– Так в чём же дело? Поедемте слушать вашу протеже. - Тётушке не терпелось узнать окончание истории.
– Не торопитесь, друг мой, я подвожу вас к самому главному в этой удивительной истории. Так вот. У этого же профессора в классе учится избранник Оленьки.
– А, замешана любовь, так бы и сказали, - разочарованно отреагировала княгиня и заметно загрустила.
– Как без неё? - развёл руками Федотов. – Они познакомились на первом курсе. Молодой человек сразу выделил очень красивую, обаятельную, лёгкую в общении и талантливую сокурсницу. Она долго не давала ему повода думать, что их отношения когда-нибудь перерастут в более серьёзные. Проверяла себя и его. На третьем курсе молодые сблизились, Оленькин сокурсник заходил в гости. Познакомился с родителями. Настал день, когда жених приехал с родителями, уединился с моим другом и попросил руки Оленьки. Арсений ему ответил:
– Вениамин, поверьте, я не имею ничего против вашего брака. Вынужден предупредить: решать будет дочь. Надеюсь на ваше благоразумие.
Друг попросил позвать Ольгу. Она несколько смутилась, увидев столь высокое собрание в кабинете отца. В этот вечер княжна Венедиктова была необыкновенно хороша. Незадолго до визита гостей примеряла платье для сольного концерта, оно ей очень шло, подчёркивая природную красоту.
– Милая моя Оленька, мы собрались здесь… – Жених робел, поэтому говорил сбивчиво. - Прошу вас, составьте моё счастье. Пожалуйста, станьте моей женой. Как же долго ждал этого дня, я люблю вас, - выпалил он, раскраснелся и совсем растерялся, но мудрая не по годам девушка выручила.
– Веня, дорогой, и я люблю вас. Если когда-нибудь выйду замуж, только за вас.
Вениамин взял невесту за руку. Он очень волновался, его глаза рассказали ей о благодарных чувствах и о любви к ней. В конце третьего курса молодые обвенчались. А наша героиня, сгорая от любви к своему избраннику, в глубине души понимала – замужество станет помехой и преградой карьере, нарушит все планы, она не решится подписать контракт с театром и с импресарио. Вениамин настраивал молодую жену посвятить себя семье и дому. Его эгоистичное поведение омрачало настроение, но любовь к супругу заняла главенствующую позицию и была превыше всего. Решение расстаться с призванием и карьерой давалось нелегко и пришло не сразу. Сердце болело, мучительно переживала Оля разлуку с любимым делом. И мы с печалью наблюдали за её терзаниями. Однако любовь к Вениамину поглотила все её мысли, и Ольга отказалась от мечты.
– Почему же профессор не воспрепятствовал? - Софья Гавриловна была поборницей прав женщин, история задела её.
– Что вам сказать? Педагог и поныне пребывает в потрясении. Когда на кафедре заводят разговор о его лучшей студентке, он поднимается и, не прощаясь, уходит. Вот такая грустная история. Сегодня молодые дают совместный концерт – на этом княжна Ольга подведёт итог студенческих лет, проведённых в стенах консерватории, и попрощается со сценой.
– Считаю, что избранник поступил бесчеловечно. Он лишил её самого главного в жизни – ради чего она пришла в этот мир. - Я представила себя на месте девушки и почувствовала, как она несчастна.
– Согласен с вами, Нина Андреевна, поступок эгоистичен и говорит о том, что молодой человек больше влюблён в себя, нежели в избранницу, – заключил Прохор Петрович. – С другой стороны, Ольга сама сделала такой выбор.
– Его поведение Ольгу привело к этому выбору, не иначе. – Я была категорична в своих выводах.
– Поедемте, я купил билеты, - перешёл к делу Прохор Петрович, тем самым прекращая дискуссию.
– Сколько у нас времени на сборы? – спросила княгиня.
– Вместе с дорогой всего час. Поторопитесь, пожалуйста.
– Нина, ты слышала? Собираемся быстро.
– Не задержу, тётушка.
Волшебный дар
Концерт давали в Мариинском театре. Народу съехалось много. То ли слух прошёл, что Ольга даёт прощальный концерт, то ли много желающих нашлось послушать влюблённый дуэт, неизвестно. На подходе к театру поминутно спрашивали:
– Лишний билетик есть?
Преподаватели кафедры прибыли в полном составе, ректор консерватории с супругой, солисты Мариинского театра пришли послушать коллегу. Студенты и меломаны устроились на галёрке. Родители Ольги и Вениамина заняли соседнюю ложу рядом с нами. В этот вечер зал был набит до отказа. Ни одного свободного места. Прохор Петрович заботливо усадил нас в ложе и купил программку. Первое отделение состояло из произведений зарубежных композиторов, второе включало романсы и арии из опер русских композиторов. Время тянулось как резина. Ожидание нервировало слушателей.
Наконец оркестранты заняли свои места в оркестровой яме, убрали освещение в зале. Дирижёр поднял палочку, призывая музыкантов к полной готовности, и действо началось: прозвучала увертюра к опере Михаила Ивановича Глинки «Руслан и Людмила», настраивая слушателей на трогательное свидание с великой музыкой. Ведущий коротко пояснил, что прозвучит в концерте, не забыл представить слушателям исполнителей, рассказав о каждом из них.
И вот занавес открылся, на сцене появилась Ольга в бледно-голубом декольтированном платье, лиф сидел строго по точёной фигуре, нижняя часть платья – на кринолине. На руках ажурные перчатки, прикрывающие локти. Ничего лишнего, что могло бы отвлечь слушателя от музыки. Изящные украшения подобраны в стиле наряда. Головку украшали аккуратно уложенные волосы, часть которых локонами струились по спине. Выглядела певица обворожительно. Но когда она запела, зал замер. У меня сложилось впечатление, что все, затаив дыхание, срослись с ней. Сама сидела, как завороженная. Необыкновенная чистота и теплота её голоса обволакивали, унося в иной мир. Мне показалось, что горячая любовь и переживания певицы, связанные с расставанием, отразились в звуках. Её голос ласкал, нежил, успокаивал и дарил отраду. Виртуозное исполнение сложнейших пассажей не выпячивалось, напротив, смягчалось, не заостряя внимания слушателя на них. Она не пела, играла голосом, разговаривая интонациями флейты, арфы, скрипки и колокольчиков. Певица доносила замысел композитора, выстраданный сердцем, вкладывая в музыку часть своей трепетной души.
Матушка как-то рассказывала, как пела великая Аделина Патти. Ольга напомнила мне воспоминания родимой. Все эпитеты, которыми матушка награждала Патти, с лёгкостью можно было отнести к молодой вокалистке. Мне подумалось:
«Как же щедро Господь одарил и наградил её».
На огромной сцене творила необыкновенно талантливая исполнительница. Весь концерт меня не покидал вопрос: «Неужели Ольга никогда больше не выйдет на сцену, чтобы подарить слушателям свой талант и мастерство?»
«О чудо, она услышала меня!» – Певица допела последнее произведение на бис, публика стоя аплодировала, выражая своё восхищение и признательность. На сцену полетели букеты цветов. Слушатели не хотели отпускать свою чаровницу. Ольга подняла руку, зал тут же затих, и она сказала:
– Обещаю вам, что в концертах вы меня услышите и еще не раз.
Зал от восторга и радостной новости взорвался овациями. Благодарные слушатели в экстазе скандировали в знак признательности:
– Браво! Браво! Браво! – и вновь цветы, минуя воздушное пространство, летели на сцену.
Это была победа совсем ещё молодой, но очень талантливой певицы!
Супруг Ольги не произвёл на меня такого ошеломляющего впечатления. Крепкий бас-баритон с обычным тембром, но хорошей школой. Однако его исполнение было статичным, в нём не было волнений и переживаний согласно задумке композиторов. В голосе не было тепла. Душа его молчала.
Матушка была большой почитательницей мастеров оперной сцены, поэтому в нашем доме часто устраивались концерты, в которых принимали участие солисты театра. Они были благодарны своей поклоннице за внимание и высокую оценку их труда. Никогда не отказывались участвовать в импровизированных концертах. С детства я была вовлечена в процесс подготовки таких вечеров и очень любила атмосферу, которую они создавали.
Женщина с малиновым клеймом на правой ладони
В антракте к нам подошли родители Ольги: князь Арсений Венедиктов с супругой. Прохор Петрович и мы с тётушкой живо беседовали с ними, делясь впечатлениями о концерте.
Неожиданно наше уединение нарушила очень неприятная и довольно бесцеремонная дама.
Я поразилась – её глаза заплыли мутными пятнами. Зрачков не было видно. Сколько ни старалась, никак не могла разглядеть, какого цвета у неё глаза. Взгляд напористый, дерзкий, впивающийся в собеседника, насаждающий своё присутствие, он не обещал доброжелательности в поведении дамы. По её лицу скользила странная притворная улыбка. Объяснить, почему она вызвала у меня такое отношение, даже не пыталась, но меня сразу оттолкнуло и насторожило её присутствие. Внутренний голос подсказывал, что не тот она человек, которым старается казаться. Я попробовала под невинным предлогом удалиться, тётушка задержала. Дама перекинулась несколькими словами с Прохором Петровичем:
– Что-то вы совсем забыли дорогу к нам. Не навещаете старых добрых знакомых.
– Занят, – коротко и сухо ответил Федотов. Он не желал продолжать с ней беседу. Это было видно невооружённым глазом. Она же, игнорируя его слова и тон, продолжала приторным голосом ластиться как ни в чём не бывало, не обращая внимания на присутствующих.
– Сестра о вас спрашивала. Что передать? И я соскучилась. Когда вас ожидать у нас? Не вредничайте, доставьте одиноким сёстрам радость, - противным ноющим голосом приставала дама к Федотову.
– Простите, я занят, - повторил он.
– Прохор Петрович, душка. – Дама переложила веер в другую руку, намереваясь взять Федотова под руку и отвести в сторону на разговор тет-а-тет, при этом обнажив ладонь правой руки. И тут…
«О боже! – Я оторопела и ахнула. - Женщина с малиновым клеймом», – матушка во сне предупреждала меня. Дурнота волной подкатила к горлу, меня затошнило. Извинилась перед собеседниками, сославшись на усталость, головную боль, и ушла в ложу.