– А что с камнем, вы нашли его?
– Не я. Сын кухарки любит играть на полу и в расщелине между досками разглядел камешек. Взял его себе, ребёнок, откуда ему знать, что это драгоценность. Когда няня увидела камень в руках мальчика, подняла шум. Она-то узнала изумруд из отцовского перстня, позвала меня, сын кухарки отдал камень. В общем, разобрались.
– Запутанная история, и камешек непростой.
– Камень драгоценный, имеет своё предназначение.
– Нина Андреевна, скажите, хотите ли вы, чтобы вам вернули отцовский перстень? После суда похлопочу, и вам отдадут.
Баринов, сам того не желая, подал мне хорошую идею.
– Семён Платонович, коль скоро Господь распорядился так, пусть всё останется на своих местах. - Я приняла решение, и отступление назад рассматривалось как дезертирство.
Агент тайной канцелярии подозрительно и недоверчиво посмотрел на меня, но разгадать мою задумку не сумел.
«Не прощу Гвоздкову того, что сделал». – Огонь полыхал в моей груди.
– Что-то вы занервничали, не надо, – подметил наблюдательный агент. - Простите, тема для вас болезненная, понимаю, но вы ведь писали прошение, нам нужно разобраться, - оправдывался Баринов, поглядывая на меня из-под бровей.
– Пожалуйста, разбирайтесь без оглядки на меня. Эта рана вряд ли когда-нибудь заживёт. Разве что после приговора. Надеюсь, тогда моё состояние улучшится.
– У меня к вам еще один вопрос, если позволите.
– Что с вами поделаешь? Если надо, спрашивайте. - Агент тайной канцелярии своей въедливостью немало утомил меня.
– Преступник подал прошение, в котором изложил свою просьбу – настаивает на свидании с вами. Говорит, что хочет покаяться.
– Покаяние принимает священник, - резко ответила я.
– Значит, нет? Так и передать?
«Это шанс». – Рискованная мысль настаивала на немедленном исполнении – внутренний голос подсказывал, что предприму, останавливаться не имела права. Кто, если не я, отомстит убийце? Ведь не зря бабушка мне наказ дала. Искушение наступало на горло раненой чести и требовало от меня действий. Но как решиться? Великодушие брало верх над мщением.
– Итак, ваше окончательное решение? - Баринов испытывал меня.
– О свидании со мной пусть и не мечтает, – отрезала я. - А вот записочку ему напишу и передам. Если не затруднит, могу и через вас.
– Вы еще спрашиваете? Пострадавшей стороне отказа нет ни в чём. Всё, что прикажете. Сегодня же и передам, или мне заехать в следующий раз?
– Вы не торопитесь? - Я понимала, что Баринов непременно прочитает послание, мне нужно было сформулировать текст письма так, чтобы комар носа не подточил.
– Я в вашем распоряжении.
– Рада слышать. – Эта игра меня начала забавлять. - Агаша угостит вас чаем с вареньем, тем временем подготовлю записку.
– Не извольте беспокоиться, обожду, пишите.
– Благодарю. - Я быстрым шагом направилась в свою комнату, по дороге дала распоряжение, чтобы принесли гостю чай. Взяла лист, перо, чернила и написала:
«Господин Гвоздков!
Мне передал вашу просьбу тайный агент канцелярии государя императора. Не нахожу нужным встречаться с вами. Я не помощник в ваших делах. Попросите, чтобы к вам пригласили священника. Так будет правильнее. Одно скажу. В перстне, который вы украли в нашем доме, не яд, а порошок, в народе его называют эликсиром жизни. Для моего отца он служил оберегом. Если захотите убедиться, разведите щепотку порошка в стакане воды и получите желаемый результат. Это всё, что я могу для вас сделать».
Я вложила письмо в конверт, закрыла сургучной печатью и вместо адреса отправителя написала: «Без подписи».
– Вот, возьмите, пожалуйста, – отдала конверт агенту. – Сделайте одолжение, передайте из рук в руки. Не хочется, чтобы чужие люди читали.
– Обещаю, никто не увидит, и я в том числе. – Баринов посмотрел на меня, проверяя реакцию. – Гвоздков прочитает, и письмо тут же уничтожит.
– Благодарю. - По его поведению и взглядам мне показалось, что Семён Платонович прочитал мои мысли.
«Назад дороги нет». - Я твёрдо решила действовать, но с умом.
– Честь имею.
– Лёгкой дороги вам.
– Прекрасное пожелание. Благодарю.
Баринов уехал, я вышла на крыльцо и ужаснулась.
Серые, с чёрными густыми прожилками, тяжёлые тучи нависли надо мною. Они уверенно настаивали на своём превосходстве, угрожая всем опасностью. Дуэтом им подпевало холодное мутное светило, нагло вписываясь в рисунок. Острые концы его жгучих лучей, словно копья, вонзались в облака, расталкивая их и стремительно выдвигаясь на передний план.
Предвестники бури. И на небесах шла своя жизнь. Холодное светило любыми путями стремилось затмить голубизну небес. У меня жгло в глазах, текли слёзы, а белое ледяное солнце и не собиралось уйти за тучи, бесцеремонно, беззастенчиво и цинично прорываясь на передний план. Невольно провела параллель с людьми. Сильный норовит оскорбить чувства слабого. Отобрать у него то, что дорого и принадлежит по факту рождения. Справедливости нет нигде, даже на небесах. Совсем как у нас. Выходит, небеса являются отражением жизни на земле.
Чему быть – того не миновать
В тот же день агент тайной канцелярии приехал в тюрьму. Дежурный по этажу сопроводил его к камере, где содержался Гвоздков. Массивная железная дверь со скрипом открылась. Подследственный увидел Баринова и подскочил с нар.
– Моё прошение… отклонено, не удовлетворили?
– Кто вам сказал? У княжны Ларской доброе сердце. – Баринов был изрядно утомлён и не настроен беседовать с подследственным. - Встреча не состоится, – сухо проронил он.
– Почему?!
– Княжна так решила. Вы можете её заставить? Я – нет. И желания не имею этим заниматься. По сути – она права. - Гвоздков опустился на нары, обречённость исказила его лицо страдальческой миной.
– Вот, возьмите. – Агент протянул преступнику конверт. - Она написала вам письмо. Соблаговолите уничтожить после того, как ознакомитесь, - сказал Баринов и тут же ушёл.
Гвоздков, прочитав письмо, словно рассудок потерял.
– В этом порошке моё спасение. Оберег – это то, что мне нужно. Ай да княжна! – Эйфория затмила разум. Не разобравшись толком, он высыпал весь порошок из углубления перстня в ладонь, опрокинул в рот и чуть-чуть пригубил воды. Таким образом, концентрация превысила допустимую норму в разы. Передозировка грозила последствиями. Порошок в маленькой порции не мог навредить, а вот перебор грозил смертельным исходом. Так и случилось. Подследственный не успел сообразить, что сделал, сильный спазм скрутил плотным жгутом дыхательные пути, и он задохнулся. На вечернем обходе дежурный нашёл его окоченевшее тело, рядом с ним перстень и моё письмо. Дежурный тут же отправил отчёт агенту тайной канцелярии.
– Что, что такое?! У преступника случился паралич дыхательных путей, с чего бы это?! Доктор, осматривая Гвоздкова при поступлении в тюрьму, сказал, что подследственный совершенно здоров. Отравился? Тогда кто и как передал ему яд?! – Агент терялся в догадках. - Проанализируем вчерашний день. Посетителей у него не было, я спрашивал. Передачи во вторник не принимают. А… вот оно что. – Мысль украдкой проскользнула и резанула по самолюбию. - Обдурила она меня. Эта княжна не из робкого десятка, как я погляжу, смело она обхитрила меня. - Баринов ошибался. Не взвесив всех обстоятельств, нашёл самый лёгкий и быстрый аргумент. – Теперь никто не докажет её причастность. Сама не изволила приехать, в письме подала тайный знак преступнику. Должен признать, наказала она его отлично и изощрённо. Так ему и следует. Но дело ещё не закрыто. Мой просчёт – упустил момент, надо было вскрыть письмо, прежде чем отдавать Гвоздкову. Что уж теперь? После драки кулаками не машут. Как это я, сыскарь с таким стажем, проморгал?! Усталость всему виной. А ведь не понравилась мне то, как она, выкручиваясь, отказалась от свидания. Наверняка знала, что, если приедет в тюрьму, вскроется её замысел, и точно обвинят в его смерти. А так… ничего не докажешь. И как ловко она обошла меня. Моё упущение. В любом случае обязан довести дело до конца, расследование продолжу, иначе государь будет недоволен мной. Как же это я так ошибся в ней? Вот вам и княжна.
Ущемлённое самолюбие Баринова не позволило ему подойти к вопросу трезво, объективно, критично. Детально проанализировать происшедшее и хотя бы предположить, что же на самом деле произошло? Проще было найти козла отпущения, тем более что княжна не пряталась от него и была на виду. А то, что девочка, измученная переживаниями, скрепя сердце держала в себе дикую душевную боль, молча терпела издевательское отношение со стороны преступника, Семёна Платоновича не убеждало и не волновало. Он не принял во внимание самое главное – душевное состояние убийцы. Гвоздков после беседы со священником находился в полном отчаянии. Весточка Нины явилась спасательным кругом для утопающего, если бы он её верно понял. Но преступник впал в состояние аффекта и на высшей точке эмоционального возбуждения совершил необдуманный поступок. Нина всего этого знать не могла. Справедливости ради подчеркну: у неё были веские основания наказать Гвоздкова собственными руками. В конце концов, Василий имел полное право вызвать его на дуэль, да всё что угодно, чтобы отстоять честь семьи. Но они – дворяне – не хотели ронять лицо и чувство собственного достоинства, терпеливо дожидаясь окончания расследования. Все эти факты для Баринова значения не имели, он их проигнорировал, выпустив из вида основной момент в этом сложном деле. А почему?
Карьерный рост, престиж, отношения с царём и его свитой стояли на первом месте. Агент тайной канцелярии очень продешевил. Он упал в глазах Нины. Как только княжна осознала просчёт Семёна Платоновича, разочарование постучалось в дверь её души, его авторитет заметно потускнел, и мнение Баринова больше не интересовало её.
Mаlо mоri quаm fоеdаri
Лучше смерть, чем бесчестье
Очень неприятный разговор