– Мне нравится все, что можно делать с удовольствием.
Ее халат распахнулся еще шире, обнажив стройное правое бедро, ткань почти не прикрывала талию. Джо подумал: может быть, она пьяна или находится под действием наркотика? Он не мог заставить себя не смотреть на темную поросль волос на ее лоне, но она не пыталась запахнуть халат. Приступы желания становились все сильнее, и он боролся с искушением, не уверенный, сможет ли дальше контролировать ситуацию. Надо проявить твердость, прекратить этот абсурд, прежде чем дело зайдет слишком далеко, но при этом надо оставаться тактичным.
– Стасси, вам лучше оставить меня в покое, у меня сейчас нет времени на разговоры, о'кей?
– А как вы думаете, компьютер может испытывать чувственное наслаждение? – спросила она.
– У нас есть возможность сделать компьютеры способными чувствовать удовольствие. – Джо никогда не мог отказаться от возможности поговорить об АРХИВе.
– И АРХИВ будет чувствовать?
– В свое время будет.
Ее глаза расширились от неожиданного интереса.
– Каким образом?
Он показал на экран:
– С помощью рекурсивной кривой. Я могу дать вам экземпляр моей теории удовольствия, если хотите, – сказал он, подумав, что это может оказаться способом выпроводить ее.
– Это должно действовать с помощью мозгового обмана, не так ли?
На Джо произвел впечатление этот вопрос, обнаруживший глубину знания предмета.
– Отчасти. Обычно мозг может в данный момент рассматривать только одну идею, но некоторые стимулы обманывают мозг и склоняют его к рассмотрению нескольких идей одновременно.
Он чувствовал, как его глаза сами тянутся к ее телу, полуприкрытому складками халата, к ее длинному обнаженному бедру и стройной голени.
– Я… – сказал он в смятении, – думаю, что я достаточно близок к тому, чтобы дать возможность компьютеру воспринимать музыкальные произведения или живопись.
Она с улыбкой посмотрела ему в глаза:
– А насколько вы близки к тому, чтобы компьютер мог испытывать оргазм?
Джо был шокирован. На самом деле он подозревал, что, если компьютер достигнет оргазма, он никогда не захочет его прекратить, но ей он этого говорить не собирался.
Она хихикнула и продолжала смотреть на него, качая головой из стороны в сторону, словно с укором.
Джо понимал, что должен немедленно заставить ее уйти. Но в этой девушке было что-то гипнотизирующее. Она так сильно напоминала ему Джулиет; все было так, словно он разговаривал с Джулиет. Они выглядели совершенно различно, однако – он не вполне был в этом уверен – было какое-то сходство.
Она соскользнула со стола, подошла к нему и, прежде чем он осознал, что происходит, обняла его обеими руками за шею и уселась к нему на колени, лицом к нему, ее волосы касались его щек. Она легко поцеловала его в губы.
Вздрогнув, он мягко отстранил ее.
– Стасси, ты очень привлекательная девушка, но мы не будем этого делать, о'кей? А теперь – иди.
Она посмотрела на него нетерпеливо:
– Поцелуй меня на ночь.
– Нет!
– Перестань сопротивляться, Джо-Джо, это же исследование.
Джо нахмурился, услышав, что она употребила это ласкательное имя.
Широко улыбаясь, она наклонилась вперед так, что ее лицо оказалось в нескольких дюймах от его губ.
– Я дам тебе лучший оргазм, чем это мог бы сделать любой компьютер, обещаю тебе, Джо-Джо.
– Нет! – твердо сказал он. Джо не помнил, чтобы когда-нибудь в своей жизни он был настолько сексуально возбужден. Но он решительно отодвинул ее от себя. – Стасси, ты должна это прекратить! Я думаю, ты прекрасная девушка, но я не могу заниматься любовью с тобой.
Она впилась взглядом в его глаза и обеими руками скользнула вниз по его груди и далее в промежность. Она сжала его сначала нежно, потом начала массировать.
– Какой твердый, – прошептала она. – Ты такой твердый. Я хочу тебя, Джо, я так хочу тебя.
И тут она резко дернулась назад. Лицо маньяка. Порыв ветра распахнул дверь на площадку. Джо увидел – девушка падает навзничь, ударяясь головой о кресло. Ее волосы откидываются набок, халат распахивается, словно сорванный ураганом, обнажая тело. И тут же неясная фигура в голубом пеньюаре выросла над ней.
– Ты, мерзкая сука, убирайся вон из моего дома! – услышал Джо хриплый вопль Карен.
62
Джек копался ложкой в своей овсянке, словно археолог лопаткой, осторожно удаляя хлопья, будто слои породы с насыпанного холма. Выбрав образчик для пробы, нехотя отправлял его в рот. Малыш осторожно косился на ложку, напрочь игнорируя молоко, которое стекало по ложке и дальше – на его ручонку.
– Не играй с едой, – резко сказала Карен. Лицо ее было белым как полотно, а глаза покраснели от слез.
– А я и не играю. – Он посмотрел на нее обиженно. – Какая-то штука попала туда, мама.
Карен наклонилась к тарелке.
– Не говори ерунду. Ничего там нет, – возразила она.
Джек взял в рот ложку овсянки и недоверчиво прожевал. Джо просматривал первую страницу «Таймс», пробегая глазами колонку новостей, и не мог сосредоточиться ни на одной заметке. Он был вне себя, но не понимал, на кого злится. На Стасси? На Карен? На себя? Он работал до двух часов ночи, собственно, пытался работать, пытался переписать речь, вдохнуть в нее хоть какую-то жизнь.
И наконец, Карен, ворвавшаяся в его кабинет, дала ему тему, на которую он мог отчасти опереться в своем выступлении. Ревность. Если компьютеры могут чувствовать удовольствие, ощущать оргазм, как тогда быть с ревностью? Никто же не станет разводиться, если прелюбодеяние совершалось в компьютере!
Но в это утро ему было не до смеха. Вечером он будет стоять на трибуне перед несколькими сотнями избранных членов и гостей Королевского общества и ловить в зале взгляд Карен. Так что шутка получалась не к месту.
Она была неуместна не только по этой причине, но и потому, что попросту могла не соответствовать действительности. Можно ли предположить, что компьютер не ревнив? Что мышление компьютера чем-то отличается от мышления человека? Особенно если вы больше не понимаете, почему человек не владеет собой – ни мыслями, ни чувствами.
Он с тревогой глянул через стол. Стасси, в белой тенниске и джинсах, молча ела свой йогурт и мюсли. Его удивило, как она набралась смелости и спустилась вниз. Точнее, это была откровенная наглость! Впрочем, у нее был совершенно беспечный вид, словно ничего не произошло. Явившись в кухню, она любезно поздоровалась с ним, с Карен и Джеком и, как ни в чем не бывало, уселась на свое место. Он погрузился в чтение «Таймс», стараясь не смотреть ни на Стасси, ни на Карен, но понимая, что атмосфера чревата взрывом.
Он пытался объяснить Карен, как все было, но она не хотела ничего слушать и только повторяла: «Какая я была дура, мне надо было догадаться с самого начала». Джо оставался с ней в спальне и после полуночи, уговаривая, пытаясь рассказать ей всю предысторию, клялся, что он не намеревался спать ни со Стасси, ни с какой-либо другой женщиной. Но она продолжала злиться на него, потом тихо плакала, затем начала снова нести чушь про Джулиет. В конце концов, отчаявшись, он ушел в свой кабинет. И надо же, именно в эту ночь, подумал он. Ни в какую другую, а именно в эту!
– Сегодня среда! – вдруг воскликнула Стасси. – В пятницу я поеду в супермаркет – нам нужно уже составлять список, Карен.
– Вы уезжаете от нас сегодня утром, Стасси. Вы больше не будете ездить для нас в супермаркет никогда, – отрубила Карен. – Вы едете домой.
– Я дома, – глядя на Карен без выражения, произнесла Стасси.
Карен покачала головой:
– Нет, вы едете к Блейку – или назад в Гонконг – или куда вам угодно, но здесь вы не останетесь. Вы больше здесь не работаете. Я хочу, чтобы до десяти часов вы уехали. Вам понятно?
У Джека изменилось лицо, и он озадаченно посмотрел на Стасси.
Стасси взглянула на Джека, но ничего не сказала. Джо хотел напомнить Карен, что они должны оставить Стасси до тех пор, пока она не подыщет себе другое место, но Карен не стала бы его слушать.
– Когда мы должны быть с тобой сегодня вечером в Лондоне, Джо? – спросила Карен.
– В шесть. Шофер приедет без четверти четыре. Но я действительно думаю, что тебе не следует ехать.
– Я еду, – твердо сказала она. – Я уже позвонила Мюриел. Она посидит с Джеком.
Стасси спокойно продолжала есть свою смесь.
– Я не хочу эту глупую Мюриел! – заявил Джек. – Я хочу Стасси!
– Стасси уезжает, Джек, – спокойно и решительно сказала Карен. Затем она повернулась к девушке: – Вы поняли, я хочу, чтобы вы упаковали ваши чемоданы и к десяти часам выехали отсюда. Я позвоню Блейку Хьюлетту и узнаю, сможет ли он забрать вас, а если нет, закажу вам такси.
В том безразличном взгляде, которым Стасси окинула Карен, было нечто такое, отчего Джо похолодел. Она не говорила ни единого слова, а продолжала смотреть на Карен. В этом взгляде не было злобы – только полное отсутствие выражения, всяких эмоций. Словно в доме вообще не было никого, подумал он. Несколько секунд спустя она потянулась за кофейником и налила себе кофе. Добавила молока, затем взяла сахарницу. Когда она положила себе в кофе две ложки сахара, что-то словно толкнуло Джо, что-то странное, но он понял, в чем дело, только через минуту.
Он выдавил из тубы немного маргарина «Флора» и начал намазывать его на свой тост. Сахар. Он вдруг вспомнил утро, когда Стасси появилась у них. Праздники. Воскресенье. Стасси и Блейк на кухне. Он приготовил им обоим кофе и подвинул к Стасси сахарницу. «Нет, спасибо, – сказала она. – Я никогда не употребляю сахар». Он понаблюдал, как она размешивает сахар в своей чашке. Может быть, она почувствовала, что нуждается в поддержании энергии сегодня, так же как и он.
Джек посмотрел на мать, а потом соскользнул со стула, подошел к Стасси и, как бы защищая, обхватил ее ручонками.
– Не хочу глупую Мюриел, – сказал он вызывающе и принялся гладить Стасси по щеке. – Хочу Стасси. Пожалуйста, останься, Стасси.