– Нет.
– Я тоже не знала. Я как-то на диване лежала, а рядом Киса скакала, так она вдруг подкралась, с тарелки кусок колбасы копченой утащила и тут же съела, а потом еще один. Я потом в книжке прочитала, такое иногда бывает, когда крольчиха беременная, ей белка не хватает. Она у меня все время колбасу таскает, только потом у нее стул расслабленный, специально убирать приходится.
– А обычно не надо?
– Нет, у них это такими сухими дробинами получается, потом веником подмести и все, а писают вообще незаметно. Правда, случай был, я крольчонка себе в постель взяла, он по одеялу скакал, ну и написал немножко, пятнышко величиной с монетку. А Кузька пришел – они ж так территорию метят – видит, непорядок, ну и, чтоб свои права восстановить, так на том же месте выдал – пришлось пододеяльник менять. А так они у меня в лоток ходят, и старшие, и крольчата тоже.
– А ты за крольчат деньги берешь?
– Угу. У меня такса – рубль штука. Просто примета есть, если их просто так отдавать, у них потом хорошей жизни не будет, нужно, чтоб за них хоть немножко заплатили. Притормози, сейчас направо.
Повернув на светофоре, они съехали с шоссе на поперечную улочку, мимо желтых двухэтажных домиков, заводских стен и корпусов, переехав заброшенную железную дорогу, они въехали на пустую улицу. Миновав изрытое безлюдное пространство с тянувшимися вдали недостроенными корпусами цехов и складов, переехав мост, они оказались в жилом квартале, мимо рядов ржавых железных гаражей и пятиэтажек, повернув у массивного желтого здания старой постройки, проехав еще несколько домов, они повернули в обширный зеленый двор, старые здания, желтея, обступали его. В отдалении были видны детская площадка и бомбоубежище, у углового подъезда в тени деревьев он остановил машину.
– Струйская здесь живет?
– Да.
– А твой дом?
– Дальше, вон за тем, отсюда не видно.
– Хорошо.
Поспешно подтянув на колени сумку, она защелкнула расстегнувшийся замок.
– Лишь бы дома была. Она в магазине работает, два через два, сегодня вроде должна дома быть. Ну все, жди.
Забросив ремешок сумки на плечо и соскочив, она быстро зашагала к подъезду. Проводив взглядом ее устремленно движущуюся фигуру, машинально взглянув вглубь двора, он отследил рванувшуюся куда-то с земли стайку воробьев, над утоптанной землей качались брошенные качели. Достав из бардачка карту, еще раз повторив путь к вокзалу, наклонившись вперед и опершись на руль, он следил за красными пятнышками детишек в глубине двора, возившихся у скамейки вокруг серой бабушки. Услышав хлопнувшую дверь, повернувшись, он увидел, как вышедшая вместе с Наташей девушка со спортивной сумкой на плече, что-то быстро сказав Наташе, так же быстро двинулась вдоль двора к видневшемуся вдали просвету между домами. Забравшись в машину, Наташа живо повернулась к нему.
– Если все нормально, через десять минут будет. Я ей объяснила, как Кису ловить, а то она всегда в разных местах прячется. Лишь бы под диван не забилась.
– Ты ей объяснила, зачем это все?
– Угу. Я ей сказала, что в Москве новый фильм анимационный полнометражный снимают, со всех студий людей набирают, ну и мне предложили по контракту туда переехать, а у меня тут мужчина, крутой бизнесмен, который меня любит, отпускать туда не хочет и даже охранников своих прислал мой подъезд сторожить, чтоб я без него в Москву не сбежала. Приходится налегке, без вещей бежать, только кроликов с собой захватить.
– Думаешь, она поверит?
– А чего не поверить? Ей в прошлом году работу предлагали, в фирму, которая холодильные установки устанавливает, точно по ее специальности, она же холодильный техникум заканчивала, зарплата в два раза выше, надбавки, страховки, только в командировки ездить надо. Так ее муж тогда не пустил, прямо паспорт отобрал и в сейф у себя на работе запер. Говорит, ты в этих командировках блядовать будешь.
– А она что, блядовала?
– Да нет, не особо.
– Так чего же он?
– Да мудак потому что. Она его с тех пор уже выгнала.
Потеряв срезанный углом здания силуэт девушки, проводив быстрым взглядом кошку, жирным пунктиром перебежавшую по двору, машинально подумав о кроликах, он встревоженно повернулся к ней:
– А они там у тебя не голодают? Тебя ж уже двое суток дома не было.
– Да нет, я ж знала, что к тебе иду, я им побольше корма оставила и воды полную плошку налила. И в цветах, что ты подарил, воду поменяла, Кузька все равно из вазы с цветами пить будет, потому что ему так интересней.
Молча прождав несколько минут, они увидели возвращавшуюся девушку. Оглянувшись, готовясь выезжать со двора, он мельком взглянул на карту. Подбежав к девушке, Наташа взяла у нее сумку, еще минуту постояв обнявшись с ней, она вернулась в машину. Поставив на колени сумку, расстегнув ее, она счастливо повернулась к нему:
– Посмотри.
Почти тут же высунувшийся оттуда серый пушистый кролик с короткими ушами серьезно, как будто даже неодобрительно смотрел на него; поглощенно рыскавшая по дну сумки крольчиха, на секунду остановившись и встав на задние лапы, показала ушастую рыжую голову с быстро пульсирующим белым носиком и тут же нырнула назад. Секунду посмотрев, привыкая к ним, думая о том, каким из двух возможных путей ехать на вокзал, он кивнул:
– Ладно.
Задним ходом вырулив со двора, пробравшись через несколько старых улочек, повернув на шоссе, выжимая максимальную скорость, он погнал машину обратно в город. Миновав открытое пространство, сбавив скорость, они въехали в спальный район, промышленные пустыри сменились пестротой улиц, мимо окон зарябили дома. Не до конца застегнув сумку, время от времени заглядывая в нее, она озабоченно взглянула в окно.
– Струйская только три пакета корма нашла, но до Москвы хватит. Надо будет им в палатке воды купить без газа.
Остановившись у палатки, они купили воды, в потоке машин двинувшись дальше, добрались до центральных районов, где она уже могла подсказывать ему путь, и въехали на привокзальную площадь; не желая подъезжать к самому зданию вокзала, медленно огибая площадь по периметру, он свернул в один из переулков, в тенистом месте у витрины магазина он остановил машину. Поцеловав Наташу, предупредив, чтобы она никуда не выходила, быстро выбравшись из кабины, он прошел переулком; пробираясь в толпе вокруг площади мимо прилавков и палаток, чувствуя себя неуютно и поглядывая кругом, прекрасно, впрочем, понимая, что все равно не выследит соглядатая, даже если их будет много в толпе, он подошел к зданию вокзала; не желая подниматься по широкой парадной лестнице, обойдя кругом, он вошел в один из боковых входов; оглядевшись и найдя расписание, пройдя высоким гулким залом, он подошел к нему. Московский поезд отходил с двенадцатого пути; через толпу, мимо ларьков, не поворачивая к кассам, он вышел на перрон, вновь через толпу, мимо поездов и электронных табличек, уворачиваясь от тележек носильщиков, он двинулся к двенадцатому пути; пройдя мимо всего здания и найдя столбик и табло с нужной цифрой, он увидел, что двенадцатый путь – последний. Поезд уже стоял у платформы, проводники кое-где, выйдя, уже ждали у вагонов, люди с вещами, еще немногочисленные, порознь и кучками брели вдоль состава. Справа, за обрывавшейся платформой, было переплетение путей, слышны были гудки маневровых тепловозов, чуть поодаль бесконечной линией вагонов и платформ стоял грузовой поезд, невидимый за служебной постройкой электровоз перетряхнул вагонами, грохот прокатился по составу.
Идя вдоль вагонов, поглядывая на проводниц, стараясь по подсказке интуиции безошибочно выбрать ту, которая могла бы согласием ответить на его просьбу, он прошел большую часть состава; видя, что у следующих вагонов еще никого нет, он двинулся назад, готовясь заговорить с той из них, чье выражение лица показалось ему наиболее подходящим; поравнявшись с ее вагоном, он остановился чуть поодаль от нее; стоя перед кучкой пассажиров с поклажей, образовавших небольшую очередь, она проверяла билеты. Видя, что очередь быстро тает, он приблизился к ней. Не желая раньше времени попадать в поле ее зрения, он остановился у нее за спиной; быстро складывая билеты и пряча их в кармашки сумки, она что-то весело отвечала шутившим с ней пассажирам; ожидая окончания, он машинально рассматривал шторки на окнах, номера и рекламную надпись вдоль вагона.
К кучке присоединилось еще несколько человек, мельком взглянув на них, он вновь перевел взгляд на проводницу, секунду спустя, вдруг ощутив что-то странное, что не осознал в первое мгновенье, он вновь посмотрел на только что прибывших, лицо одного из них показалось ему откуда-то знакомым. Словно ничего не замечая, тот смотрел куда-то вбок; будто невзначай повернувшись, встретившись с ним взглядом, он быстро отвернулся, словно в замешательстве, посмотрев в сторону вокзала. Проследив за его взглядом, он увидел несколько человек, быстро приближавшихся к нему по платформе, в одном из них почти сразу он узнал человека, арестовывавшего его на поляне. Медленно, словно ничего особенного не происходило, отойдя от проводницы, ускоряя шаг, но не переходя на бег, оставаясь в рамках приличия, он двинулся вдоль вагонов, сам не понимая, почему идет именно в эту сторону. Оглянувшись, видя, что, уже не скрываясь, они рванулись вслед за ним, он изо всех сил помчался вдоль состава, натолкнувшись и сбив с ног какого-то щуплого мужичка с портфелем; видя черную землю и рельсы справа от себя, поняв, что уже пробежал мимо электровоза, затормозив у края платформы, он спрыгнул вниз, упав на колени и на руки, не замечая боли, заворачивая за поезд, он бросился через рельсы и шпалы, глядя под ноги, чтобы не споткнуться обо все это, к зданию вокзала; боковым зрением, скосившись вправо, он увидел, как двое, видимо пробравшись под стоявшим поездом, несутся ему наперерез, трое или четверо гнались за ним. Отвернув влево, он понесся через рельсы перпендикулярно поезду. Подняв голову, он увидел стену белых товарных вагонов, медленно продвигавшуюся перед ним. Изо всех сил не