ространению своей власти на территорию всего государства) оказали сильнейшее влияние на этику того времени.
В частности, в Смутное время исчезает само понятие предательства и измены, исчезает потому, что для него нет или почти нет точки отсчета. Измена чему? Это «что» во все Смутное время не только зыбко, аморфно и недолговечно (а значит, и предательство его, с точки зрения людей той эпохи, столь же недолговечно), но и само по себе является предательством прежнего дела, место которого оно пытается занять.
Большинство крупнейших политических деятелей Смутного времени много раз переходили из лагеря в лагерь. Биография самого яркого из них, Прокопия Ляпунова, удивительна. В царствование Бориса Годунова он подвергся опале за незаконные связи с казаками, участник движения Лжедмитрия I и свержения Годуновых, активный участник восстания Болотникова, он во время битвы под Коломенским перешел на сторону Шуйского, что и предопределило поражение Болотникова, пытался свергнуть Шуйского и посадить на престол его племянника М.В. Скопина-Шуйского, после смерти Скопина и поражения под Клушиным войск Дмитрия Шуйского организовал свержение и пострижение Василия Шуйского, чтобы в союзе с русскими тушинцами посадить на русский престол сына Сигизмунда – польского королевича Владислава; после того как выяснилось, что Сигизмунд хочет сам занять русский трон, организовал первое земское ополчение, во время осады которым Москвы и был убит своими союзниками – казаками, заманившими его в «круг».
Биография многих влиятельных лиц Смутного времени сведена в слово «перелеты». Когда Лжедмитрий II, не сумев взять Москвы, обосновался в Тушине, здесь же, в Тушине, появился и второй «государев двор» (первый двор – царя Василия Шуйского). Так же, как и в Москве, здесь была своя Боярская дума и так же раздавались чины и поместья, благо отряды Лжедмитрия II контролировали добрую половину страны. Уже через несколько недель после начала осады в Тушино стали прибывать перебежчики из Москвы («перелеты»), многие – из самых знатных русских фамилий. В Тушине они легко получали думские чины, обширные поместья, но оставались здесь надолго редко – при удобном случае они снова убегали в Москву, где Шуйский, так же отчаянно нуждавшийся в людях, как и Лжедмитрий, с радостью принимал их обратно, в свою очередь награждая измену.
В течение полутора лет осады ворота Москвы почти постоянно были открыты и для бегущих, и для возвращающихся, и в конце концов, все главные боярские группировки разделились между Тушиным и Москвой. Значение этих «перелетов» для окончания кризиса и восстановления государственного порядка очень велико: с одной стороны, беспрерывные измены, а с другой – родственные связи между ушедшей и оставшейся знатью смягчили антагонизм, господствовавший в стране со времен Ивана Грозного, и тем самым укрепили положение всего боярства. Кто бы ни победил в междуусобной борьбе, Шуйский или Лжедмитрий II, каждый боярский клан знал, что в стане победителей он найдет защитников и доброхотов. В результате путь к восстановлению традиционного порядка оказался открыт.
Некоторые параллели между правлениями Ивана Грозного и Петра Великого. Оба, и Иван и Петр, родились от второго брака (Е. Глинская и Н. Нарышкина); отцы обоих процарствовали около тридцати лет, значительно укрепив страну и расширив ее пределы, и умерли – у Ивана, когда ему было три года, у Петра – когда ему исполнилось четыре; оба были посажены на трон в детстве, оба в начале своей жизни познали страх, полное бессилие и унижение; во все время их малолетства шла ожесточенная борьба между различными группировками знати, и эта борьба не раз угрожала их безопасности (Воронцов и Шуйский, первый Сытрелецкий мятеж), а их власть долго была лишь церемониальной; в начале их самостоятельного правления произошли мощные восстания (Московский бунт 1547 года, вызванный огромным пожаром, и Стрелецкий мятеж 1689 года), которые заставили их спасаться бегством и чуть не погубили.
Все эти события наложились на традиционное московское представление о верховной власти, почти полностью изменив его. Власть утратила преемственность и последовательность, нормальный московский порядок наследования от отца к сыну был прерван у Ивана – правлением Елены Глинской и различных боярских группировок, у Петра – правлением его старшего брата Федора, соправителя Ивана, царевны Софьи. Дистанцию от беглеца, спасающего свою жизнь, до всесильного, никем и ничем не ограниченного владыки, эти цари прошли чересчур быстро, власть их была мгновенна. Это был не путь, а разрыв с прошлым, его отрицание. У их власти не было самого главного – воспитания. Волею судеб они стали нуворишами и самозванцами и такими же нуворишами и самозванцами стремились окружить себя. Внешним отражением этого были народные легенды о самозванстве Петра (царица родила Алексею Михайловичу девочку, которую подменили «немчонком», и другая: говорили, что нынешний государь «немчин», а настоящий царь «в немцех» был посажен в бочку и пущен в море).
Для политической системы, созданной Петром, характерны те же признаки, что и для правления Ивана Грозного, повторим, что Петр живо интересовался Иваном и считал себя продолжателем его дела.
1. Новое представление верховной власти о себе самой и борьба со старым, традиционным представлением о верховной власти, со всем, что ее ограничивает; расширение функций верховной власти, Указ о единонаследии – подчинение семейного и частного права интересам государства; табель о рангах – уничтожение традиционных основ власти (по праву рождения) высших сановников Московского государства и замена их бюрократическими; ликвидация независимости церкви и полное подавление ее светской властью; широкая регламентация верховной властью частной жизни (увеселения и развлечения, фасоны одежды, внешний вид и т. д.). Принятие нового титула – император.
Причины преобразований. П. Милюковым первым была выяснена полная бессистемность, бесплановость, неподготовленность петровских реформ. Корень этих реформ, корень всей преобразовательной деятельности Петра Милюков видел в Северной войне и в непосредственных нуждах военного времени. Этот взгляд нуждается в корректировке. Известно, что интенсивная законодательная деятельность Петра началась только после Полтавской битвы, после 1709 года. Известно и то, что к этому времени Россия уже была далеко не той, какой в начале петровского царствования. Бесспорно, что война оказала огромное влияние на ход и характер преобразований, однако исток этих преобразований в другом.
Мы уже говорили, что, начиная с Ивана III, «чин» царского двора играет все большую роль в ограничении произвола верховной власти. При отце Петра Алексее Михайловиче влияние и «чина» и церкви (патриарх Никон) достигает своего апогея. Переплетение «чина», церкви и традиций, где каждая составляющая видит свое обоснование и свою защиту в двух других, до Петра никогда не выступает против самой верховной власти. Задача «чина» и церкви как раз и состоит в укреплении власти, враждебны они лишь произволу – именно в этом причина их конфликта и с Иваном Грозным, и с Петром.
Пьяные оргии кощунственного монастыря из монахов-опричников в Александровской слободе, такие же оргии, устраиваемые Иваном после изгнания Сильвестра в Кремле, во время которых он, издеваясь над боярами, заставлял их напиваться до бесчувственности, делал скотами, напоминали торжественные дни в Летнем саду уже при Петре: в дубовой роще на садовых скамьях собиралось все высшее общество, царь беседовал с гостями, угощая их. В разгар праздника появлялись гвардейцы, неся ушат сивухи, часовые получали приказ никого не выпускать из сада, а майоры гвардии потчевали всех за здоровье царя. Современники писали, что те, кому удавалось ускользнуть, почитали себя счастливцами.
Прямым наследником пародийного опричного монастыря Ивана IV была петровская «коллегия пьянства» (знамение времени: идеи и действия Ивана Грозного Петр I законодательно и юридически оформляет, делает их как бы постоянными институтами: вместо убийства сына (Грозный) – суд над сыном и смертный приговор ему), или, как «коллегия» еще называлась, «сумасброднейший, всешутейший, всепьянейший собор». Возглавлял его «набольшой» шут с титулом князь-папы и всешумнейшего и всешутейшего патриарха Московского, Кокуйского и всея Яузы. При папе был конклав из двенадцати кардиналов и огромное количество других духовных чинов (все они имели матерные прозвища). Петр сам сочинил для этого собора до мельчайших подробностей разработанный устав (избрание и поставление папы, рукоположение других чинов). В этой церкви были и свои облачения, и молитвословия, и песнопения, были и свои игуменьи. Прозелитов по аналогии с древним «веруеши ли» спрашивали «пиеши ли».
На святках весь собор во главе с патриархом ездил с ночи до утра, славя Бахуса. Хозяева домов, удостоенных посещением патриарха, угощали и платили за славление. В начале Великого поста нередко собор устраивал покаянную процессию: ехали на ослах и волах, в сани запрягали свиней, медведей и козлов. Это была не только игра: оба они, и Иван, и Петр, хотели дискредитировать «чин» и церковь не вовне, не в народе, а в первую очередь внутри себя самих.
Петр был первым русским царем, который увидел в сильной церкви и «чине» своих главных врагов. В 1682 году кровавый Стрелецкий мятеж, во время которого стрельцы подхватили на копья Матвеева и других сторонников Петра, выгнал десятилетнего царя из Кремлевского дворца, прервал его связь с той обстановкой, в какой издревле воспитывались русские цари. С тех пор освященный традициями кремлевский быт, все и вся, что с ним было связано (Софья, Милославские, духовенство, боярство, стрельцы, раскольники, дьяки, певчие, приживалки, этикет и сам Кремлевский дворец), навсегда остались для Петра источником самых страшных и ненавистных воспоминаний. Эта ненависть к старине и была корнем петровских преобразований.
Законодательные меры, направленные против устоявшихся на Руси нравов и обычаев и против их главной опоры – церкви, начинаются очень рано, почти сразу же после вступления Петра на престол и отличаются удивительной жесткостью, последовательностью и мелочностью. Практически все эти меры исходят непосредственно от Петра и пользуются его исключительным вниманием. Петр уничтожает патриаршество, ставит церковь через синод под полный контроль государства. Обложенная тяжелыми налогами, она фактически утрачивает право распоряжаться своими земельными владениями. Абсолютная власть вообще склонна к теократии. В народе уничтожение патриаршества при Петре рассматривалось как объявление Петром себя главой русской церкви. Позднее Павел I был первым русским царем, который произнес формулу: «русский государь – глава церкви».