Революция – сотрясение всего общества. Революционеры подобны болезнетворным бациллам. Они внедряются в народные массы, возбуждая в них неприятие существующего строя.
Народ – инертное живое вещество, состоящее из многочисленных клеток, не имеющее скрепляющего воедино скелета. Государство – жёсткий каркас общества. Власть подобна нервной системе с главным и периферическими центрами.
При дворцовом перевороте обновляется главный центр управления. Организация общества не меняется.
Революция деформирует весь общественный организм, включая народные массы. Это тяжёлая болезнь…
Тут мысли Сергея, наведённые рассказом бывшего народника, стали путаться. Возможно, сказывалось болезненное состояние. Терялась аналогия общества с обычным организмом.
К чему призывают анархисты? Разрушить государство. Что это значит? Высокоразвитый организм со сложным внутренним скелетом превратится в студенистую массу, в простейшее беспозвоночное. Это же в биологическом смысле деградация!
Конечно, и медуза сложно организована, и моллюск. Но всё-таки от них до млекопитающих, человека – «дистанция огромного размера», как говаривал Скалозуб. Неужели структура государства, достигшая необычайной сложности, должна быть разрушена?
В мире живой природы вроде бы не отмечено ничего подобного такой резкой деградации. Неужели этого не учёл Пётр Кропоткин? Правда, деградировали кишечные паразиты, но не до такой степени. Да и общество, в отличие от них, находится не в тепличных условиях…
Позвольте, а разве на планете нет всего необходимого для жизни? Мы, люди, не манной небесной питаемся, а плодами земли, дышим воздухом, пьём воду. Не означает ли это, что нас можно уподобить тем самым паразитам, которые существуют и деградируют в благообильной среде?..
Нет, что-то тут не так. Мы добываем блага в поте лица и напряжением ума. Именно благодаря своему разуму мы по праву хозяйничаем на земле. Недаром об этом сказано в Ветхом Завете…
Но хорошо ли мы живём на этой планете? Скверно живём, в постоянных распрях и войнах, убийствах, насилии, грабежах в разных формах, включая государственный грабёж.
Предположим, анархическая революция в России завершится победой. Общество освободится от скелета государственной системы. Но избавит ли это от других, негосударственных форм грабежа и убийств?
Ну хорошо, люди, обретя свободу, станут лучше, честней, совестливей (хотелось бы верить). Но люди-то разные! Они воспитаны в системах феодализма, капитализма. Как они вдруг преобразятся в ангелов? Невероятно. А если останутся люди «с гнильцой», с вирусами зависти, жадности, подлости, хитрости, корысти – что с ними делать? Перевоспитывать? Каким образом? Они сами будут заражать других…
Идея справедливости великолепна и возвышенна. Она вдохновляет Дон Кихотов. Но есть и рассудительные Санчо Пансы. Они – масса, народ. За счёт их труда живут доблестные рыцари.
Велики достижения русских писателей, учёных, композиторов, художников XIX века. Тоже за счёт закабаления народной массы. Она как почва, перегной, на котором растут и плодоносят культурные растения. Такова горькая правда жизни общества.
Честный, совестливый, подлинно благородный князь Пётр Кропоткин. Кто он? Сын помещика-крепостника. Ради революционной работы отказался от почётной должности секретаря Русского географического общества. Он выбрал революционную деятельность. Кто его выдал? Рабочий, один из тех, кого он просвещал, кому желал добра, рискуя своей свободой.
Кропоткин писал:
«Кто испытал раз в жизни восторг научного творчества, тот никогда не забудет этого блаженного мгновения. Он будет жаждать повторения. Ему досадно будет, что подобное счастье выпадает на долю немногим, тогда как оно всем могло бы быть доступно в той или другой мере, если бы знания и досуг были достоянием всех».
И дальше:
«Но какое право имел я на все эти высшие радости, когда вокруг меня гнетущая нищета и мучительная борьба за чёрствый кусок хлеба? Когда всё, истраченное мною, чтобы жить в мире высоких душевных движений, неизбежно должно быть вырвано изо рта сеющих пшеницу для других и не имеющих достаточно чёрного хлеба для собственных детей?..
Все эти звонкие слова насчёт прогресса, произносимые в то время, как сами делатели прогресса держатся в сторонке от народа, все эти громкие фразы – одни софизмы. Их придумали, чтобы отделаться от разъедающего противоречия».
От этого гнетущего противоречия стремились избавиться наиболее совестливые молодые интеллигенты-шестидесятники XIX века, ставшие народниками. Они были, конечно же, наивными. Но и доблестный рыцарь Дон Кихот был по-детски наивен. А разве нельзя упрекнуть в наивности Иисуса Христа, вышедшего с проповедью любви к тем, многие из которых позже кричали «Распни его!»…
Противоречивые мысли одолевали Сергея. Он постарался привести их в относительный порядок, работая над очередной статьёй.
Две русские революции 1917 года – явление загадочное. В Западной Европе, да и нигде и никогда не было ничего подобного.
Возможно, будущий историк обнаружит какие-то аналогии. Он проведёт тщательный анализ и беспристрастным умом, как хирург скальпелем, сделает точные разрезы и выяснит причины тяжёлой болезни общественного организма.
К тому времени Россия как великая держава, по-видимому, перестанет существовать. Её разрывают на части разные силы.
В европейских демократиях политическую борьбу ведут по строгим правилам. В России цивилизованные методы не в чести. Русский человек живёт больше эмоциями, чем рассудком.
Это прекрасно показал Фёдор Достоевский, недавно открытый западным читателем как великий психолог. Хотя в политической русской жизни немалую роль играют выдающиеся мыслители. С одним из них, князем Петром Кропоткиным, мне удалось встретиться. Интервью с ним наша газета опубликовала в конце прошлого года.
С тех пор ситуация в России обострилась чрезвычайно. Разгорается пожар гражданской войны. Что победит: разгул стихии, буйство чувств или трезвый рассудок?
Находясь в гуще событий, встречаясь с представителями разных партий, ваш корреспондент пребывает в недоумении. Монархисты, конституционные демократы, социалисты-революционеры, социал-демократы, коммунисты, анархисты… Каждый из них уверен, что Россию надо перестроить по его социально-экономической и политической модели.
Борьба мнений хороша и полезна. Но не в том случае, когда отстаивают свою правоту с оружием в руках. Первыми это доказали эсеры и большевики. В подобных спорах истина погибает первой.
Позвольте познакомить вас с представителями ещё одного агрессивного течения – русскими анархистами. Они образуют несколько более или менее разрозненных групп: коммунисты, синдикалисты, безвластники, даже мистики… Возможно, есть и ещё какие-то разновидности. В жизни страны ярко проявились два лика анархизма.
Олицетворение первого – хорошо известный в Западной Европе князь Пётр Кропоткин. Олицетворением второго я бы назвал пока ещё малоизвестного практического деятеля Нестора Махно.
Пётр Кропоткин дал этому направлению научное обоснование. В книге «Взаимная помощь как фактор эволюции» он убедительно показал, что в мире животных нет ожесточённой борьбы за существование, каждый сам за себя, которую дарвинисты считают главным законом существования и развития организмов.
Кропоткин – выдающийся натуралист. На многих примерах он убедительно обосновал свою позицию. Распространил свой принцип взаимопомощи на мир людей. И тут, на мой непросвещённый взгляд, можно с ним поспорить.
Взаимная помощь в человеческом обществе была, есть и будет – это очевидно. А в пользу государства у него не нашлось ни одного довода. Кропоткин назвал его главным виновником пороков общества:
«Государство вмешивается во все проявления нашей жизни. От колыбели до могилы оно держит и давит нас в своих руках… Оно преследует нас на каждом шагу, и мы встречаем его на каждом перекрёстке… Нужно, чтобы какие-нибудь величественные события внезапно прервали нить истории, выбросили человечество из колеи, в которой оно завязло».
Но так ли всё просто и ясно? Обвинитель сказал своё веское слово. Чем же может ответить адвокат? Попробую встать на его место.
Разве появилось государство по воле некоторых властолюбцев? Трудно поверить.
Я не собираюсь, читатель, уводить вас в дебри теорий. Из них я не смогу выбраться. Припомню только нашего необычайно талантливого, рано умершего философа и поэта Мишеля Мари Гюйо. Он просто объяснил существование искусства: если бы оно было бесполезно, от него давно бы отказались.
Такое суждение применимо к государству. Если оно возникло и существует тысячи лет – значит, приносит общественную пользу.
Возможно, как многие создания грешного человека, государство творит больше зла, чем пользы. Но это необходимое зло. Оно укрощает другое зло – полное безвластие, которое даёт людям определённого типа возможность бесчинствовать, грабить и убивать, прикрываясь анархическим флагом.
Я понимаю: под государственными флагами совершается множество преступлений. Но есть возможность пусть с трудом, постепенно улучшать государственное устройство. А можно ли улучшить анархию и как это сделать? Вот в чём вопрос.
Таким людям, как Пётр Кропоткин, государственная власть может только вредить. Он по складу характера и убеждений готов помогать ближним и дальним, творить добро. Оскар Уайльд назвал его человеком «с душой Христа, прекрасного, белоснежного, пришедшего из России». Но много ли на свете людей, подобных этому русскому князю?
Другой пример: убеждённый анархист, поборник свободы и справедливости – Нестор Махно.
Из его рассказа о встрече с лидерами большевиков, его идейных противников, невольно делаешь вывод: они ему понятнее и ближе по духу, чем единомышленник Кропоткин. Махно называет Ленина мудрым, а Кропоткина хотя и нежно, но как-то по-семейному – «стариком». Нестора впечатляют победители в политической борьбе.