Катя усмехалась: мыслитель... Философ...
Однажды он объяснил этимологию слова "канить"
- Крестьянин вел коня с плугом по борозде, а конь боялся. Крестьянин ему говорил: "Не бойся, гривастый, не кани!". Нередко так говорили: "Ну что ты, как конь, боишься"? А потом "бояться как конь" устоялось в одно слово - "канить". Ну что ты канишь?
- Но почему тогда слово "канить" пишется через "а"?
Акрам нашелся с ходу:
- Чередование произошло!
Правда, еще одного он не объяснил: с чего коню борозды бояться? Что-то Катя не слышала никогда о подобном явлении.
Англичанка жаловалась. Она объясняла на уроке:
- Если мы говорим "на столе" - то предлог "on" - "on the table". А вот если "на картине" - то предлог "in" - "in the picture". Здесь уже речь не о материальном, а изображенном.
Таишев, конечно, тотчас вылез.
- А если "на картине муха", то какой тогда предлог - "in" или "on"?
Англичанка почему-то рассердилась. Дубинноголовая, как Коробочка. Без конца ныла:
- Степанов стал читать вслух английский текст: "Ин зис хаус ливд... э-э... Ны-к-хо-ла-и Ва-сы-ла-вы-чч... Хо-хол..." Я ему говорю: "Да ты что? Там написано Николай Васильевич Гоголь!" Класс хохочет... Вот как замкнуло: на полном серьезе читает что-то непонятное, написанное английскими буквами, а что - не доходит...
Потом девятиклассники слушали минут двадцать аудиозапись на английском. Там человек приходит в гости.. Прослушали. Учительница спрашивает, что поняли. Отвечают: "Только "хэлло"..." А Таишев снова орет:
- А я понял, что там звенел дверной электрический звонок!
Однажды Катя, читая наизусть стихотворение, запнулась.
- Что же вы так плохо подготовились к уроку? - лениво спросил Акрам.
Даже класс возмутился. Он уже привязался к Кате, раз решился вдруг восстать против лидера. Но Акрам сам тотчас усмехнулся. Слегка виновато. Опустил темную голову... Пробурчал:
- Ишь ты оно как...
Почему Катя всегда все прощала этому мальчику?
Он хотел стать врачом. Катя прекрасно понимала, что в медицинский ему не поступить ни за какие коврижки, потому как негде взять такие немалые коврижки, но зачем сразу убивать мечту?
Добров категорически отказался брать Акрама в десятый класс.
- Таишева?! - заорал директор. - Совсем вы, Екатерина Кирилловна, с головой разбежались! Да как он учиться там будет?! Нет, пусть окончит девять классов и катится! Мне такие десятиклассники не нужны!
Он планировал в гимназии для старших классов, во втором своем отремонтированном здании, два профильных десятых - гуманитарный и математический. Но все равно оставался еще один десятый, самый обычный - некоторых детей надо было довести до конца школы, а на спецклассы они не тянули.
Кроме того, недавно Акрам, отнюдь не дипломат, не хитрец и не льстец, совершил серьезную ошибку, прочитав директору стишок в ответ на очередной грубоватый крик Доброва:
- В нашем мире много психов.
Каждый пятый в мире - псих.
Говори со мною тише:
Может, я один из них?..
Максим Петрович тотчас пообещал Таишева из школы убрать навсегда. Но Ариадна Константиновна не позволила.
Валя тоже ненавидела Акрама после одного случая еще до ее знаменитого вопроса о пиве. Она спросила класс, чем город отличается от деревни. Все задумались. Потом неуверенно ответили: город больше... Валя возразила: бывают ведь маленькие города и большие деревни. Дети еще подумали. Ну, в городе дома другие... Нет, и города бывают одно- и двухэтажные. У вас получаются вторичные признаки, а где основной?
Вопрос и впрямь оказался на засыпку. Вроде бы так все просто: вот город, а вот деревня... Валя, наконец, подсказала:
- В городе есть промышленное предприятие, а в деревне - нет. Вот главное, стержневое, принципиальное отличие. Если в населенном пункте только земельное хозяйство, то каким бы место не было богатым - это все равно деревня. А если есть хотя бы один, пусть захудалый, но завод - то это уже город. Пусть самый маленький, но город. Вот в чем суть.
И вдруг Акрам выразительно хмыкнул.
- Да при чем тут завод? В городе есть церковь, а в деревне - нет. В селе тоже есть. Это основное различие, а не какой-то там завод.
Так что Валя тоже голосовала за исключение хама Таишева.
И насчет церкви... Это была далеко не единственная дерзость Акрама по отношению к историчке. Она всегда очень ревностно контролировала у школьников сменную обувь. Как будто ее наличие было для Валентины важнее всякой успеваемости и прилежного поведения - такое порой складывалось впечатление - а ее отсутствие становилось преступлением.
Наконец Акрам не выдержал и слегка куражливо, но вполне правомерно спросил, заметив, что у нее на ногах сапоги:
- Валентина Иванна, а у вас самой есть сменная обувь?
Валя искренне обиделась.
- Но я же учительница, а не ученица!
- Ишь ты оно как! - хмыкнул Акрам.
Тупик женской логики или попросту верх всякого идиотизма?.. Катя обозлилась. Стало быть, сапоги учительницы, в отличие от обувки учеников, пол не пачкают, они заговоренные званием их владельца?
Потом Акрам взялся коллекционировать оговорки исторички-истерички, как ее называли ученики. И аккуратно докладывал о них Кате.
- Екатерина Кирилловна, а разве можно так говорить, как Валентина Иванна? Она тут недавно брякнула: "Заготовьте дома ваши домашние заготовки". А еще "Смотрите глазами по тексту". Потом она часто спрашивает: "Кто вслух-то разговаривает?" И еще: "Голос девочек бубнит все время", "А кто это меня все время дублирует? Все время слышу какое-то бу-бу-бу-бу-бу-бу...", "Куприянова, хватит шепотаться!", "Вы к следующему занятию перевариваете, а потом приносите", "Я не знаю, как у вас, а у нормальных школьников...", "Вот парта свободная, садитесь. Какая разница, где спать - впереди или сзади?..", "Пятый стол, назовите свою фамилию".
Катя мялась. Она попала в сложную ситуацию: и Валю жалко, и слушать она никого все равно не станет, и ребята по-своему правы... Но они тоже быстро все поняли - Акрам внезапно перестал приводить примеры высказываний Валентины и словно забыл о ней.
А Катя упорно стояла на своем, пробуя помочь ему остаться в десятом классе, - она умела это делать, когда ничего другого не оставалось. Да еще позвала на помощь Веру и Ариадну Константиновну, классную руководительницу девятого коррекционного.
15
- Вы как детей учите, Екатерина Кирилловна? - насмешничал Добров. - К примеру, вы в курсе, почему у Грибоедова в пьесе дамы, встречая войско, "в воздух чепчики бросали"? Французская пословица, тогда все знали французский, в отличие от нас. А значит она - "пуститься во все тяжкие, забыть о любых приличиях". Звучит по-французски примерно так: "бросить чепец за мельницу". При виде военных и забывали. Как же, как же... А мы этого не понимаем.
- Чтобы хорошенько растолковать "Горе от ума" или "Евгения Онегина" нужно несколько месяцев, - заявила слегка смутившаяся Катя. - А где у меня эти часы в школьном расписании? Вот и скачем себе дальше... И вообще я считаю, что нельзя преподавать Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Достоевского без знания Библии и основ Православия.
Максим Петрович прищурился.
- Ну да, ну да... Нелегкий вы себе предметик избрали. Как, например, объяснить детям мысль Николая Ростова, что можно украсть, зарезать и быть счастливым? Без отпадения от Православия автора - никак! И эту мысль всеми своими книгами опровергал Достоевский, доказывая, что убивать никого нельзя. Хотя сейчас вошло в привычку повторять, что любимым философом Гитлера стал Ницше - смотрите, к чему ведет ницшеанство! Но о том, что любимой книгой Геббельса, которую он воспринимал как руководство к действию, оказались "Бесы" Достоевского, все старательно умалчивают, либо начинают говорить, что тут Федор Михайлович ни при чем. Ницше - так виноват; а Достоевский - ни на грамм! Как же, как же... Умопомрачительная логика. Или к вопросу об авторской глухоте великого Пушкина. Между прочим, православного. И все-таки написавшего "чистейшей прелести чистейший образец". У него еще есть "друг прелестный". Вы ведь знаете, что означает слово "прелесть"?
Катя знала. Огромные шкафы директорского кабинета взирали на нее с безмолвным укором и недоумением. Наверное, много про нее слышали.
- Бесовщина... греховность... уход от Господа... - удовлетворенно протянул директор. - А мы детям это читаем и выдаем за эталон. Да поэт попросту облапошился, потерял чутье, чувство языка ему вдруг изменило! Лермонтов тоже в "Молитве" написал: "Есть сила благодатная в созвучье слов живых, и дышит непонятная, святая прелесть в них". Надо же: такое - и о молитве! Плюс сочетание "святая прелесть". И Михаил Юрьевич лажанулся, позорно обмишурился. Но зачем нам теперь врать, выдавая кощунственные ошибки за норму?
- Это не вранье, - сказала Катя. - Это наша безграмотность.
Добров весело кивнул.
- Ну да, ну да... А как вы вообще объясняете детям Толстого? Старые книги ахнут грязными ушами. Вот Наташа спрашивает мать, не стыдно ли выходить замуж за вдовца, а графиня отвечает: "Молись Богу". Вы почитайте книги Дунаева. "Православие и русская литература". У вас сразу появится другой взгляд на мир, глаза будут другие, новенькие такие глазки, видящие все вокруг иначе. Недаром Ленин почти ласково называл Толстого зеркалом русской революции. Вообще между этими двумя господами существует любопытная связь, сотканная из цепочки совпадений. В "Анне Карениной" прообраз революционных бесов, "новый человек", склонный к самоубийству интеллигент, находящий "якорь спасения" в революции, носит фамилию Лёвин. А Левин - один из первых псевдонимов Ленина. Слишком откровенный, указывающий на левитские корни, как и фамилия Карла Маркса - Леви. В ранней редакции романа Лёвин назван Николаем Лениным. Таков, как известно, второй псевдоним вождя мирового пролетариата. А знаете ли вы, что писал Чехов о Толстом? Цитирую по памяти: суждения Толстого в "Крейцеровой сонате" о сифилисе, воспитательных домах, об отвращении женщин к совок