– Мне так приятно ощущать тебя рядом, – говорит он.
– Мне тоже. – Я поднимаю голову, чтобы он поцеловал меня, но его губы лишь мельком касаются моих. Это не то, чего я хочу.
Я целую его сама, но через секунду он отстраняется снова.
Я не могу понять, шутит ли он или есть какая-то проблема, о которой я не знаю. Но, когда я всматриваюсь в его лицо, он тепло улыбается мне, как бы говоря, что все в порядке и ему хорошо.
И я решаю взять дело в свои руки. Встав с дивана, я протягиваю ему руку и говорю:
– Пошли посмотрим на северное сияние. – Я изображаю руками кавычки, поскольку на моем языке «посмотрим на северное сияние» означает «займемся любовью».
На его лице отражается растерянность.
– Ты хочешь посмотреть на сполохи?
– Да, сей же час! – Я бы топнула ногой, словно капризный ребенок, но боюсь, как бы такое резкое движение не разбудило Хадсона. Этого я совсем не хочу.
– Ладно. – Джексон бросает на меня странный взгляд, когда мы входим в его спальню и подходим к парапету, который находится за окном. – У тебя есть для этого какая-то конкретная причина? Нет, я не против, просто…
Я хватаю его за свитер и притягиваю к себе, чтобы поцеловать в губы.
– О-о, – удивленно бормочет он. Затем обнимает меня, поднимает и несет на кровать, не отрываясь от моих губ.
Он поворачивается и первым опрокидывается на кровать, а я оказываюсь сверху. Оседлав его, я начинаю осыпать поцелуями его шею, упиваясь близостью его тела. Твердого. Сильного. Прекрасного.
Джексон стонет и запрокидывает голову, чтобы мне удобнее было его целовать, а его руки ласкают мои бедра.
– Подожди, – выдыхает он, когда я целую его подбородок. – Как насчет Хадсона?
– Он спит, – отвечаю я и, засунув руки под рубашку, глажу его живот.
Он издает стон и переворачивается так, что я оказываюсь под ним.
– Почему ты не сказала? – спрашивает он, приподнявшись на локтях.
– Я пыталась. Что я, по-твоему, имела в виду, говоря «северное сияние»?
У него опять делается растерянное лицо.
– В каком смысле… – Он осекается, когда до него наконец доходит. – Подожди. Ты что, пыталась меня соблазнить? – Он качает головой и смеется. – Вот уж никогда бы не догадался. Северное сияние в качестве приглашения. Ловко. Мне нравится.
– Видимо, все-таки не очень ловко, – говорю я. – Иначе мы бы сейчас не обсуждали это, а целовались.
– Что ж, тогда давай вернемся к поцелуям. Я не хочу тебя разочаровать. – Он машет рукой, и шторы раздвигаются, открывая взору северное сияние, полыхающее прямо за окном.
Он снова принимается меня целовать, и это так классно. Его губы, завладевшие моими. Его волосы, щекочущие мои щеки. Его руки, проникшие под мой свитер и скользящие по моей коже.
Я выгибаюсь, наши ноги сплетаются, и он покрывает поцелуями мою шею, мои ключицы. Я склоняю голову набок, предлагая ему вену – и его клыки осторожно царапают мою кожу.
По моей спине пробегают мурашки предвкушения. Мне так этого не хватало. Я начинаю двигаться под ним, зарываюсь пальцами в его волосы – и тут тишину разрывает мерзкий рингтон моего телефона – напоминание.
Джексон со стоном отстраняется от меня.
– Это еще что?
– Сегодня вечером я должна поговорить с Хезер по видеосвязи. – Я сажусь, достаю телефон и выключаю напоминание. – Дай мне написать ей, что я скоро позвоню…
Не может быть, чтобы уже было утро, – тяжело вздохнув, жалуется Хадсон.
– Черт, черт, Хадсон проснулся. – Я плюхаюсь на кровать и смотрю в потолок.
Джексон смотрит на мое лицо и делает то же самое.
– У него всегда был чуткий сон. Даже когда мы были детьми.
– Да, это потому, что я никогда не знал, не придет ли в нашу комнату отец и не попытается ли убить меня или моего младшего брата, – бросает Хадсон, и его голос звучит немного напряженно, поскольку он явно понимает, что происходило, пока он спал.
– Какой ужас, – шепчу я, чувствуя, что мое мнение о Сайрусе и Далиле стало еще хуже, хотя, по правде говоря, мне казалось, что хуже уже некуда.
Хадсон пожимает плечами.
– Что с тобой? – спрашивает Джексон, повернувшись на бок, чтобы лучше видеть меня. – Ты нервничаешь из-за того, что будет завтра?
Я решаю ничего не говорить ему про признание Хадсона.
– Да. Что, если все и правда окажется так скверно, как сказала бабушка Иден?
– Не бери в голову. – Джексон улыбается уверенной улыбкой. – Я сумею тебя защитить.
– Я не об этом. – Я сажусь, раздраженная этой его манерой, как бы говорящей: «Я же мужчина, так что я с этим разберусь». – А о том, что мы просим нескольких человек, которые нам близки, рискнуть своими жизнями, чтобы мне помочь. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал.
– Говорю же тебе, я с этим разберусь, – отвечает Джексон. – Я могу всех вас защитить. Это то, что я умею.
– А я говорю тебе, что не хочу, чтобы меня кто-то защищал. Я хочу стоять на своих собственных ногах рядом с моим суженым, а не за ним… – Я замолкаю, потому что на моем телефоне появляется иконка видеовызова.
– Что там? – растерянно спрашивает Джексон.
Я не отвечаю ему, а поднимаю телефон и говорю:
– Мне надо ответить. Я не разговаривала с Хезер уже целую вечность. – Я рассеянно целую его в макушку и через читальный уголок иду к лестнице. – До завтра.
– Знаешь, Грейс, я должен тебе признаться, – говорит Хадсон, – что ты никогда не перестаешь меня удивлять.
Глава 79. Падение с верой в то, что тебя подхватят
На следующее утро я отправляю пару коротких сообщений Хезер, пока мы с Мэйси торопливо идем по последнему из коридоров, ведущих в туннели.
Я: Как здорово было НАКОНЕЦ-ТО поговорить с тобой вчера вечером.
Я: Поверить не могу, что на день рождения твои родители подарили тебе билет на Аляску!!!! Мне не терпится тебя увидеть. Целую и обнимаю.
Говорить с ней было так здорово, что мне ужасно не хотелось заканчивать разговор. Мне ее так недостает, и я поверить не могу, что она так легко простила мне четырехмесячное отсутствие. А я-то была готова вымаливать у нее прощение.
Но вместо этого я узнала, что на весенние каникулы она приедет ко мне… если я переживу следующие несколько дней. А также если сумею придумать, как сообщить ей, что сверхъестественные существа реальны и что я горгулья. Я могла бы попытаться скрыть это от нее, но я ни за что не стану вести себя с ней так, как все здесь вели себя со мной, когда я только что приехала в Кэтмир. Ни за что.
Хезер: Я тоже!! И матанализ – это жесть.
– Вот мы и пришли, – говорит Мэйси, когда мы с ней заходим в камеру, где, как говорилось в сообщении Иден, должна состояться наша встреча. Должна признаться, что вчера вечером у меня упало сердце, когда до меня дошло, что Кладбище Драконов находится под школой – недалеко от камер.
Хотя, честно говоря, подумав, я поняла, что это не так уж и неожиданно. Я уже догадалась, что с драконами Кэтмир связан теснее, чем с любым другим видом сверхъестественных существ – это было ясно по драгоценным камням в стенах здешних туннелей. Во время моих изысканий в библиотеке я как-то наткнулась на историю школы.
Оказывается, Кэтмир не всегда был школой.
Поначалу он был логовом драконов.
И не абы каких, а первоначальной правящей семьи. Однако во Второй Большой Войне они не встали на сторону Сайруса, поэтому после их поражения логово отобрали и учредили Кэтмир, чтобы сверхъестественные существа, принадлежащие к разным кланам, учились вместе и тем самым способствовали развитию межвидовых отношений.
Я как-то спросила Флинта, что случилось с той семьей, поскольку мне было известно, что речь идет не о его родителях, но он только пожал плечами и сказал, что большая часть клана погибла во время войны, а куда делись оставшиеся, никто не знает.
Сколько же в этом сверхъестественном мире трагедий, сколько утрат. И ради чего? Ради того, чтобы власть захватила не одна, а другая семья? Неужели все это только ради власти?
– Вообще-то так бывает нечасто, – замечает Хадсон, и я подхожу туда, где он лениво водит пальцами по драгоценным и полудрагоценным камням, вделанным в стены. Он все утро пребывает в дурном расположении духа, и, чтобы сохранить способность мыслить рационально, оказавшись на Кладбище Драконов, мне придется принудить его отбросить хандру. Он способен заставить меня в два счета забыть обо всем, нажав на правильные кнопки. От нуля до шестидесяти миль в час за три секунды.
– Ты что, «Бугатти»? – спрашивает он. – Это единственная машина в мире, которая может дать такое ускорение.
– Только когда ты начинаешь изводить меня и мне приходится выбрасывать коленца буги-вуги, – говорю я, и он стонет.
– Кошмарный каламбур.
– Я старалась, – с ухмылкой говорю я и оглядываюсь на нашу группу. Джексон и Флинт обсуждают возможные спорные моменты, Мэйси проверяет свою волшебную палочку и перекладывает пузырьки с зельями из рюкзака в поясную сумку, а Иден и Зевьер спорят о том, кто сможет понести самую тяжелую кость. Сердце наполняется благодарностью к моей новообретенной семье.
– Что это за сумка у тебя на заднице? – спрашивает Зевьер, глядя на Мэйси.
– В ней я ношу зелья, – отвечает она. – И ее носят впереди, а не сзади.
Я поворачиваюсь к Хадсону и тихо говорю:
– Ты хоть понимаешь, что мы все рискуем жизнью из-за тебя?
– Как же, – фыркает он. – Скорее, вы делаете это ради того, чтобы я перестал кормиться за счет твоего драгоценного Джексона.
Я качаю головой.
– Что до меня, то так оно и есть.
Это останавливает его. Несколько долгих секунд он пристально смотрит на меня, и в его темно-голубых глазах пылают чувства, которых я не могу понять. Я жду, чтобы он облек хотя бы часть из них в слова, чтобы он сказал хоть что-то и наконец дал мне понять, что им движет.
Мгновение мне кажется, что сейчас он откроет рот и скажет нечто, обладающее хоть какой-то эмоциональной глубиной. Но в конечном итоге он только качает головой и отводит взгляд, ерошит пальцами свои волосы. Все, что угодно, лишь бы не говорить о том, что действительно важно.