 80 % промышленных рабочих.[579] Тресты, синдикаты, коммерческий расчет, планы и вертикали, чтобы легче управлять.
Что еще? Это вы в 1917–1918 годах банки слили в один Народный банк?[580] А потом совсем прикрыли? Ну и ладно! Уже в 1926 г. сияют вывесками сотни банков и обществ взаимного кредита. В 1918 году убили ценные бумаги? Ну и что? В 1922–1924 гг. созданы более 160 акционерных обществ с капиталами от 100 тысяч золотых рублей. В 60 % обществ есть акционеры-частники.[581] Октябрь законопатил облигации? Ответ 1920-х – больше двух десятков выпусков облигаций. Хлебных, сахарных, золотых, выигрышных. Векселя? Эта чума капитализма? В 1920-х все устлано векселями, чтобы ускорить расчеты. Векселя и ссуды под них – это больше четверти активов банков.[582]
Кто там заколотил биржи в 1917 г.? К осени 1926 г. в России уже 114 товарных бирж. Купи-продай продовольствие, текстиль, металлы, все что угодно. А при них 10 фондовых отделов. Чем торгуют? Валютой, ценными бумагами. Для души в ГУМе, на Ильинке в Москве «американки» – черные биржи, доллары с рук. 40 % членов бирж – частники.[583]
И, наконец, счастье, денежная реформа 1922–1924 годов! Деньги стали твердыми. Тут тебе и золотой рубль, и серебро, и конвертируемый червонец, и казначейские билеты.[584] Совзнаки ушли в мир иной. Мир обрел ценность, измерение.
Что еще менять? При военном коммунизме цены стали сметными. Нет проблем! Освободить их у частников, в госсекторе взять под контроль! В 1922 г. в 2–9 раз превысили довоенные.[585] Разобраться в «ножницах цен между городом и селом» (промтовары дороже, хлеб – дешевле, чем должны быть). Винить за это тресты, монополии, всё по-взрослому![586]
Нет больше отъема, продразверстки, но есть – налоги! Сначала натуральные, а затем денежные. В 1920-х возникли десятки налогов, от местных до центральных. Чудесные имена: промысловый, уравнительный, трудгужналог, с ресторанных счетов, налог с высоких ставок заработной платы, надбавка в пользу последгола и т. п.[587] Куча акцизов. Винная монополия. А местное обложение! С лошадей, велосипедов, с увеселений, с дач, трактиров, со скота, пригоняемого на рынок. Что-то кажется знакомым в этом налоговом хаосе. «Приходится опасаться, что нынешний налоговый режим достиг чрезмерного напряжения».[588] И нам через сто лет тоже приходится.
Все это, конечно, впечатляюще. Но сделали-то что? Чудо.
Чудеса НЭПа
Народ был накормлен уже в 1922 г. Деревенские бунты закончились. В 1926–1927 гг. в промышленном производстве догнали 1913 г. Темпы роста 30–40 % в год.[589] И какая-то новая реальность.
1921 г. «На вокзале, как грязные собачонки, снуют голодные ребятишки: волна голода занесла их в сырой Петроград. ”Все для голодного Петрограда” – еще висят плакаты на стенах. ”Все для голодного Поволжья” – висит свежий плакат рядом на стене».[590]
А это уже ноябрь 1922 г. Вот что пишет Корней Чуковский: «Очень я втянулся в эту странную жизнь и полюбил много и многих… пробегая по улице – к Филиппову за хлебом или в будочку за яблоками, я замечал одно у всех выражение – счастья. Мужчины счастливы, что на свете есть карты, бега, вина и женщины; женщины с сладострастными, пьяными лицами прилипают грудями к оконным стеклам на Кузнецком, где шелка и бриллианты. Красивого женского мяса – целые вагоны на каждом шагу, – любовь к вещам и удовольствиям страшная, – танцы в таком фаворе, что я знаю семейства, где люди сходятся в 7 час. вечера и до 2 часов ночи не успевают чаю напиться, работают ногами без отдыху… Все живут зоологией и физиологией…».[591]
Другая жизнь. Дело, конечно, не в танцах и не в шелках с брильянтами. Это мелочи. А в том, что был задуман и совершен невероятный по удачливости переворот, из грязи да в князи. Стоило только приоткрыть дверь свободе – иметь, решать, копить – и страна, с еще живой деревней, с новой землей, взятой крестьянами, – сразу выкарабкалась. А в ней – бэби-бум. Население России в 1924 г. – 94,4 млн чел., в 1929 г. – 105,7 млн чел.[592] Высочайшая рождаемость (6,8 на одну женщину). В обреченной стране – не рожают.
Все было подчинено простым вещам – накормить, одеть, встать на ноги. И да, конечно, удержать власть. Иначе – вынесут! Советы без коммунистов! Этот лозунг Кронштадтского мятежа марта 1921 года исчез из массового сознания.
Да, еще! Темпы роста промышленности в 1922–1926 годах были гораздо выше 1930-х. И падать стали в 1927–1928 годах при сворачивании нэпа. Хотя, конечно, можно спорить до бесконечности – почему. Кризисы,[593] разница в базах отсчета, естественное снижение темпов, директивное вмешательство в механизмы рынка или просто бегство частника от неумолимого государства.
Кому завидовать?
Как мало в тысячелетней истории России было идей, так скоро ведущих к всеобщему счастью. Накормить, одеть, обогреть – и все это в считанные годы. Сделать это не столько железной рукой (железа было много), сколько «энергией масс» в терминах большевизма. Сокольников, Юровский, Бухарин, Чаянов, Кондратьев. Зависть берет перед десятками профессоров, работавших в первой половине 1920-х годов. Тех, кто делал экономическое чудо, когда все растет на глазах. Жить по восходящей, когда в стране – беспрецедентный рост. Пасти идеи, усердствовать, не мелочиться. Заблуждаться. Громить друг друга. Их тексты и сегодня у нас на столах.
Большинство этих людей было убито в 1930-х. Им завидовать?
Да, завидовать. Нам не дано чувства макроэкономической удачи. Мы, войдя в 1990-е годы большим универсальным хозяйством, свинтили его. Мы, возвращаясь к рынку, не сделали еще одного чуда в России. И теперь бессильно наблюдаем, как общество слоится, как много в нем бедности, неизлеченного, как пустеют малые и средние поселения. И объясняем все это до бесконечности – почему так, и призываем – к чему? К тому, что кажется, никогда не произойдет.
Конец НЭПа
Он был закономерен. Он вытекал из самого существа большевизма. Нэп – как мягкая перчатка на железной руке. В конце 1920-х банки стягиваются в наиглавнейший Госбанк. Закрываются биржи. Нэпманов душат налогами. Ценные бумаги испаряются. Цены мертвеют, огосударствляются. Рынки – всё тише. Не какая-нибудь опера, а торжественный приход Его Величества прямого распределения продукции на госпредприятиях – командных высотах. Лимиты, задания, план, контроль при партийном взоре за исполнением задания. Кредиты – на автомате. Финансы – это госбюджет. Не люди – людские ресурсы. Рынка труда больше нет. Безработных быть не может. Биржи труда закрыты (1933 г.). Да, еще банкротства, суды. Физическое уничтожение частных предприятий.
В какой день это случилось? В июле или глухим ноябрем? Вчера еще нэп, рынок, пусть половинный, а сегодня – уже административная экономика! Год известен – 1929. Вчера ты еще там, а сегодня – уже здесь, за плотно закрытыми дверями. Хлопок, щелчок, двери закрываются!
Здравствуй, торжество «социалистического уклада»! Удельный вес «соцсектора» в продукции тяжелой промышленности в 1928 г. – 79,5 %, в 1933 г. – 99,5 %, в продукции сельского хозяйства – 1,8 % и 76,1 %, в розничном товарообороте – 75 % и 100 %, соответственно. В 1928 г. – 1,1 млн безработных, в 1933 г. – их больше нет. Где они – неизвестно. И нет больше «аграрного перенаселения» 1928 г. в 8,5 млн чел.[594] Где эти люди – кто знает?
И нэпа тоже нет. Он больше не существует. Есть административная экономика. Есть машина, перемалывающая людей. Есть величайшее напряжение сил нации еще на полвека, обернувшееся сумятицей 1990-х – 2010-х годов.
Как это можно судить? Да никак. Нет сил судить. Есть только один выбор – дать этой истории счастливый конец. Хотя бы в следующие полвека. Расцвет российских семей своей волей, своим желанием, своим имуществом – вместо бессмысленного, неумолимого оборота людских ресурсов на виду у хозяина. Быть в социальной рыночной экономике. Обогащаться! – повторим вслед за Бухариным. Мирового опыта – за миллион.
Под рукой лежит книга 1931 года, тиражом 100 тысяч. Темный переплет. И в ней сказано: «Сейчас положение такое, когда против нас обостренное наступление ведут наши враги, когда против нас консолидируются все силы реакции, когда против нас борются и империалистические хищники, и кулацкая агентура, и контрреволюционные организации, и попы всех оттенков исповеданий, когда… все направлено на то, чтобы нанести нам удар»[595]. И дальше – приговоры 14 руководителям из экономических ведомств за «подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения и кредитной системы». Одни из многих.
Это и был конец нэпа.
И российская история пошла на новый круг, еще далеко не завершенный. Вопросы все те же – мера свободы, мера принуждения, темпы роста, модернизация и, самое главное, семьи, дети, состоятельность, уникальность каждой жизни. Когда?
Президент Петрова
Пара страниц из «Российской истории XXI века», найденной на чердаке.
«Как сообщал один из современников, годы правления президента Петровой отличались домовитостью. Став сооснователем “Женского клуба” президентов и премьер-министров (к тому времени их стало больше половины когда-то избранных) со штаб-квартирой в Женеве, она создала новую модель G-20, названную в просторечии – вместо “дипломатии канонерок” – “спа-дипломатией” или, как отшучивался ее супруг, Первый Муж России, “банным способом ведения внешней разведки”.
Именно тогда было создан “Великий Европейский союз” (Great European Union), в котором Россия сошлась с бывшими своими сестрами и достигла границ Средиземного моря, ибо Испания была уже покрыта российскими поселениями. Взамен была основана Касабланка-на-Амуре. Странным образом, множество испанцев рвалось на осеннюю путину к красной икре.
Во внутренней политике президент Петрова исходила из нескольких принципов, которые критики из оппозиционных партий называли феминистскими, чересчур женственными и не отвечающими мужской природе российской цивилизации.
Первый из них – “Обогащайтесь!”. Президент Петрова всегда любила швейцарское. Как она признавала, ее всегда поражали свежесть и тучность коров из этой милейшей страны, а также сосредоточенность ее жителей, веками накапливающих золотые монеты. Еще в первой из своих речей она вдруг сказала о том, что правильно было бы каждому из россиян стать чем-то вроде швейцарского гнома, раз уж мы расселись на невиданных, почти золотых ископаемых ресурсах, зарытых в каждом метре нашей земли.
В этом не было ничего нового, потому что сходную политику – сбережения каждого жителя – уже почти век проводили Норвегия и Объединенные Арабские Эмираты, но впервые эта идея была приложена к стране со 180 миллионами жителей.
“Лучше бы нам на время затвориться, – сказала Петрова в своей исторической речи, обращенной к работницам Уралмашзавода, – и, не напрягая силы, спокойно и разумно работая, накапливать свои семейные богатства – в каждой российской семье, ибо жизнь каждого российского человека драгоценна”.
Вторым историческим принципом внутренней политики Петровой стало, как она писала, “сбережение мужчин, служение мужскому началу, приходящему в упадок в Российской Федерации”. Действительно, к моменту ее избрания женщины в России в среднем жили на десять или даже на пятнадцать лет дольше мужчин и, будучи лишенными мужской ласки в старшем возрасте, были этим в целом недовольны. К тому же, как отмечали западные коллеги, возник “гэп”, то есть невиданный разрыв, между красотой и домовитостью российских женщин, всегда признанных в мире, и неустроенностью их сильной половины, вечно мятущейся, ищущей смыслов, расстояний и больших пространств.
Федеральные программы сбережения мужчин, начатые президентом Петровой, принесли некоторое облегчение, и, хотя пришлось потратить миллиарды рублей на то, чтобы закрепить новые гуманистические начала в коллективном мужском сознании, все-таки наиболее действенным методом удлинения жизни мужчин стало массовое изучение в школе, начиная с восьмого класса, и применение в муниципальных практиках комедии Аристофана “Лисистрата”.
По примеру “Лисистраты” именно в это время стало общей практикой принесение массовых женских клятв на центральных площадях.
Правление президента Петровой, длившееся почти двадцать лет и прерванное ее добровольной отставкой в связи с рождением первого внука, стало поистине историческим. Культ Петровой по-прежнему процветает в политических партиях, даже мужского толка. По мнению социологов, Петербург в массовом сознании уже четверть века связывается скорее с Петровой, чем с Петром Великим.
Где сейчас находятся президент Петрова и ее Первый Муж России – неизвестно, хотя, как известно, их страница в соцсети “Любовь за 100+” бьет все рекорды популярности».