– Маменька, зачем вы здесь? - сухо спросил Вельский.
До какой же степени нужно очерстветь, потерять лицо, зарыть в отстойнике душу, чтобы по отношению к матери проявлять чёрствость, холодность и полное безразличие к её страданиям?
Я слушала и не могла поверить.
– Он, конечно же, ввёл родителей в курс дела в надежде на то, что они в очередной раз его выручат. Мать металась в поисках выхода, ничего лучше не придумав, как приехать к месту дуэли. Бедная женщина с трудом добралась до меня, споткнулась и упала.
– Умоляю вас, не убивайте сына. Просите взамен всё, что хотите, но не убивайте. Оставьте его мне. Он – моё утешение. До рождения Борислава Господь не давал мне стать матерью, забирая у меня детей – ни один живым не появился на свет. Целых десять лет пытки и невыносимых страданий. Никогда вам не знать, что это такое. Я – мещанка, ездила в богадельни, ухаживала за больными и немощными. Знаете, я было отчаялась, девочку-сиротку, калеку взяла в дом. Ухаживаю за ней. Слуги, конечно, помогают. Но и мне достаётся. Марфуша не может связать слова, только мычит и совсем не ходит. Потом я сама долго болела, пока Господь не сжалился надо мной. Так я расплатилась за прегрешения отца. Вымолила, отработала прощение ему, и Всевышний простил. Воистину благословенным мартовским днём подарил мне сыночка.
Василий, вы молоды, вам трудно понять страдания матери. Чувствую сердцем, вы – истинный дворянин. Пощадите моего мальчика, оставьте мне в утешение, не лишайте последней и единственной радости! – Она так горько плакала, что я не выдержал, отдал секундантам револьвер и сказал:
– Дуэль окончена. Сударыня, я не в силах отказать страдающей матери. Знаю, как невыносимо тяжело терять родных. Я не буду наказывать вашего сына. Живите спокойно. Но и прощать его не намерен.
Помог просительнице подняться и покинул место дуэли. На душе было муторно, так гадко, тошно, тоскливо. – Мы видели, Вася близко к сердцу принял всю историю: поступок Вельского, разговор с бывшим другом, дуэль, откровения матери Борислава и развязку.
– За спиной прозвучало: «Храни вас Бог! Вы – милосердный человек. Хвала вашей матери, вырастила честного, добропорядочного, благородного сына. Мне не удалось. Сама виновата. Избаловала его своей любовью».
Я отдалялся, её слова становились плохо различимыми. Мне было всё равно. Рана на сердце кровоточила. Таких людей, как Вельский, без наказания отпускать нельзя, – твердило мне сознание.
– Васенька, ты у меня самый мужественный, самый добрый, самый великодушный и самый благородный брат. Ты самый лучший. Дороже у меня никого нет. Прошу тебя, никогда не рискуй собой! – Я прижалась к брату, он обнял меня.
– Сестрёнка, дорогая, ну что ты. Я ж с тобой. Нас никто не разлучит.
Тётушка тихо плакала, глотая слёзы, поглядывая на нас.
– Моё сердце болит и рыдает. Вы – золотые дети, точь-в-точь удались в своих благословенных родителей. Вы такие хорошие – истинные наследники князя Ларского.
Софья Гавриловна не зря предупреждала нас о том, что лучше держать свои чувства при себе, никому не показывая. Вечером того же дня в кулуарах разлетелась пренеприятнейшая новость – гудели, судачили по углам, мусоля поступок Вельского, и не забывали напомнить, что офицер Ларский в последний момент дуэли пощадил развратника.
– Вы слышали?
– О чём вы, душечка? А последняя сплетня? - Болтушка что-то скороговоркой нашептала собеседнице на ухо.
– Да?! Неспроста это, говорю вам, неспроста. Не удивлюсь, если узнаю, что между княжной и этим безбожником случился конфуз, – размахивая веером, противно хихикнула одна из заядлых сплетниц бала, делясь со своей закадычной подругой последними новостями.
– Вы правы, моя милая. Стала бы мать прохвоста на колени падать перед княжеским сынком, - вторила ей кумушка.
– Да-да. Не стала бы, уверяю вас. Так низко пасть…
Ваше желание выше моего понимания
Аспирант Валентин Ильинский не успокоился. Нарыв вскрылся и мы узнали, что, оказывается, в тихом омуте черти водятся. Тётушкин протеже приехал в Петербург, улучив удобный момент, когда Васю наконец отпустили на побывку. Возможно, княгиня в переписке с его маман проговорилась. Мы не спрашивали.
Валентин предпринял попытку на сей раз обойти меня и действовать через брата. Ильинский не соизволил заехать к княгине, остановился у родственников. Подкараулил брата у дома и без предисловия пустился в атаку:
– Приветствую, Василий Андреевич. Ждал встречи с вами.
– С кем имею честь? Разве мы знакомы?
– К сожалению, не пришлось свидеться.
– Что, собственно, случилось, почему ловите меня на улице у дома?
– Выслушайте меня внимательно и всё поймёте. Позвольте представиться. Валентин Денисович Ильинский – сын подруги Софьи Гавриловны.
– Очень приятно. Пройдёмте в дом.
– Прошу простить, хотелось бы побеседовать с вами с глазу на глаз, так сказать тет-а-тет. - Он подобострастно улыбнулся. У Васи пропало желание продолжать диалог.
– Вы меня озадачили.
– Василий Андреевич, я очень хорошо отношусь к вашей сестре и хочу на ней жениться.
– Об этом вам нужно поговорить с Ниной. - Вася направился ко входу в дом, но Ильинский задержал его, перебегая дорогу.
– Нуждаюсь в вашей помощи. Ниночка – юная, она не в силах оценить моих чувств. Требуется разъяснить ей. Повторюсь, я настроен серьёзно. Вы старший брат, она доверяет вам. Повлияйте на её решение. Я – человек надёжный, из хорошей семьи, учёный. Жалование мне положили неплохое для начала. После защиты диссертации мои акции возрастут. Получу должность, соответствующую учёному статусу. Чем я ей не пара? Намерения мои добрые и более чем серьёзные.
– Вы уже говорили об этом.
– Убедительно прошу, повлияйте на сестру, она жизни не видела, многого не понимает. Не желая того, совершит опрометчивый поступок. Побеседуйте с ней. Нина вас любит, слушается. Подскажите, как должно поступить. Вы ведь желаете ей добра?
– Простите. Вы что же, ставите под сомнение моё отношение к единственной сестре?! – Вася с трудом сдерживал себя. – Что-то я вас не совсем понимаю. Хотите жениться – ухаживайте за девушкой, расположите к себе, оказывайте ей знаки внимания, сделайте всё, чтобы ей с вами было интересно, а, главное – чтобы она поверила вам. Напомню вам старую истину – заставить любить невозможно. Не мне вас учить. Вы старше меня, обязаны знать, что у аристократов существует определённый порядок действий, которые никто не отменял. Это поступки, которые только вы можете совершить, изначально вдохновившись исключительно благими намерениями, - пристально посмотрел на собеседника Вася. - Никто другой за вас этого не сделает. А меня увольте. Честь имею. - Вася, не попрощавшись, развернулся и вошёл в дом.
«Жених, называется. Какой он жених? Маменькин сынок. Привык, что за него все вопросы решают», – не мог успокоиться брат.
Наваждение
В канун Рождества Софья Гавриловна не успевала распечатывать депеши. И чуть ли не в каждой находила приглашение то на бал, то в галерею, то на званый приём в загородной резиденции вельможи, а то и на маскарад.
– Голова идёт кругом. Каждый день куда-то ехать. Это немыслимо.
– Ма шер, зачем каждый день? Выбирайте, куда вам хочется. Приглашение не является принуждением. Можно и пропустить.
– Ты права, Ниночка. По настроению и определюсь.
– Правильно.
Тётушка посмотрела на меня лукаво, в уголках глаз пролегли лучики, губ коснулась лёгкая улыбка, и княгиня проронила игриво:
– Но на маскарад мы поедем, да? Как-никак Рождество близится.
– Если желание соизволит заявить о себе, - ответила я без энтузиазма.
– Вот и славно. С этим разобрались. Приободрись. Наряд твой давно готов. Ты им довольна?
– Очень. Спасибо вашей модистке.
– Людмила отменная мастерица. Я многим её советовала, да она не всем шьёт, только тем, к кому особо расположена.
– Её право.
– Соглашусь с тобой.
На маскараде все будто сговорились. Только и занимались тем, что делали мне комплименты, доказывая в превосходной форме, как я обворожительна в бирюзовом платье.
– Теперь ты видишь, я была права – твой новый наряд получился очень эффектным. – Раскрасневшаяся тётушка с удовольствием принимала дифирамбы в мой адрес. - Идеально гармонирует с твоими глазами и выделяет природную красоту, - констатировала она, торжествуя.
– Спасибо вам.
Настроение у нас было приподнятое. Но в этот вечер судьба подбросит мне испытание, с которым нелегко будет справиться.
– Вы танцуете? Позвольте пригласить вас на мазурку? – Передо мной вырос красавец, сошедший с полотна великого Микеланджело. Узкая маска частично прикрывала глаза. Я обомлела: незнакомец был необыкновенно красив и обаятелен.
– Что же вы молчите? Танцуем?
Я в замешательстве кивнула. А он только этого и ждал, подхватил меня, и мы понеслись в ритме бодрой мазурки.
Весь вечер мой новый кавалер не отходил от меня. В конце он спросил:
– Позволите, я навещу вас?
– Вы знаете, где я живу?
– Узнаю.
– Мне пора, тётушка заждалась, – увела глаза в сторону, новый знакомый смущал меня своим взглядом.
– Завтра ждите. - На этом мы расстались.
Всю ночь я не могла уснуть. Лицо незнакомца стояло перед глазами. Он всецело завладел моими мыслями. Мне захотелось увидеть его опять и утонуть в его объятиях, ничего подобного никогда раньше со мной не случалось. Неизвестность пугала, дискомфорт присутствовал в моём состоянии.
– Влюбилась, как гимназистка, в первого встречного, - отчитывала я себя. – Будь что будет, хочу быть с ним. - Я понимала, что это чистой воды сумасбродство, но ничего не могла с собою сделать. Меня тянуло к нему. Ночь прошла нервно.
Утром вскочила по первому же звоночку колокольчика.
– Что с тобой, дорогая? Ты так рано никогда не встаёшь, - удивилась тётушка.
– Кто-то приехал? - Меня бил нервный озноб.