– Добрый день, – приветствовал свидетельницу Корелл.
– Добрый день. Рада вам помочь.
– Мы хотели бы попросить вас еще раз рассказать о том, что вы увидели в тот день… по возможности не пропуская деталей.
Детали посыпались в таком изобилии, что Корелл успел не раз пожалеть о своем предупреждении. Ему пришлось даже выслушать лекцию о работах в саду – муж миссис Даффи был садовником.
– Настоящий профессионал… Почти художник в своем деле. Честно говоря, я многому у него научилась.
– Ближе к делу, миссис…
– Как будто я не о деле… Ах, видите ли, у нас с мистером Роуэном общая изгородь. Она разделяет наши участки, и забота о ней лежит на мне – за что миссис Роуэн мне благодарна… Ах, бедная, бедная миссис Роуэн…
– Вот ее точно можно было бы до поры оставить в покое.
– Конечно, инспектор, конечно…
– Я – помощник инспектора.
– Увлекательная, должно быть, работа…
– Когда как… Рассказывайте, прошу вас.
– Конечно, конечно… Но вы должны понимать… прошло два года. Я к вам тогда приходила.
– Я знаю.
– Но не думайте, что этим все и закончилось… Это продолжалось еще долго.
– Рассказывайте.
И снова все началось с изгороди. Как-то раз миссис Даффи решила подровнять ее садовыми ножницами и была вынуждена ступить на территорию Роуэнов, потому что «только с той стороны можно было сделать все ровненько и аккуратно».
Кроме того, у миссис Даффи были свои уважительные основания для любопытства: она опасалась за собственных детей. «У меня ведь глаза на месте», – повторяла женщина. Переступив границу соседского участка, миссис Даффи услышала странный звук. «Воспитанная в порядочной семье», она долго не могла понять, что же это могло быть. Наконец – «Бог да простит меня» – решилась заглянуть в окно соседского дома – и «тут же отвела глаза»…
– Ну, разумеется… – усмехнулся Корелл.
– Знаете… мне очень неприятно обо всем этом рассказывать.
– Не смущайтесь. Спасибо, что пришли.
– Но сегодня здесь, по крайней мере, выслушали меня, не то что в прошлый раз.
– На этот раз мы выведем его на чистую воду, не сомневайтесь.
– Полагаете, мне не о чем беспокоиться?
– Вам не о чем беспокоиться.
– Но что, если он решит отомстить… Вы сможете защитить меня?
Защитить? Корелл поднял глаза на свидетельницу. Неожиданный поворот, что и говорить.
– Теперь мы возьмемся за него основательно, – заверил он ее вместо ответа. – Но нам нужно больше свидетелей.
– Я поговорю с соседями.
– Только осторожно, – предупредил полицейский.
– Конечно, конечно… я всегда осторожна, – женщина закивала.
– А имени того молодого человека вы, случайно, не расслышали?
– Клаус как будто… Что-то иностранное.
– Что ж, благодарю вас, миссис.
Он протянул ей руку. Леонарду показалось, что на прощание женщина многообещающе улыбнулась ему и кокетливо поправила волосы. Или это опять были шутки его не в меру разыгравшейся фантазии?
Глава 22
После ее ухода Корелл долго не мог успокоиться. Было в этой миссии Даффи что-то такое, от чего его бросало в дрожь и будило самые смелые фантазии. Леонард вспоминал ее тело, представлял себе, как оно выглядит без одежды. В голове крутились ее слова: «Вы один стоите всех местных полицейских…» В самом деле, не зря же она надела это облегающее фигуру платье? И потом, этот призывный взгляд… Теперь Леонард был почти уверен, что у него все получится.
В конце концов, разве он не показал себя толковым полицейским во время последнего допроса? Он хорошо чувствует людей, их слабые места, замечает в их глазах малейшие признаки беспокойства. Знает, когда нужно надавить… Так куда теперь? На Пайнвуд-роуд.
Подъезжая к дому Роуэнов, Леонард вспомнил Рона и Грега – маленьких садистов из колледжа «Мальборо», и это добавило ему решительности. Теперь мистер Роуэн представлялся ему не иначе как в образе Грега. К черту сомнения! Он расколет этого танцора, как папаша Риммер расколол Тьюринга. Корелл косился на дорожные указатели. Мимо проехал «Моррис Майнор», а потом послышался детский голос:
– Папа! Папа!
Леонард вошел во двор. Маленькая темноволосая девочка с серьезными глазами плескалась в бадье с дождевой водой. Позади торчала свежевыкрашенная стойка с качелями.
– Привет, – поздоровался Корелл.
– Привет. – Девочка смущенно опустила глаза.
– Тебе надо переменить платье.
– Не надо.
– Можно к вам? – Леонард кивнул на белый каменный дом с черной крышей и застекленной верандой рядом с входной дверью.
Он взялся за позолоченную дверную ручку. Справа от дома тянулась живая изгородь, довольно неухоженная. Соседский дом представлял собой неказистое деревянное строение, выкрашенное в зеленый цвет, с ветхой черепичной крышей и аккуратными цветочными клумбами перед маленькими окнами. По двору прошла женщина в ярком платье – не миссис ли Даффи?
Корелл позвонил. Тысяча мыслей пронеслась в голове, но все сомнения развеялись, лишь только дверь открылась. Он взял себя в руки, изобразив профессиональную дружелюбную улыбку.
– Добрый день.
– Добрый день, – ответил мужчина с такой же смущенной сдержанностью, какую помощник инспектора только что наблюдал у его дочери.
Уже с первого взгляда на него Корелл понял, что миссис Даффи не ошиблась в своих подозрениях. Этот мужчина был гей – стильный, тонкокостный, с прямодушным голубым взглядом и узнаваемой грацией в движениях. Уже одно то, как он подал руку, говорило о многом. Мистер Роуэн словно приглашал его на танец.
– Моя фамилия Корелл, я из полиции Уилмслоу, – представился Леонард. – Я звонил… Можно войти?
– Пожалуйста.
– Понимаю, что вы заняты. Слышал, у вас несколько мастерских по пошиву мужского платья в Манчестере? Люблю стильную одежду… К сожалению, могу позволить себе гораздо меньше, чем хотелось бы… я имею в виду свое жалованье… Ну что ж… думаю, будет лучше, если мы сразу перейдем к делу.
– К делу? – переспросил мужчина.
– Да… видите ли… у меня к вам есть одно небольшое дело.
Кореллу понравилось, как прозвучало слово «небольшое». Оно, как ему показалось, добавило тираде веса.
– Конечно, конечно, проходите, – пригласил мужчина.
Он выглядел сбитым с толку, и это был хороший знак. Над его верхней губой проступили капельки пота. Поднимаясь по лестнице, мистер Роуэн старался держаться прямо и выглядеть как можно более решительно.
В комнате, куда он проводил Леонарда, стояла дорогая старинная мебель. Одну стену целиком занимал шкаф с книгами. С потолка свисала хрустальная люстра. Это была не та обстановка, какую ожидал увидеть в этом доме Корелл. Он сел в кожаное кресло напротив Роуэна. Тот закурил сигарету.
– Уютный дом, – похвалил Леонард.
– Спасибо.
– И девочка во дворе… Слышал, у вас есть еще одна?
– Есть, – подтвердил Роуэн.
– А какой ливень был на днях! – продолжал Корелл.
– Был, – отозвался хозяин дома.
Его немногословность также оказалась для Леонарда неожиданностью.
– Зато лето должно быть теплым.
– Будем надеяться.
– Или это нам так только кажется?
– Что кажется?
– Что черная полоса непременно должна смениться светлой? Ведь на самом деле чаще бывает наоборот: плохое влечет за собой нечто еще худшее… Так уж устроена наша жизнь.
– Ну… иногда, – как бы нехотя согласился Роуэн.
– Вы ведь слышали эту историю… Крайне печальная история, – продолжал полицейский. – Я имею в виду математика Алана Тьюринга, которого обнаружили мертвым в его доме. Я был там… Алан Тьюринг съел отравленное яблоко. Ужасно, просто ужасно… Вы знали его? Может, даже здоровались с ним на улице?
Роуэн уверенно покачал головой.
– Очень одаренный человек, – добавил Корелл.
– Я слышал его по радио, – неожиданно вспомнил Роуэн.
Впервые он сказал что-то по собственной инициативе, поэтому Леонард удивился.
– О чем же он говорил?
– Что-то связанное с Норбертом Винером[45], – ответил Роуэн.
– Кто это?
– Писатель. Пишет про роботов и мыслящие ма-шины.
– То есть Алан Тьюринг говорил о мыслящих машинах?
– Да.
– Звучит любопытно.
– Крайне любопытно.
– А вам известно, что все началось с одной чисто теоретической дискуссии?
– Нет, – Роуэн смущенно покачал головой.
– С логического курьеза, – оживился Корелл, – занимавшего очень немногих. С бессмысленной, на взгляд большинства, академической проблемы, с нелепицы… а кончилось созданием новой машины… разве не странно? Хотя вы, наверное, не интересуетесь логикой.
– Совершенно не интересуюсь.
– Ну да, вы больше эстет.
– Не могу сказать…
– И принимаете гостей по выходным.
– Разумеется. А вы – нет?
– Нет. – Последнее слово Корелл произнес почти с гордостью. – Так кто к вам ходит? – спросил он.
– Друзья.
– Что за друзья?
– К вам они не имеют ни малейшего отношения.
В голосе Роуэна не чувствовалось никакой агрессии, только нижняя губа чуть заметно задрожала.
– Вы видите, нам известно все.
Фраза прозвучала достаточно уверенно, поскольку была заимствована у инспектора Риммера.
– Вы имеете в виду… – Роуэн насторожился.
– Ваши незаконные связи.
– Но у меня…
– У нас есть свидетели.
– Если вы о миссис Даффи, то наговаривать на соседей – ее любимое занятие. Сплетни для нее что воздух.
– Есть и другие, кроме миссис Даффи.
Безапелляционность, с какой Корелл произнес это, заставила его самого поверить в сказанное. Он вспомнил, что подумал о мистере Роуэне, столкнувшись с ним в дверях, и еще больше утвердился в собственной правоте. Вне сомнения, этот человек был гей.
– То есть? – недоверчиво переспросил Роуэн.
– У нас есть свидетели помимо миссис Даффи… Много свидетелей.
– Можете назвать хотя бы одного?
– Предлагаете выложить вам все начистоту? – возмутился Корелл. – Вот так, взять и раскрыть карты? Понимаю, что это именно то, что вам нужно, но, видите ли, на это у нас с вами еще будет время… Или вы полагаете, я пришел бы сюда, не имея против вас достаточно улик?