– Как это не действуют?
– Не действуют, и все. – Она озадачена. – Не понимаю. В третий раз я даже испробовала более сложное заклинание, но не сработало и оно. А оно всегда работает отлично. Ничего не понимаю.
– Видимо, твои чары не действуют на меня потому, что я и так слишком уж чарую, – прикалываюсь я. И машу рукой, показывая на себя.
– Точно, – соглашается Мэйси. – Должно быть, так оно и есть.
Я смеюсь и толкаю ее плечом.
– Я шутила, дуреха.
– Я знаю. – Она подмигивает мне. – Но ты прелестна, так что…
– Может быть, иногда, – со вздохом соглашаюсь я. – Но я точно не из тех, кто чарует. И, похоже, даже твоя магия тут бессильна.
Она опять закатывает глаза.
– Я тебя умоляю. Жаль, что я не могу понять, в чем тут фишка.
– Я тоже. Может, это какая-то странность, связанная с моей горгульей… Везучая я.
Мэйси вытягивает руку, что-то бормочет, и из ее шкафа вылетают ее любимые туфли «Rothy’s» и оказываются в ее руке.
– Значит, с моими чарами все в порядке. – Она поворачивается ко мне и пожимает плечами. – Ничего не понимаю.
– Да, я тоже. – Я ожидаю, что сейчас в разговор вступит Хадсон – раз он прожил несколько сотен лет, то о магических существах ему известно куда больше, чем нам, – к тому же обычно ему не терпится выставить меня наивной дурочкой, указав мне на то, что, по его мнению, очевидно. Но он все еще смотрит в окно… и упорно молчит.
– Я спрошу у папы, когда увижу его. А пока что тебе придется согласиться на определение «прелестная» вместо «чарующей». Как ты думаешь, ты сможешь с этим жить?
Теперь уже я закатываю глаза.
– Полупрелестная, и да, я живу с этим всю жизнь.
– Как скажешь. – Мэйси идет по комнате, чтобы взять свой телефон, и изумленно втягивает в себя воздух, когда видит дыру, которую Хадсон пробил в стене.
– Что тут было? – вопрошает она, глядя то на дыру, то на меня. – Папа выпадет в осадок, когда узнает.
– Мы с Хадсоном поругались, и…
– И ты саданула кулаком по стене? – Она так широко раскрыла глаза, что они почти вылезли из орбит.
– Разумеется, нет! – Это он ударил кулаком по стене. Я поднимаю руку, не дав ей обрушить на меня град вопросов. – И прежде чем ты спросишь, я отвечу: нет, я понятия не имею, как он это сделал. Мы ругались, он вышел из себя, а потом я увидела, как он стукнул кулаком по стене. И в ней образовалась вот эта дыра.
– Не понимаю, как тот, у кого нет тела, может проделать такую штуку. Неужели он по-прежнему имеет доступ к своей магической силе? – Эта мысль явно приводит ее в ужас.
– Вряд ли. Если бы это было так, я бы это знала. – Но мое беспокойство возрастает. Что, если он в самом деле все это время использовал против меня свой дар убеждения, а я об этом и не подозревала?
– Господи, ничего такого я не делал, – резко бросает Хадсон. – Сколько можно? Я же не Сатана.
– Я этого и не говорила – огрызаюсь я, пытаясь не обращать внимания на облегчение, охватившее меня, когда он наконец заговорил со мной опять. – Неужели ты винишь меня за то, что я об этом подумала?
Мэйси, поняв, что я опять веду перепалку с Хадсоном, снова закатывает глаза и начинает собирать свой рюкзак.
– Да, черт возьми, виню! – Он явно возмущен. – Не кажется ли тебе, что все выглядело бы совершенно иначе, если бы я действительно использовал свой дар? Ты бы делала все, чего бы я ни захотел, вместо того чтобы спорить со мной, пока от злости я не начинаю рвать на себе волосы.
– Ну извини меня за то, что я остаюсь разумным существом, имеющим свои собственные мысли и суждения. Мне так жаль, что я доставляю тебе неудобства.
Звучит ли этот ответ стервозно? Да. Беспокоит ли это меня? Ничуть. Он это заслужил – и своей игрой в молчанку, и своим высокомерием.
– Ты доставляешь мне неудобства с того самого дня, как я увидел тебя, – ворчит он. – Так почему сегодня должно быть как-то иначе?
– Знаешь, что? Выкуси. – Я делаю невинное лицо. – О, погоди. Совсем забыла. Ты не можешь.
Ворчание Хадсона превращается в рык, и он наконец отворачивается от окна и шествует ко мне. Затем, не дойдя до меня нескольких футов, останавливается, засунув руки в карманы и прищурившись, и пристальным взглядом пытается заставить меня опустить глаза.
– Скоро ты зайдешь слишком далеко. Но ты же и сама это понимаешь, да?
– И что тогда? Ты пробьешь дыру в еще одной стене? – Я гляжу на него, тоже прищурившись. – Не угрожай мне. Я тебе не какая-нибудь перепуганная девчонка, которая чуть что поднимает лапки вверх. Если ты хотел иметь дело с такой слабачкой, то тебе надо было укрыться в мозгу какой-нибудь няшной человеческой девицы.
– Какой-нибудь няшной человеческой девицы? – повторяет он, и его гнев вмиг уступает место веселости, такой очевидной, что ее почти можно потрогать. – Выходит, твоя горгулья начинает нравиться тебе все больше, да?
Я не знаю, что тут можно сказать, не знаю даже, как мне относиться к тому, что я сейчас сказала. И я делаю то единственное, что могу сделать в этой ситуации, – полностью игнорирую его вопрос.
– Пошли, Мэйси. Нам нужно идти в кафетерий. Не то Джексон подумает, что я забыла про него – опять.
– Я готова, – отвечает моя кузина. И ухмыляется. – Я просто ждала, когда вы с Хадсоном перестанете набрасываться друг на друга. И должна сказать, что твое лицо выглядело крайне забавно.
– Как именно я выглядела? – спрашиваю я, когда мы закрываем за собой дверь и выходим в коридор.
– Так, будто тебе хотелось перебить всех жителей маленькой деревни. Или даже большого города с пригородами.
– О, это развлечение определенно по мне, – вворачивает Хадсон. – Только скажи мне, где и когда, и я буду там.
– А разве ты не будешь там в любом случае? Ведь мы как-никак связаны друг с другом. – Похоже, худшее уже позади – во всяком случае, пока.
– Это была фигура речи. Тебе же известно, что это такое, не так ли?
– Ты имеешь в виду глаголы? Существительные? Прилагательные? – подкалываю его я, потому что я, разумеется, знаю, что такое фигура речи. Я также знаю, что такое разговорные выражения, которые он, собственно говоря, и употреблял.
Хадсон трет глаза.
– Иногда ты меня пугаешь. И очень.
Я смеюсь и тоже использую разговорное выражение.
– Золотце, тебя ждет еще множество сюрпризов.
Он вздыхает.
– Кто бы сомневался.
Глава 47. Ты пьян от крови?
– У меня есть вопрос, – говорю я Мэйси, когда мы идем в кафетерий.
– Давай, задавай. – Она вопросительно смотрит на меня.
– Насколько очевидной была моя перепалка с Хадсоном в нашей комнате? Потому что если это видно другим, то они наверняка посчитают, что со мной что-то не так.
– Хм-м, ты поздно спохватилась, – поддразнивает меня она. Но, когда я бросаю на нее раздосадованный взгляд, она идет на попятный. – Думаю, ты забываешь, где ты учишься. В прошлом году одна ведьма почти на полгода превратилась в невидимку, и люди целый семестр выглядели так, будто они разговаривают со стенами. Это же Кэтмир. Тут постоянно случается какая-то странная хрень. Так что в большинстве случаев всем по барабану.
– Ну, когда речь идет обо мне, им не по барабану.
– Это мы уже проходили. Раз уж ты встречаешься с Джексоном, одна половина школы ненавидит тебя, а вторая хочет оказаться на твоем месте. Так-то. Прибавь к этому тот факт, что ты горгулья, так что неважно, будешь ты разговаривать с Хадсоном или нет, люди все равно будут пялиться на тебя. А посему расслабься, лады?
Я обдумываю ее слова.
– Ага, лады.
Как только мы входим в кафетерий, туда является и Джексон в сопровождении половины Ордена: Мекая, которого я не видела с тех пор, как он принес мне куртку Джексона, а также Луки и Рафаэля.
Все трое улыбаются мне так широко, словно я Рождество или, по меньшей мере, Хэллоуин.
– Наконец-то ты появилась на людях, – говорит Мекай, заключив меня в медвежьи объятия, пахнущие океаном. – Мы все тормошили Джексона, чтобы он сказал нам, когда мы сможем увидеть тебя.
Лука и Рафаэль обнимают меня более сдержанно – мы плохо знаем друг друга, – но оба встречают меня с энтузиазмом.
Джексон дает им пару минут, затем, растолкав их локтями, тянет меня за собой.
– Ты голодная? – спрашивает он, подводя меня к очереди за едой.
– Вообще-то, да. – Я немного удивлена тому, как мне хочется есть. Либо перепалки с Хадсоном сжигают много калорий, либо я все еще ощущаю на себе эффект шестнадцати недель, которые я провела без пищи.
Я беру поднос и щедро накладываю яичницу, тосты и картофельные оладьи. Джексон, подмигнув, добавляет к этому пачку вишневого печенья, затем идет за собственным завтраком, пока я наливаю себе две большущих кружки кофе.
Мэйси – которая, по ее собственному признанию, не может жить без кофеина – смотрит на меня, округлив глаза, когда я беру вторую кружку, но ничего не говорит.
Вскоре мы все уже сидим за столом. Джексон и остальные вампиры пьют кровь из термосов из нержавейки – надо думать, чтобы не смущать меня, поскольку мне в новинку наблюдать, как завтракают кровью, – а мы с Мэйси заправляемся кофе, накачиваясь им под завязку.
Похоже, на мне здорово сказывается долгое воздержание, и я чувствую себя так, будто сейчас мне не хватило бы и всего мирового запаса кофеина. Видимо, у Джексона самочувствие примерно такое же, как и у меня, поскольку вид у него осунувшийся и изможденный.
– С тобой все в порядке? – шепчу я, взяв его за руку, в то время как остальные обмениваются шутками и смеются.
– Ага. – Он улыбается. – Я не ел последние несколько дней и думаю, это подействовало на меня. Особенно после нашего визита к Кровопускательнице.
– Джексон, так нельзя! Я знаю, что ты беспокоишься обо мне, но тебе надо не забывать заботиться о себе самом.
Я прижимаюсь к нему и чувствую тепло и в себе самой… и между нами.