ьный, привёз срочные документы. Твоя матушка присмотрелась, а он с трудом на ногах держится. Она к нему:
– Вам нездоровится? Присядьте.
– С ночи жар сильный. Ехать пришлось, подмены не нашлось.
Надюша напоила посыльного липовым чаем, он перепотел.
– Аксинья, принеси чистую рубаху, - обратилась она к служанке.
– Сейчас, барыня.
Гость переоделся, отдохнул немного. А перед отъездом сказал твоей матушке:
– Благодарю вас, барыня, вы божеское создание. Никогда не встречал людей таких, как вы.
– Вам отлежаться бы надо. Не то плохо будет. Послушайте совет.
– Вы правы. Я и сам чувствую, но дорога дальняя. Отлёживаться некогда. Благодарю вас за доброту и ласку, пора. - Он уехал.
А ночью Надюша занемогла, но, несмотря на нездоровье, прикладывала к груди младенца. Мальчик был веселеньким, ничего не предвещало, что… – Крёстная остановилась в раздумье. - Доктор наказал служанке не отходить от барыни, она и носилась над ней, как орлица над детёнышем. Только жар спал, твоя матушка открыла глаза, увидела перед собой на стуле спящую служанку. А за её спиной… у колыбели какая–то старуха занесла над сыночком костлявые и сухонькие кулачки. Лицо пришелицы искривилось безобразной гримасой, кончики губ опустились вниз, рот застыл в немом молчании, глаза огнём пылали от злости. Надюша приподнялась.
– Что вы делаете у колыбели младенца?
– Кто ты такая, чтобы ответ перед тобой держать? - дерзила старуха.
– Я мать малыша. Вас не знаю. Как вы попали в наш дом, да еще ночью?
– Время моё пришло, поэтому я здесь.
– Что вам угодно?
– Сыночка у тебя отобрать. – Старуха склонилась над колыбелью младенца и противно захихикала.
– Что? – воскликнула княгиня.
От шума проснулась служанка.
– Барыня, звали? - поправила она чепец на голове, съехавший набок. - Простите, задремала.
– Аксинья, прогони старуху. Откуда она взялась? - Девушка оглянулась.
– Пошла вон отсюда. Кто впустил? – подбежала она к пришелице.
– Не поможет, дело сделано, - завопила старуха.
– Да кто ты такая? - зашумела Аксинья. - Пошла прочь, видишь, барыня хворает.
– Кто я?! СМЕРТЬ!
– Кто?! – Служанка отпрянула. А та на её глазах растворилась в лёгкой дымке, как и не бывало.
– Фу, нечистая, фу, по ночам носит нелёгкая. Людей пугает, спать не даёт. Фу на тебя…
– Аксинья, неси сыночка, кормить пора.
– Сию минуту, барыня. – Служанка к колыбели, а там дитё бездыханное. Аксинья в слёзы. Наденька не поверила поначалу. Доктора вызвали. А тот подтвердил:
«Не дышит ваш мальчик, сделать ничего не могу, поздно». Уже тогда твоя матушка прозрела, почувствовала, что беда ворвалась в её жизнь.
Крёстная неожиданно зачитала:
– Тусклый вечер лёг на крыши,
Ветер вновь ворвался на порог,
Дым от лампы всколыхнулся,
Малышок наш занемог…
Я пробудилась в тревоге и холодном поту, глаза застыли в страхе, всё тело обмякло.
– Что с тобой, Нина? – крёстная оглянулась на меня.
– Наталья Серафимовна, пока я спала, вы что-то рассказывали?
– Нет, ты так сладко заснула. Не хотела мешать.
– Какой кошмар…
– Да что случилось во сне? - и я рассказала крёстной слово в слово свой сон.
– Что–то нелепое и непонятное происходит. Эти стихотворные строчки я никому не показывала. Каким образом они стали достоянием твоего сна? Записала их тогда под грузом переживаний. Сколько загадок, попробуй распознать, что Господь хочет тебе сказать? - озадачилась игуменья. Она не находила ответа, и это её изрядно расстраивало.
– Загрустили, дорогая крёстная. Мне тоже плакать хочется.
– Вот такая печальная история. И когда прояснится, когда ответы придут, что все эти странные загадки значат?
– Я всё думаю и за что им выпала такая судьба?
– Только Он знает. Так сталось, не их вина, страдальцы наши. - Наталья Серафимовна перевела задумчивый взгляд на меня. - Девочка моя, тебе нужно быть осторожной, держаться подальше от плохих людей. – Я подсела к ней ближе, она обняла меня. - Ничего, ты не одна, справишься. В обиду тебя не дам.
Я заплакала.
Судьбы послушниц монастыря
Вернулись в монастырь вечером, аккурат поспели к службе.
– Пойдём в трапезную, сегодня мы на голодном пайке. Выпили перед уходом чаю, весь день прожили без крошки хлеба, – сказала крёстная, когда служба завершилась. - Голова кружится от слабости.
– Вы правы. У нас постный день, - ответила ей, а у самой живот подвело от голода, и давно урчало.
– Поужинаем и отдыхать, устала. – Наталья Серафимовна положила мне в тарелку горячей пшённой каши, налила чашку молока. Прочитала перед трапезой молитву, перекрестилась и со спокойной совестью принялась за еду. - Приятного аппетита, дорогая племянница.
– Спасибо, дорогая крёстная. И вам, на доброе здоровье.
Из трапезной мы ушли к себе.
Наталья Серафимовна готовилась ко сну, за ширмой снимала вещи, оставила одну исподницу.
– Крёстная, расскажите, как девушки попадают к вам? Ведь не секрет, что–то заставляет их покинуть привычную обстановку, родительский дом, близких.
– Ну конечно, у каждой из послушниц своя история. Глафира, которая тебя встретила, помнишь?
– Да.
– Она похоронила мать, невероятно тяжело переживала потерю. Между прочим, до сих пор не отошла. Часто родимую вспоминает. А тут отец, как назло, зазнобу привёл – злющую-презлющую. Отцу нежные слова говорит, смотрит паинькой, ластится, словно кошечка. Он и растаял, как заливное на солнце. Стоило отцу выйти за порог, бегом к падчерице, руки в боки и давай придираться да точить: «Ты почему, паршивая девчонка, до сих пор в избе не прибралась? А бельё, что я вчера сняла, почему не выстирала? И суп твой в рот не лезет. Уморить голодом нас хочешь, негодница?» Выйдет за порог. «Траву не скосила? Воды не наносила. Это что же делается в моём доме, а?! Зачем отец тебя при себе держит, кормит да поит?» Не знала, как избавиться от ненавистной падчерицы. Подговорила отца, накрутила его, что бы выдали Глафиру за первого встречного, а тот – пьяница, за душой ни гроша, в долгах как в шелках, дружбу водил с воровскими и хулиганами. Вот скажи, зачем хорошей домашней девушке такой муж? Мачехе невдомёк, что испортит ей жизнь, над этим хлопотно задумываться, только бы с рук сбыть и поскорее. Отца настроила против дочери, да как? Глафира заявила ему, что не пойдёт за пьяницу. Что ты думаешь, он в сердцах из дома её выгнал – дочь родную. А ведь знал, что на улицу выбрасывает за ненадобностью. Вот так. Бедняжка помаялась – то у одних на чёрной работе, то у других в няньках. А там, как назло, мужик молодой приставать стал. Разразился скандал. Куда податься? Кто-то из деревенских подсказал, чтобы в монастырь шла. Так она к нам попала. Я сразу в ней разглядела душу светлую, скромную. Она моя помощница.
– Очень хорошая и такая добрая, отзывчивая.
– Видишь, а судьба не сложилась.
– Жаль, очень жаль. Могла бы замуж выйти и детишек растить.
– Могла бы, людей хороших рядом не оказалось. Хуже псов цепных. Отец, называется, - возмущалась крёстная.
– И как Бог на это смотрит?
– Он не смотрит, Ниночка, Он проверяет. Не всем уготовлена дорога в рай, пройдут в чистилище девять кругов ада, опомнятся, – расстроилась крёстная.
– А у других послушниц как сложилось? – отвлекала я игуменью от скорбных мыслей.
– У всех по-разному.
– Горислава сама к вам пришла?
– Запомнила её. Нет, эту привели. Видела, какая она нервная и беспощадная. Никак бес из неё не выйдет. Поначалу не хотела её в послушницы пускать. Пожалела. Страшная история, не испугаешься? – Крёстная нахмурила брови.
– Не знаю.
– Несчастная любовь у неё случилась. Один приезжий решил за ней приударить. Гуляка, сколько девок перепортил – вскрылось позже. Где ей, нетронутой, было понять, что у него на уме? Он так подойдёт и этак, в глаза заглянет, словами покупает – золотые горы наобещает. В дом стал захаживать. Горислава приняла его игру за ухаживания. Родные её дали маху, не заметили подоплёку, не признали, что обманывает он всех. В один день возвращаются они с базара, а дочери нет. Они кинулись искать по родственникам да по соседям, никто ничего не знает. Дед Трофим подсказал – на лавочке сидел и видел, как Горислава с котомкой в руках бежала за приезжим, скрылись за поворотом. Соблазнил поганец девушку. Как водится: забеременела, родила мальчишечку. А виновник в кусты: «Не мой малец, нечего навязывать. Нагуляла с кем–то. Ни за что не женюсь».
Она с покаянием вернулась домой, заперлась в своей комнате и в состоянии полного отчаяния задушила своего сыночка. Хотела на себя руки наложить. Вовремя родители взломали дверь, обезумевшую дочь связали. Отпаивали травами. А когда немного пришла в себя – рыдала, не просыхая, проклиная судьбу.
На семейном совете постановили: лучшим исцелением для неё станет монастырь. Родители и привезли ко мне. Поначалу Горислава говорить ни с кем не могла. Оттаивала очень медленно, но, как видишь, память упрямо напоминает ей о содеянном. Помнишь, о мертвецах кричала?
– Да. Я так испугалась, когда она со звериными глазами, со сковородой в руках на меня набросилась.
– Страх ходит по следу за ней. Не припомню, чтобы она улыбнулась кому-то. Ни разу. Ни с кем не дружит. Обязанности исполняет, ничего не могу сказать, но душа её больна и поныне. Даже молитвы не помогли.
– Несчастная.
– Да, пожалеть её нужно, что и делаю. – Крёстная тяжело вздохнула, переживая за послушницу свою. - Давай спать, завтра рано вставать. Чего это тебе на ночь глядя приходят на ум такие вопросы? Спи. Ни о чём плохом не задумывайся. У тебя всё будет иначе.
– Надеюсь, что Господь пощадит меня.
На следующий день я попрощалась с крёстной и уехала в Петербург.
Развратник – первое разочарование
Василий после учёбы долгое время привыкал к новому месту. Постепенно он обзавёлся знакомыми, но друзей не нашёл.