Я хочу найти глазами Хадсона, Джексона и Мэйси и посмотреть, что они думают о происходящем, но опасаюсь отвлекаться даже на полсекунды – мало ли что может случиться. К тому же у меня нет времени. Мне надо найти Кэма, пока не стало поздно.
Признаюсь, я немного психую, но сейчас или никогда. Я делаю глубокий вдох, собираю всю воду вместе и бросаю ее на ту часть поля, где, как мне кажется, находится Кэм.
И, разумеется, она падает не сквозь него, а вокруг него, показав мне, где он – примерно в сорока ярдах от линии ворот.
Я лечу на максимальной скорости, но все равно не знаю, успею ли долететь до него вовремя. Собрав воду еще раз, я создаю гигантскую волну и обрушиваю ее на него, Вайолет и Куинна, которые находятся в этой же части поля. А когда волна спадает, я снова притягиваю воду к себе, взмахом руки превращаю ее в водоворот и направляю его на всю компанию.
Кэм снова становится видимым, он находится в середине водоворота, но мяча у него уже нет. Его нет ни у кого из троих, и я напрягаю глаза, пытаясь найти его до того, как это сделает кто-то другой.
Наконец я замечаю его на дне моего водоворота. Я собиралась отпустить их троих через несколько секунд, но теперь я не могу этого сделать, поскольку они находятся слишком близко к мячу и линии ворот.
Оглядевшись, я обнаруживаю, что Коул и Симона заметили мяч и несутся к нему – а Дельфина пикирует, чтобы перехватить меня. Мне приходится тратить много сил на поддержание водоворота, а запас новых идей истощился.
У меня нет выбора – мне надо добраться до мяча первой. К счастью, мне удается схватить «комету» до Коула, что дает мне возможность, притом весьма приятную, пнуть его в живот перед тем, как взлететь в воздух.
Должна сказать, что, хотя я всегда гордилась своим пацифизмом, эти несколько ударов, которые я нанесла своим противникам, доставили мне некоторое удовольствие. Впрочем, как аукнется, так и откликнется, а мне уже осточертело быть бедной, слабой, маленькой Грейс.
Пора всем на этом поле – и всем в мире сверхъестественных существ – понять, что я перестала быть легкой добычей. И что мне нет нужды прятаться за спину Джексона.
Я лечу к цели, сосредоточив взгляд на линии ворот, и с волнением осознаю, что на сей раз доберусь до нее. Я вкладываю в этот полет все силы, и по мере того, как линия приближается, начинаю ликовать. У меня все получится.
У меня почти не осталось сил, и мне приходится оставить водоворот, захвативший Вайолет, Куинна и Кэма.
Но это неважно. До линии ворот остается всего двадцать футов, а эти трое слишком далеко, чтобы догнать меня. Если только Коул вдруг не научился летать, я уже выиграла эту игру.
Я радуюсь уже секунд пять, когда до меня вдруг доходит, что я допустила огромную стратегическую ошибку – потеряла из виду Дельфину.
Она оказывается совсем близко, куда ближе, чем я думала, и ее нападение застает меня врасплох.
Она бьет меня изо всех сил, и я начинаю падать. Хуже того, я слышу – и чувствую, что камень на одном крыле треснул.
Глава 118. Не драконь мои крылья
Я ухитряюсь удержать «комету» в руках только потому, что из-за боли каждая мышца в моем теле сокращается в попытке защитить себя от дальнейших мук.
И на этот раз, падая, я могу делать только одно – истошно кричать.
Мое правое крыло определенно треснуло – я еще не видела этой трещины, но от боли я почти что теряю сознание, – и я не могу лететь нормально, как бы ни старалась. Честно говоря, теперь я вообще не могу летать и не разбиваюсь от удара о землю только благодаря тому, что пытаюсь планировать при помощи воздушных течений.
Это нелегко и некрасиво, но это работает, а все остальное не имеет значения. Когда я оказываюсь на земле, тридцать секунд истекают, и мне надо избавиться от мяча, или вибрация разрушит меня.
Я вспоминаю, как Нури держала «комету» пять минут до того, как начался турнир Лударес, и восхищаюсь ею. Я же держала мяч всего тридцать секунд и уже готова продать душу, лишь бы отпустить его.
Я подбрасываю его в воздух и молюсь о передышке. Я больше не могу летать, так что, если мяч подхватит Дельфина, мне конец. Впрочем, возможно, мне и так конец, поскольку я застряла на земле и ко мне со всех ног несется Коул.
Дельфине не удается завладеть мячом, что удивляет меня. Впрочем, ее неуверенный полет кругами, возможно, свидетельствует о том, что последнее столкновение потрепало ее мозг не меньше, чем мое крыло. В иных обстоятельствах это, быть может, огорчило бы меня, но сейчас я только рада тому, что на несколько секунд она вышла из строя.
Коул мчится ко мне – и к мячу – в обличье волка, но мяч уже близко, и я знаю, что если побегу, то, возможно, успею подхватить его. Превратившись в человека, я мчусь к «комете».
Я ухитряюсь выхватить его из открытой пасти Коула и бегу, но, оглянувшись, вижу, что и он, и все остальные вот-вот настигнут меня… кроме Дельфины, которая все еще летает кругами у меня над головой.
Куинн, Вайолет и Кэм наконец выбрались из водоворота и теперь гонятся за мной, прилагая такие усилия, словно от победы надо мной зависит их репутация.
Может, это и так, но нельзя дать им одержать надо мной верх, от этого зависит моя жизнь, и я бегу со всех ног. Я сжимаю зубы, потому что держу мяч уже тридцать секунд. Он такой горячий, что мне кажется, он вот-вот сожжет кожу у меня на руках. Но я не могу избавиться от него, как не могу его отдать. Мои силы на исходе, я разбита и больше не могу продолжать борьбу.
Вот и все – вот и все. Я чую это нутром. Но это мой последний шанс на победу, и если я не воспользуюсь им сейчас, то, вероятно, не смогу этого сделать уже никогда. А стало быть, я не могу выпустить этот мяч из рук, какую бы боль он мне ни причинял. Каких бы жертв это ни требовало от меня.
И я продолжаю бежать.
Когда до линии ворот остается примерно десять ярдов, я оглядываюсь и нисколько не удивляюсь тому, что за мной гонятся шесть разъяренных сверхъестественных существ. А также Дельфина, наконец пришедшая в себя.
Победить в этом Испытании мне будет очень, очень нелегко.
Я так близка к цели.
Но и Коул тоже.
Мне нужно превратиться обратно в горгулью, чтобы этот козел не прикончил меня с помощью зубов и когтей. Но что, если мое крыло настолько пострадало, что боль не даст мне взлететь? Достаточно секундной задержки, и Коул схватит меня.
В какой-то книге я читала, что некоторые оборотни способны залечивать свои раны, когда магия преображает их тела и они переходят в другую ипостась. Значит, есть крошечный шанс на то, что, превратившись в горгулью, я опять смогу летать.
И я решаю рискнуть и меняю обличье.
Меня охватывает облегчение, когда я осознаю, что мое крыло вернулось в норму, и взлетаю. Это не самый лучший взлет, поскольку держать «комету» теперь так больно, что по моим каменным щекам текут слезы. Но до линии ворот мне остается всего пять ярдов, и я лечу, лечу.
Глава 119. Девушки-горгульи делают это с достоинством
Не успеваю я пролететь и нескольких футов, как что-то раздирает мою спину, и я чувствую нестерпимую боль. Острые когти обхватывают мою руку и с такой силой тянут меня к земле, что я не могу сопротивляться.
Я несусь вниз, и мое каменное тело врезается в землю, при этом «комету» я держу под мышкой. Я смотрю на линию ворот и едва не плачу, когда понимаю, что до цели осталось всего несколько ярдов. Так близко.
Я и без того не могу сдвинуться с места, а тут еще Вайолет с ее заклятием, из-за которого мои руки и ноги обвивают лианы, притягивая к земле, а «комета» уже так вибрирует и так раскалена, что я чувствую непрестанную чудовищную боль.
До меня, словно сквозь вату, доносится шум с трибун, но я понятия не имею, чего именно они хотят – чтобы Испытание остановили или чтобы меня казнили за то, что посмела посягнуть на неприкосновенность их любимого Круга.
Симона пытается отобрать у меня мяч, а Коул смеется.
– Не трудись, – говорит он ей, кивком показав на стадионные часы. – Она держит его уже сорок пять секунд. Когда он ее убьет, она проиграет.
Он поворачивается ко мне, и злорадный блеск в его глазах с каждой секундой становится все более мерзким.
– Наверное, это адская боль, да, Грейс? Отпусти мяч. Станет куда легче, если ты просто сдашься.
– Иди в жопу, – отвечаю я. – Я не доставлю тебе такого удовольствия.
Он ухмыляется.
– Я надеялся, что ты так скажешь. – И бьет меня кулаком в лицо.
Остальные тут же решают, что сезон охоты открыт, и набрасываются на меня. Куинн – теперь уже в человеческом обличье – хватает мою свободную руку, дергает ее назад, и мне кажется, что он вот-вот ее отломит.
Дельфина ударяет меня хвостом по лицу, и кровь стекает по моему горлу и душит меня. Я и не подозревала, что у меня может идти кровь, когда я в обличье горгульи, так что спасибо за урок.
Кэм пинает меня в бок и орет:
– Вот, получай!
А Коул подходит к стойке ворот и, пользуясь силой человековолка, выдергивает этот тяжелый столб из земли.
Как же мне защититься от этого удара, который может расколоть меня на куски? Может, стоило бы опять принять человеческое обличье? Но тогда удар стойкой ворот точно убьет меня.
Удары сыплются на меня один за другим, и я пытаюсь отыскать воспоминание о том, как мне улыбалась моя мама, пытаюсь отыскать в себе магическую силу Хадсона, но не могу. Не могу из-за града ударов и вибрации мяча, которая разрушает меня.
Я чувствую, как мои глаза заволакивает мгла, и понимаю, что сейчас умру. И на сей раз меня уже никто не спасет, даже я сама.
Но я все равно не жалею, что прибыла в Кэтмир. Я никогда не стану сожалеть о том, что привело меня к Джексону. И к Хадсону. И к Мэйси, и к Флинту, и к Иден, и к Мекаю, и к Гвен, и к дяде Финну, и даже к бедному, бедному Зевьеру. К моим друзьям. К моей новой семье.
Я сожалею только о том, что мои родители не увидели мою жизнь здесь. Они бы полюбили всех наших, как их люблю я. Мой отец был бы в восторге и от заботы Джексона, и от чувства юмора Флинта. А мама была бы восхищена стилем и бойкостью Мэйси и тем, как Хадсон заставляет меня давать отпор, когда это необходимо.