Почему же так популярна идея борьбы за существование? Сказалось общественное мнение, неявно действующее и на учёных. При капитализме оно естественно склонялось к признанию борьбы за существование.
В учении Маркса центральное место занимает понятие классовой борьбы, вражды между различными социальными группами, слоями. Дарвиновская теория естественного отбора, перенесённая на общество, одинаково устраивала и капиталистов, и революционеров!
«Анархия, – писал Кропоткин, – есть миросозерцание, охватывающее всю природу, включая сюда и жизнь человеческих обществ. Её метод исследования – метод естественных наук; этим методом должно быть проверено каждое научное положение. Её тенденция – основать синтетическую философию, т. е. философию, которая охватывала бы все явления природы, – включая сюда и жизнь человеческих обществ, и их экономические, политические и нравственные вопросы».
В природе существует чёткая организованность без установлений свыше, без «стражей порядка» и руководителей. Так живут пчёлы и муравьи, стада копытных животных. В некоторых сообществах есть вожаки, лидеры, но в самом сообществе главенствует не рознь, а взаимная поддержка. Пётр Алексеевич на множестве примеров доказал это. В книге «Взаимопомощь как фактор эволюции» он сделал вывод:
«Любовь, симпатия и самопожертвование, конечно, играют громадную роль в прогрессивном развитии наших нравственных чувств. Но общество… зиждется вовсе не на любви и даже на симпатии. Оно зиждется на сознании – хотя бы инстинктивном, человеческой солидарности, взаимной зависимости людей. Оно зиждется на бессознательном или полуосознанном признании силы, заимствуемой каждым человеком из общей практики взаимопомощи; на тесной зависимости счастья каждой личности от счастья всех и на чувстве справедливости».
Исследуя закон взаимопомощи, Кропоткин упомянул о своих наблюдениях в Сибири. В беседах с молодым биологом Поляковым он обратил внимание на то, как трудно отыскать факты, подтверждающие теорию борьбы за существование. В тяжёлых условиях, во время массовой гибели животных в суровую зиму или от эпидемий происходит общее ослабление той части данного вида, которая выдержала испытание.
«Никакая прогрессивная эволюция видов не может быть основана на подобных периодах острого соревнования», – заключил Кропоткин.
На озёрах весной десятки видов птиц и миллионы особей соединяются для выведения потомства. Грызуны в степи образуют многочисленные сообщества. На Амуре десятки тысяч косуль, спасаясь от выпавших глубоких снегов, собирались большими стадами, чтобы пересечь Амур в наиболее узком месте, в Малом Хингане.
«Во всех этих сценах животной жизни, проходивших перед моими глазами, – писал он, – я видел взаимную помощь и взаимную поддержку, доведённые до таких размеров, что невольно приходилось задумываться над громадным значением, которое они имеют для поддержания существования каждого вида, его сохранения в экономии природы и его будущего развития».
Казалось бы, острейшая борьба между особями и активный отбор должны быть в географических зонах с недостатком пищи, с трудными условиями выживания. При обилии пищи эволюция видов должна бы слабеть из-за отсутствия конкуренции. Но – наоборот! Замечательное разнообразие видов животных и растений – в зоне влажных тропических лесов. Наиболее бедны полярные и знойные пустыни.
Предки человека обитали в тропической зоне. Лишь овладев огнём и создавая разнообразные орудия труда, они перешли в менее благоприятные для обитания зоны.
Человек разумный окончательно сформировался в ледниковый период. Не означает ли это, что в трудную для всего живого пору активнее действовал естественный отбор? Вряд ли. Очевидней другое. Проявлялась именно взаимная поддержка, объединение людей в дружные сплочённые группы перед лицом суровой природы и в борьбе со свирепыми хищниками.
В двух первых главах книги «Взаимная помощь как фактор эволюции» Кропоткин представил факты, подтверждающие его теорию. Ему пришлось не искать такие примеры, а отбирать из множества самые убедительные.
Из его наблюдений интересен случай с крупными моллукскими крабами в Брайтонском аквариуме. Один из них упал на спину и не мог подняться. К нему на помощь поспешили два «товарища» по заключению (так характеризовал крабов Кропоткин). Но когда и их усилия оказались тщетными, один из них удалился и привёл за собой ещё двух. Они возобновили спасательные работы. Так продолжалось более двух часов.
Пётр Алексеевич вовсе не старался сохранять позу беспристрастного научного работника. Он легко и смело сопоставлял явления, скажем, мира насекомых и людей.
«Взаимная помощь (ведущая к взаимному доверию – первому условию мужества) и индивидуальная инициатива (первое условие умственного прогресса) являются двумя условиями, несравненно более важными в эволюции животных, чем взаимная борьба». Или: «На сахарных плантациях… и на рафинадных заводах… грабёж, леность и очень часто пьянство становятся обычным явлением среди пчёл». У них появляются группы грабительниц, питающихся чужим добром; их убивают пчёлы-часовые при входе в улей.
Среди видов родственных нам, людям, существовали много тысячелетий назад громадные существа. По мощи они превосходили горилл, с которыми, как известно, предпочитают не связываться никакие хищники. Казалось бы, этим разумным и могучим существам уготовано славное будущее. А гиганты быстро вымерли.
Заселили всю Землю люди – потомки неказистых гоминид. Их преимущество: общительность, стадность, тесная взаимопомощь. Это позволило им не только выжить, побеждая крупнейших животных, но и быстро умнеть при взаимном общении.
Доказывают ли подобные примеры отсутствие борьбы за существование? Нет, считал Кропоткин: «Жизнь есть борьба; и в этой борьбе выживают наиболее приспособленные».
Как же так? Не противоречит ли автор самому себе?
Оказывается, дело в том, как понимать термины «борьба за существование» и «приспособление». (Многие бесплодные споры вызваны разным толкованием одних и тех же слов.) Бороться за жизнь можно не порознь – каждый сам за себя, – а объединяясь и помогая друг другу; преодолевать беды и трудности сообща.
«А потому объединяйтесь – практикуйте взаимную помощь! Она представляет самое верное средство для обеспечения наибольшей безопасности как для каждого в отдельности, так и для всех вместе; она является лучшей гарантией для существования и прогресса физического, умственного и нравственного.
Вот чему учит нас Природа; и этому голосу Природы вняли все те животные, которые достигли наивысшего положения в своих соответствующих классах. Этому же велению Природы подчинился и человек – самый первобытный человек – и лишь вследствие этого он достиг того положения, которое он занимает теперь».
Кропоткин высказал смелую гипотезу о возможности «бессознательной взаимной поддержки даже среди мельчайших микроорганизмов». Трудно сказать, что он подразумевал под этим. В XX веке оформилась отрасль науки – экология бактерий. Доказано: совместная деятельность микроорганизмов способна воздействовать на окружающую среду, благоустраивая её для более сложных существ.
Биологи и экологи обнаружили множество тончайших механизмов взаимосвязи и взаимопомощи организмов и отдельных клеток. В природе – единство и гармония во имя жизни и развития. Не это ли ориентир для человечества?
В силе взаимной помощи Кропоткин не раз убеждался на личном опыте. Чтобы преодолеть трудности в опасных экспедициях, необходима сплочённость отряда и взаимная поддержка.
Как удалось ему бежать из неволи? С помощью товарищей; других возможностей не было. Как смог он устроиться жить и работать на Западе? Поддержка друзей, соратников по революционному движению. Только так избежал он смерти от агента «Священной дружины»…
Бандиты, жулики, казнокрады, эксплуататоры объединяются в условиях конкуренции. В любой среде действует закон единства, взаимной помощи. Вопрос: во имя чего?
В природе такого вопроса нет. Она настроена на единство и гармонию во имя целого – земной области жизни.
В парижской мастерской скульптора Марка Антокольского Иван Сергеевич Тургенев и Пётр Кропоткин рассматривают высеченную из мрамора статую связанного Иисуса Христа, стоящего с чуть наклонённой головой и грустным, а отчасти суровым выражением лица.
– Взгляните на него сверху, – говорит Кропоткину Тургенев. – Вы увидите, какая мощь, какое презрение к толпе, вопящей «Распни его!»
– Марк Матвеевич, разрешите взять вашу лестницу, – обратился Тургенев к скульптору.
– Не надо, Иван Сергеевич, зачем? – удивился Антокольский, говоривший с небольшим акцентом.
– Ему непременно нужно это видеть, – настаивал писатель и добавил: – Он революционер.
Недоуменно пожав плечами, Антокольский распорядился принести лестницу. Её установили сбоку и чуть сзади изваяния.
Кропоткин поднялся на несколько ступенек и взглянул из-за плеча мраморного Христа. О своём впечатлении он вспоминал: «Я понял всю умственную мощь этого Христа, его глубокое презрение к глупости вопившей толпы, его ненависть к палачам».
Нет, не смиряться перед унижениями, не прощать мучителей и палачей учит этот Христос. Он спокоен, зная о неизбежности высшего суда и над судьями неправедными, и над этой толпой, не ведающей, что творит себе на горе и бесчестие.
Глава VII. Вольница
Илья Биенко (вряд ли это было его настоящее имя) был для Сергея полезным попутчиком. Он предстал органичной частицей народа, в отличие от московского Сократа Платоновича.
Происходящее в России кто-то, пожалуй, мог бы объяснить лучше, чем Биенко, с позиций науки, на основе статистики и логики. Но разве общество подчиняется логике? Народу было бы разумней покорно принять власть если не царя, то сменивших его интеллигентов, составлявших демократическое Временное правительство. Он предпочёл продолжить бунт, не столько строить, сколько крушить основы неокрепшей государственности, подрывать экономическую и военную мощь страны.