– Возможно, – соглашаюсь я. – Но я должна пойти. Другого выбора нет.
– Есть, – возражает он. – Выбор есть всегда. Ты можешь отказаться…
– И что тогда? Жить в качестве узницы в темнице твоих родителей?
– Лучше стать узницей, чем умереть, – отвечает он. – Если ты умрешь, я уже не смогу тебя отыскать.
– Ты и так не сможешь меня отыскать. Я уверена, что твои родители позаботятся, чтобы так оно и было. – Я подаюсь вперед, кладу ладонь на его щеку и глажу пальцами шрам, который он прежде так ненавидел, но с которым наконец примирился.
– Ты не можешь этого знать. – В его голосе звучит отчаяние. – Ты не можешь знать, что принесет будущее.
– Ты тоже. – Я убираю волосы с его лица. – Не беспокойся, – пытаюсь успокоить его я. – Я справлюсь.
– Грейс… – Он пытается встать, но он слишком слаб. После того как на нем так долго паразитировал Хадсон, после того как он разгромил охранников Круга и сразился с Неубиваемым Зверем, у него совсем не осталось сил.
– Все в порядке, – говорю ему я, прислонив его к опоясывающей стадион каменной стене, чтобы, ожидая, он мог смотреть на лес. – Отдохни. Скоро придет Мэйси и принесет тебе крови. Она ушла, чтобы привести помощь Флинту и Иден. Но она вернется так быстро, как только сможет.
– Мне не нужна помощь Мэйси, – возражает он и снова пытается встать. И у него снова ничего не выходит.
Это только злит его.
Он ругается, в бессильной досаде колотит каблуками по земле – с ним случается нечто, близкое к истерике, чего за ним, моим сильным, гордым бойфрендом, прежде не водилось. Но в конечном итоге он приваливается к стене, закрывает глаза и от боли и утомления на его всегда таком гладком лице проступают морщины.
Когда он наконец открывает глаза, я вижу, что он старается сдержать слезы, и в моем горле снова застревает болезненный ком.
– Как же мне хочется иметь достаточно сил, чтобы пойти туда с тобой, – шепчет он.
– Знаю, – отвечаю я, потому что так оно и есть. Пусть мы и не сопряжены, если бы Джексон мог сейчас пойти вместе со мной, он бы это сделал.
Но я знаю также, что время уже на исходе. Хотя Хадсон и старается вести себя уважительно, я чувствую его нетерпение, чувствую, как оно подталкивает, торопит меня. Хадсон хочет, чтобы я забыла про Джексона и целиком сосредоточилась на деле, которое меня ждет.
Но я не могу этого сделать. Не могу просто так оставить Джексона, если это последний раз, когда я его вижу. И я накрываю ладонями его щеки, зарываюсь пальцами в его чересчур длинные волосы, как делала это столько раз. И покрываю поцелуями его глаза, его расчерченную шрамом щеку, его губы, все еще плотно сжатые от боли.
– Я люблю тебя, – говорю я и по привычке тянусь к нему, пытаясь нащупать узы сопряжения. Но их нет. Ничего нет.
Боже, какая же это боль!
– Я тоже тебя люблю, – отвечает он, и по страданию, написанному на его лице, я вижу, что он тоже чувствует отсутствие этих уз. – Даже без уз сопряжения.
Он обнимает меня, притягивает к себе, и, хотя это и тяжело, это меня утешает. Я утыкаюсь лицом в изгиб между его плечом и шеей и вдыхаю его запах. Чем бы ни закончилось это Испытание, я хочу запомнить этот запах – и этот момент – запомнить навсегда.
Со стадиона доносится звук горнов – слишком, слишком скоро. Это предупредительный сигнал, напоминающий о том, что через десять минут должна начаться игра – я помню это со времени турнира.
– Мне надо идти, – говорю я Джексону. Моему Джексону.
– Знаю. – Он медленно, неохотно отпускает меня. – Будь осторожна, Грейс. Пожалуйста, будь осторожна.
– Я постараюсь. – Я улыбаюсь, потому что мое сердце опять разрывает тоска. – Но иногда от осторожности бывает мало толку, – нарочно повторяю я те самые слова, которые совсем недавно, когда мы занимались поиском данных, сказали мне он и Флинт.
Я встаю на ноги, немного пошатываясь. Джексон пытается поддержать меня, но я с улыбкой отхожу в сторону. Сейчас он ничем не может мне помочь. Я должна сделать это сама.
– До скорого, – говорю я.
– До скорого, – отзывается он, и на лице его ясно читается страх.
Я могла бы еще столько всего сказать – когда речь идет о Джексоне, мне всегда есть, что сказать, – но у меня осталось слишком мало времени. А потому я просто улыбаюсь ему в последний раз и поворачиваюсь к стадиону.
Глава 110. Во-от и Хадсон
Идти до стадиона недалеко, но, когда я захожу внутрь, до игрового поля мне надо еще спуститься по длинному проходу. Хадсон все время торопит меня, хотя я и без того спешу изо всех сил. Что нелегко, поскольку все у меня болит, когда я пускаюсь бежать.
И даже когда я просто дышу.
Наверное, именно поэтому я спохватываюсь, только пройдя полпути.
– Подожди, – говорю я Хадсону, остановившись.
– У тебя нет времени, Грейс! – Он бросает на меня нетерпеливый взгляд. – Тебе надо выйти на поле.
– Думаю, я не могу позволить себе выйти на поле, пока не сделаю это, так что им придется немного подождать, хотят они того или нет.
Я расстегиваю молнию на кармашке своего рюкзака и достаю мешочек на затяжном шнурке, который спрятала там. Я знаю, что было рискованно брать эти предметы с собой в пещеру Неубиваемого Зверя, но я боялась получить травму. И мне хотелось, чтобы в таком случае остальные все же сумели выпустить Хадсона из моей головы.
Я не хотела, чтобы он умер вместе со мной.
Однако в той пещере погибла не я, а Зевьер. И я буду помнить его и сожалеть о его гибели всю оставшуюся жизнь – какой бы долгой или короткой она ни была. Но я не стану ввязываться в еще одно опасное дело, дело, которое может закончиться моей смертью, пока не позабочусь обо всех, о ком могу. И другого времени для этого у меня нет. Я должна сделать это сейчас.
Я открываю мешочек и один за другим достаю из него четыре магических предмета.
Глаза Хадсона округляются, когда до него доходит, что я хочу сделать.
– Ты не можешь сделать это сейчас, – говорит он и пятится с такой поспешностью, что, наверное, споткнулся бы, если бы находился в своем собственном теле. – Есть более важные и срочные вещи, которые тебе необходимо…
– Я могу умереть. – Эти три слова заставляют его замолчать, хотя в его глазах застыла мольба. Он просит меня не продолжать. Не говорить того, что, как мы оба знаем, я собираюсь сказать.
Но я не могу выполнить его просьбу – ведь на кону стоит слишком многое.
– Можно шутить о том, чтобы воткнуть мяч в глотку Коула, – продолжаю я, – но мы оба знаем, что сегодня все может пойти не так, совсем, совсем не так. А значит, другого времени для того, чтобы сделать это, у меня может не быть. Никогда. Я знаю, что надо делать – мне объяснила Кровопускательница, – но ты не мог бы мне помочь? Постараться проследить, чтобы я не запорола дело?
– Сейчас тебе надо думать совсем о другом, Грейс. Ты должна сосредоточиться. К тому же, если я останусь в твоей голове, возможно, я сумею тебе помочь. Возможно, я смогу…
– Умереть вместе со мной, – подхватываю я и качаю головой. – Я знаю, что ты любишь делать все по-своему, но этот вопрос я решу сама. Так или иначе, я выдворю тебя из моей головы, так что тебе остается либо помочь мне в этом, либо стать первым привидением, которое будет бродить по коридорам Кэтмира.
Я пожимаю плечами.
– Выбор за тобой.
– Во-первых, я стал бы отнюдь не первым привидением, обитающим в Кэтмире, а во-вторых, привидениями становятся не так.
– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я.
– Я уже бывал мертвым… – Он делает паузу. – Ну, вроде того.
– Вроде того? – Для меня это новость. – Что это значит?
– Я тебе расскажу после того, как ты надерешь задницу Коулу, – отвечает он со своей фирменной самодовольной ухмылкой. – Так что смотри, не оплошай.
– В моих планах этого нет, – говорю я, – но сам знаешь, дерьмо случается.
– Это точно, – соглашается он, и лицо его делается задумчивым, в глазах появляется грусть.
Надо думать, такой вид он напускает на себя, когда хочет о чем-то попросить, но я не поддамся – ставки слишком высоки.
А потому вместо того, чтобы смотреть на него, я сажусь на корточки и раскладываю четыре предмета так, как мне говорила Кровопускательница, – кровяной камень на севере, драконья кость на юге, верхний клык человековолка на западе и атаме ведьмака на востоке, так что они образуют круг, в котором могут поместиться двое.
Поняв, что я не передумаю, Хадсон продолжает наблюдать за мной. Но всякий раз, когда я поднимаю на него глаза, его взгляд остается непроницаем.
Закончив раскладывать предметы, я зажигаю специальную свечу, которую как раз для такого случая дала мне Мэйси, и ставлю снаружи круга.
Я не ведьма, во мне нет ни капли той магической силы, которая есть у Мэйси. Но эти четыре предмета волшебные, они сами по себе обладают достаточной магической силой для того, чтобы у меня все получилось.
Я не до конца верю в успех, но, так или иначе, скоро станет ясно, сработает ли этот способ.
Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох, затем вхожу в круг – и сразу же понимаю, о чем толковала Кровопускательница. Я чувствую – что-то происходит. Воздух заполняется электричеством, по телу бегут мурашки, кожу начинает покалывать. Я чувствую стеснение в груди, мне становится трудно дышать, и мне кажется, что я вот-вот потеряю сознание.
– Выйди из круга, Грейс! – кричит Хадсон, и в голосе его звучит паника.
Но уже поздно. Я никуда не пойду – я не могу идти. Электричество, пронизывающее воздух вокруг меня, становится сильнее, и земля под моими ногами начинает вибрировать.
В толпе слышатся крики, и тут я понимаю, что все это чувствую не я одна. Земля под стадионом дрожит.
Испугавшись, я начинаю пятиться и едва не выхожу из круга, как меня и просил Хадсон, но электричество держит меня, не дает мне сбежать. Оно бьет меня и заталкивает внутрь.
Не стану врать, мне немного страшно. Я никогда не чувствовала ничего подобного – даже тогда, в подземелье, когда Лия вызвала черный удушливый дым, который едва не убил Джексона и меня.