– Да, ты прав. Это уже не изменит ничего.
Не сговариваясь, они посмотрели на шевелящуюся толпу.
Сергей искоса взглянул на Николая.
– Нам здесь еще что-нибудь нужно?
– Да вроде нет.
– Пойдем?
– Сейчас. Только докурю.
Оба несколько по-детски расстроенные неудачей, они на некоторое время замолчали. Привалившись плечом к стене, Сергей задумчиво оглядел бескрайние ряды книжных прилавков.
– Да, занятная ситуация. Море книг, а читать нечего.
Николай усмехнулся:
– Все относительно. Честный советский книголюб семидесятых годов, увидев все это, наверно, лишился бы чувств – на манер гумбольдтовского персонажа, за секунду перенесенного из Сибири в Сенегал. Знаешь, в чем наша беда? Мы с тобой не книголюбы.
– Это точно. И никогда нам ими не бывать.
Отлепившись от стены, они вышли из спорткомплекса.
– Слушай, ты не находишь, что это какая-то дикая ситуация? Историческое сочинение завершено семьдесят лет назад, а мы ждем его том за томом, как роман с продолжением в журнале.
– Остается только примириться, – Сергей философски развел руками. – Что ж, видно, мы так и не узнаем, как сложились дальнейшие судьбы героев. А это было бы так поучительно. На чем там кончился второй том – на Велизарии и готах? История прекратила течение свое. Хотя, с другой стороны, ничто не ново под луной, нечто подобное уже было. Помнится, в самом начале перестройки, когда в разгаре была мода на нравственность, какой-то из толстых журналов вдруг начал печатать с продолжением Евангелие от Матфея. Точно так же, из номера в номер. Особенно хороши были примечания в конце каждой публикации – «продолжение следует».
– Ну да, – Николай понимающе кивнул. – Тут важно было прервать на самом интригующем пассаже. «Взгляните на птиц небесных. Не сеют, не жнут, а…» Продолжение следует.
– Так и было. Кажется, даже было примечание, что автор репрессирован.
– Слушай, я, конечно, не склонен считать творение Дельбрюка богодухновенной книгой, но должен же быть у этих издателей страх божий? Или «в следующем месяце выйдет» – это у книготорговцев такое идиоматическое выражение, типа «до греческих календ», которое означает, что книга не выйдет никогда?
– Видимо, следует относиться к этому философски. Ладно, утешимся тем, что два тома у нас все-таки есть. В конце концов, сочинения Аппиана и Тацита тоже дошли до нас не полностью.
Сойдя с бетонированного возвышения перед спорткомплексом, они пошли по площади мимо церкви. Сергей с любопытством оглядел валившие мимо толпы людей, явно направлявшихся на ярмарку.
– Слушай, а что сейчас вообще читают нормальные люди?
– Понятия не имею. Сам я давно уже ничего не читаю. Остается лишь догадываться.
– Ладно, – Сергей махнул рукой. – Будем по крайней мере утешаться тем, что отечественная культура по-прежнему остается книжной.
– А что толку? Раньше книги покупали, чтобы поставить на полку, а сейчас – чтобы прочитать и выбросить. Вопрос, что лучше. В принципе, мы стремительно идем к тому же положению вещей, что и в Америке, где книга, как и презерватив, является предметом одноразового использования. Так сказать, наша перспектива – безопасное чтение.
– Может, ты и прав. – Молча пройдя несколько шагов, Сергей констатирующе мрачно взглянул вокруг: – А Дельбрюка у нас все равно нет.
Подойдя к проспекту, внезапно поняв, что им некуда больше идти, они остановились, разглядывая окрестности. Из-за туч внезапно проглянуло солнце, на асфальт легли разом погустевшие тени. Сергей недружелюбно взглянул в его сторону.
– Солнце зачем-то появилось…
Николай понимающе кивнул.
– Да, это не солнце Аустерлица.
Наплывшая туча погасила краски. Глядя на мгновенно потускневшую улицу и фигуры прохожих вокруг, на внезапном переломе настроения Сергей задумчиво взглянул мимо Николая.
– Слушай, Аустерлиц же был в декабре. Моравская возвышенность, снег, пруды подо льдом. Что там Толстой напридумывал про высокое синее небо? Ты когда-нибудь думал об этом?
– Конечно. Это солнце действительно было, по свидетельству очевидцев, весь день было ни облачка. Другое дело, что реальный Тизенгаузен вряд ли мог бы рассматривать высокое синее небо, ведь солнце слепило, а клубящихся белых облаков, как в фильме, не было и в помине. Боюсь, что все, что ему оставалось, это закрыть глаза.
– И все же прав был Наполеон – вот прекрасная смерть.
– Что-то нас совсем в черный минор затянуло.
Дойдя до подземного перехода, они остановились у гранитного парапета.
– Ну, что делать будем?
– Для начала скажем «до свидания» этому заведению. Нас здесь не поняли.
– Это точно. Ну так что? Может, пройдемся куда-нибудь?
Сергей в затруднении поморщился.
– Как-то не умею я гулять просто так. Надо какую-нибудь цель найти. Тебе в городе ничего не нужно?
– Да вроде нет. А тебе?
– Тоже нет. Разве что продуктов купить для жены. Но это на заключительной стадии. От этого увеселения я тебя избавлю.
– Да уж, сделай милость.
– М-да. Ничего-то нам не нужно.
– Я и говорю, черный минор какой-то.
– Кстати, о миноре, – Сергей, привлеченный внезапно пришедшей мыслью, задумчиво взглянул на Николая. – Послушай-ка. А не съездить ли нам на Горбушку? Не могу ручаться, но сдается мне, что этот рынок отнесется к нам более благосклонно.
Николай скандализованно пожал плечами:
– А ты уверен, что мое присутствие там необходимо? Мои музыкальные способности тебе известны.
– Но ведь там не только компакт-диски.
– А что еще?
– Фильмы, видеокассеты. Видеораздел там ничуть не меньше музыкального.
– Гм… – Николай, раздумывая, усмехнулся. – А знаешь, может ты и прав. Что-то меня в последнее время все мои подруги ругают, что у меня даже на видео посмотреть нечего. Говоришь, видеораздел большой?
– Половина рынка.
– А ты случайно не знаешь, есть там такой фильм «Пока ты спал»?
Сергей саркастически взглянул на Николая:
– Слушай, как говорится в анекдоте, «папа, кого ты об этом спрашиваешь?». Хотя название, честно говоря, не слишком впечатляет.
– Это моя теперешняя подруга интересуется. Все просила меня, чтоб я ей его купил.
– Чего ради?
– Говорит, что-то специфически женское. Во всяком случае, она мне даже запретила его смотреть без нее, если я вдруг его достану. Честно говоря, как раз название мне нравится. Есть в нем что-то актуальное. По крайней мере, в отношении меня.
– Ну-ну. Это часом не какая-нибудь лесбийская порнография? Название вполне располагает.
– Вот это мы и выясним. Ты-то там что искать будешь?
– Да много чего. Эти названия тебе ничего не скажут.
– Ну что ж, в таком случае поехали.
Пройдя десяток метров, они подошли к месту, где склонный к англофильству Николай оставил свой Rover. За полчаса добравшись до Багратионовской и уперевшись в пробку, они вышли и не спеша двинулись по улице Барклая. За время, проведенное ими в автомобиле, погода неожиданным образом изменилась. Солнце в небе, целиком овладев ситуацией, мягко золотило шершавые старые стены домов, примирительно шелестела листва. Некоторое время они шли молча. Николай, внезапно усмехнувшись, с несколько юмористическим смущением взглянул на Сергея:
– Слушай, раз уж мы тут оказались, может, введешь меня в курс ситуации? Что сейчас происходит в музыке, и вообще… А то как-то неловко появляться неподготовленным.
Сергей улыбнулся:
– А что тебя интересует?
– Ну, какие существуют группы, и вообще. В студенческие годы я, конечно, что-то знал, но, сам понимаешь, бури деловой жизни… Группы сейчас те же или другие? По крайней мере, те, что были, существуют?
– Кого ты имеешь в виду?
– Гм… Ну, например – «Пинк Флойд»?
Сергей кивнул:
– Пять лет назад выпустили альбом. Может быть, еще лет через пять выпустят другой.
– Гм… Понятно. Ну что ж, может оно и к лучшему. Ну а, скажем, «Юрай Хип»?
– Прошлым летом гастролировали в Москве. Кстати, перед этим тоже выпустили альбом.
– Ну ты его купил?
– Нет.
– А что так? Почему?
– Ну, там же сейчас нет Хенсли. Вряд ли без него это будет что-то интересное.
– А, ну да, – Николай с притворным сочувствием покивал. – В самом деле. Там же нет Хенсли. Без Хенсли это, конечно, не то.
Сергей, подозрительно покосившись на него, промолчал.
– Ну а что сейчас вообще интересного в музыке? Какие-нибудь новые явления? Ты-то сам, наверно, что-то слушаешь?
Сергей, невольно втягиваясь в разговор, на секунду задумался.
– В принципе, все, что есть серьезного в современной музыке, делается в металле, в стилях gothic-doom и sympho-black, отчасти progressive. Тут в последние годы своего рода расцвет. Ну а в остальном практически мало интересного.
Николай понимающе покивал:
– Ну что ж, этого следовало ожидать. Я имею в виду, конечно, progressive. В принципе, помнится, даже в старые времена в некоторых газетных статьях проводилась мысль, что рок в общем и целом – прогрессивное явление.
Сергей с интересом взглянул на него:
– Издеваешься?
Николай скромно потупил глаза:
– Ну так, по мере сил.
Впереди показалась запруженная машинами поперечная улица и вход на ярмарку. Перейдя улицу, они вошли в аллею. Бесконечные ряды прилавков с компакт-дисками тянулись с обеих сторон. Народу было меньше, чем обычно, возможно, многих отпугнула утренняя ненастная погода, грозившая проливным дождем. Толчеи не было. Сергей вздохнул:
– Ну что ж. Теперь давай пойдем не спеша.
Со всех сторон звучала музыка. Сергей, которому было достаточно одного взгляда, чтобы понять ситуацию, спокойно проходил мимо прилавков, Николай со скептическим любопытством неофита задерживался у некоторых из них, разглядывая обложки компакт-дисков и пытаясь понять, что все это означает. Оказываясь у прилавков с видеокассетами, они спрашивали про интересовавший Николая фильм, но вразумительных ответов не получали. Увидев, что Николай задержался у одного из прилавков, Сергей подошел к нему. Приглядевшись, и увидев на наклейках видеокассет многозначительную надпись «с переводом», он понимающе усмехнулся. Николай, заметив его присутствие и все еще рассматривая кассеты, с улыбкой мельком взглянул на него.