Мягкая и податливая, девочка была не в силах сопротивляться материнскому желанию и пассивно подчинялась, хотя в ее глазах стыла серая тоска. Таня постоянно удивительно красиво и своеобразно причесывала на все лады подруг и рассказывала учителям, как ей хочется работать в парикмахерской.
- И что мать упорствует? - злилась Валя. - Девчонка ведь права: в школе ей дальше делать нечего. Дура дурой. Самая дорога в училище!
Но переубедить Танину маму оказалось невозможно. Она не желала понимать, что дочка будет страдать, занимаясь нелюбимым делом, что ей будет очень трудно учиться как в старших классах, так и в институте, если даже она туда поступит по маминой протекции.
Таня изредка подходила к Кате, стояла рядом, смотрела... Потом лепетала:
- Екатерина Кирилловна, Акрам хочет учиться в десятом классе... Он ведь должен там учиться, правда? Вы ему поможете?
Катя кивала, с ненавистью вспоминала о Доброве, стискивала губы...
Приятель Акрама Саша Степанов прекрасно играл в футбол, уже выступая за молодежную сборную России. Но мама не желала вырастить русского Пеле, она мечтала сделать из сына менеджера или экономиста. А потому забрала сына из сборной по футболу и категорически приказала учиться в десятом классе. Мальчик с трудом перебивался с двойки на тройку, а на переменах очень красиво бегал по коридору, играя воображаемым мячом. Все учителя любовались, даже Валя и Добров. Им было по-своему жалко мальчика, но убедить и эту маму тоже ни в чем не удавалось.
- Никакого футбола! - гневно отрезала она. - Только Финансовая академия! Или Плехановская!
- И все это лишь с благими намерениями! - сорвалась как-то Валя. - Идиоты-родители упускают из виду ответ на самый главный вопрос: чьи интересы они преследуют? Детей или свои собственные? Чьи здесь гордость и честолюбие? И чьи трагические ошибки, расплачиваться за которые потом будут всю жизнь их дети?
Конечно, думала Катя, опыт родителей несравним с опытом детей, кто спорит... Но здесь дело не в одном опыте. Нельзя забывать о детской интуиции, о природном ощущении своего жизненного пути, об осознании своего предназначения. И лучше, как ни парадоксально, если ребенок ошибется сам, чем пойдет по ложной дороге, навязанной ему родителями. И позже, бросит им в лицо выстраданное обвинение.
Пусть каждый должен прожить свою жизнь. Но нельзя подменять детскую - собственной...
- Вы слишком эмоциональны, Екатерина Кирилловна, - хмыкнул Добров. - Ну да, ну да... Наблюдал тут недели три назад... Пришла к вам чья-то мамашка... ревет-разливается, горе свое вам выплакивает. А вы ее обняли и тоже взялись рыдать с ней за компанию.
- Неэмоциональный словесник - нонсенс! - злобно отпарировала Катя.
- Как же, как же... - ухмыльнулся директор.
Эта история с плачущей мамой...
Знал бы Добров, сколько стоил Кате мальчишка Андрюшка, который из школы уже фактически ушел... Учиться он не желал, двойки по всем предметам... Добров и Валя - они почти всегда совпадали по степени жестокости - поставили вопрос об отчислении. Но ведь Департамент не позволит. Тогда на второй год. Катя попыталась выяснить у матери, чем увлекается Андрей. Оказалось, музыкой.
- С утра до ночи бренчит на гитаре! Ночью не расстается! - выплескивала свое несчастье мать. - Какие-то клубы у него там бардовские, музыканты по всей Москве... И он к ним шатается бесконечно, а учебу забросил, собирается петь... На Цое вообще помешался!
Катя задумалась. Дома она собрала все музыкальные кассеты и диски Платоши.
- Будешь преподавать музыку по совместительству? - насмешливо справился сын.
Катя серьезно кивнула. После уроков она позвала Андрея к себе в класс, который служил ей и кабинетом. Мальчик пришел хмурый.
- Давай позанимаемся дополнительно, - предложила Катя. - Глядишь, и двойку исправим...
Предварительно она попросила маму постараться уговорить Андрея прийти хотя бы раз. У нее собиралась группа для дополнительных занятий, и Добров ей оплачивал эти два часа в неделю, хотя приходили обычно всего человека три-четыре. Самые энтузиасты. Андрей согласился нехотя. Катя взяла для диктанта слова песни Цоя "Звезда по имени Солнце". Она вообще любила выбирать стихотворные тексты для дополнительных занятий. Андрей удивился.
- Песня... Вы что, музыку любите?
Катя кивнула.
- И Цоя тоже?
- Очень! - Катя не врала.
Андрей помолчал.
- Вот напишем диктант, я тебе что-то покажу, - пообещала Катя.
Диктант Андрея она проверяла последним. Другие ребятишки поразбежались. Дискеты и диски выстроились на полке возле стола.
- А что это у вас? - снова удивился Андрей. - Раньше вроде не было... -Подошел, посмотрел. - И рэп... и тяжелый рок... и битлы... Вы что, рэп знаете? И металл?
- Так вышло, - объяснила Катя. - У меня Гриша без конца что-то слушал... вечно в наушниках... Мне надоело, попросила дать послушать. Девочки взмолились: "Екатерина Кирилловна, не надо! Это такой ужас! Это "Ария"!" А я ведь даже не знаю, что это за зверь такой - "Ария"... Надо бы узнать.
- А вам зачем? - по-прежнему хмуро спросил Андрей, хотя глянул заинтересованно.
- Ну как, зачем? - Катя улыбнулась. - Есть такой порочный и распространенный вид рецензии на книгу: "Она ужасная, но я ее не читал". Так же точно и на музыку, на картину... Чтобы отрицать или принимать, надо сначала прочитать, услышать или увидеть. Как я могу отвергать рэп или рок, если никогда их не слышала?
- Да, верно... - протянул Андрей. - И что потом? Вы услышали... вам понравилось?
- Нет, - честно сказала Катя. - Очень давящий размах. Но есть вещи, которые мне нравятся. Барды, например. Вот, посмотри...
Они вместе стали разбирать Катины кассеты и диски.
На следующее занятие Андрей пришел сам, без напоминаний. И на следующее... А потом... потом к Кате приплелась обреванная мама Андрея...
- Он больше к вам не придет! - рыдала она. - Екатерина Кирилловна, Андрюша больше не придет!
Катя застыла.
- Почему? Что случилось?
Подумала: с мальчиком беда...
- Я сама, сама во всем виновата! - плакала мать. - Я все испортила! Я была так счастлива, что он стал к вам ходить, заниматься, уроки даже делал... Я так радовалась... И я ему сказала: "Вот, наконец, ты начал теперь учиться и бросишь свою дурацкую музыку!" А он закричал: "Что?! Музыку?! Да я лучше школу твою дурацкую брошу! На кой ляд она мне нужна?!" И уехал к приятелям. Он больше не придет, Екатерина Кирилловна... Я все испортила...
Катя молчала. Не ругайте человека, он живой...
Андрей действительно больше никогда не пришел. И забрал, к великой радости Доброва, документы из школы.
- Так как тебе работается учителем? - нередко ехидно приставала мать. Дети тебя слушаются?!
Катя честно мотала головой.
- А твою копеечку тебе платят? Есть на что растить Платошу? - не унималась мать. - Я подкину тебе до получки. Я теперь пенсию с книжки не снимаю, подрабатываю консьержкой в соседнем доме. Мне хватает. Что мне нужно одной? Но ты живешь не по средствам. Зачем тебе электрический чайник? Он дорогой. Купила бы себе обычный, на плите кипятить. Что, не хочется? А надо приноравливаться к своим возможностям.
Действительно, нужно приноравливаться.
Когда Вера полностью освоилась в школе, то стала размышлять, не больно ли жирно для одного господина директора. Правда, у него четверо детей. И он постоянно на всех углах-перекрестках кричит-вопит об этом. Дескать, они собирались завести третьего, но родились близнецы...
Добров, по мнению Веры, чересчур разошелся и развернулся вовсю. Через Департамент образования - у него везде свои люди - добился для школы второго здания, рядом с метро. Чтобы перевести туда старшие классы, сделать шикарный ремонт, открыть гимназию, а во вторую половину дня сдавать новое здание в аренду - курсам или частному университету, которых расплодилось нынче, как машин на улицах. Максим Петрович стал широко известен в узких кругах.
В своей борьбе - даже не очень сильной и долгой - директор здание отбил. И началась жизнь на два здания. Они, правда, стояли неподалеку друг от друга, но бегать из одного в другое на урок... Ничего, бегали... Привыкайте...
И тут Вера взялась за дело. Вероятно, ее подогревала своими критическими речами и настроениями Ариадна Константиновна. Это безусловно. Только сама географичка ничего не добивалась, ни о чем не тревожилась и не заботилась, кроме как о своих учениках. Зато Вера... Начала пропадать в Департаменте, моментально обросла там подругами- приятельницами, о чем-то с ними шушукалась, вела наблюдение за Добровым, буквально отслеживала каждый его шаг, любое слово.
Заявляла торжественно и мудрено:
- Что нужно для триумфа зла? Чтобы хорошие люди ничего не делали. Поэтому надо что-то делать. Обязательно. Нельзя достичь цели, не поставив ее перед собой. И потом мы обычно знаем, что мы такое, но не знаем, чем можем быть. Или кем. Человек совсем не то существо, каким хочет быть, но то, чем просто не может не быть.
С подругами на темы "кем быть" и "поставленные цели" она делилась мало, да тех и не очень интересовали Верины делишки. Валя как всегда отмалчивалась, Катя занималась Платошей и детьми в школе. А Вера порой напоминала ей капризное дитя, которое плачет оттого, что ему не могут достать Луну, но даже не пробует спросить себя: а что делать с этой Луной, если ее все-таки достанут? Катя не верила в организаторские способности подруги.
Когда Платоша был маленьким, Катя вдруг стала думать: вырастет поэт.
Ведет его Катя за руку из детского сада, и сын сочиняет на ходу "белые" строки:
- Мы идем, мы идем, мы идем в синих шапках...
А позже выдал поздравлялку:
- Поздравляю с днем рожденья,
А подарки мне отдай!
Но это все детские забавы. Позже Платон отобрал у Кати пишущую машинку и пошел строчить...
- Девочки, не знаю, что делать... - жаловалась Катя подругам. - Стихи сочиняет, словари читает, энциклопедию почти всю наизусть выучил...