ресторан, кивнул дружески, жестом отказался от помощи Мананы, она сегодня была за старшую, стоял и искал глазами Катю.
– Ваш столик свободен, Андрей Михайлович…
И тут он заметил Катю, она тоже увидела его издали, застыла на секунду и склонилась к клиенту. Андрей двинулся к свободному столику недалеко от нее. Он с неприятным удивлением чувствовал, как у него заколотилось сердце. И в ногах похолодело. Возле столика возник Богдан Шапкин:
– Добрый день, Андрей Михайлович, забы-ы-ыли нас! – как всегда чуть манерно склонился в приветствии Богдан.
– Это ваш столик, Богдан? – недовольно спросил Андрей.
– Всегда! Вы раньше там обедали…
– А-а-а… – нахмурился на него Андрей, – погодите пока…
Катя опять ушла, даже не обернувшись на него.
– Послушайте, Богдан… я хочу вот к этой девушке. Пересадите меня. – Он положил Богдану пятьсот рублей. – И забудьте все. Не берите в голову.
Богдан признательно и понимающе улыбнулся, ловко смял деньги в кулаке и пересадил Андрея за соседний столик. Приборы поправил. Справа у окна ел парень и что-то читал в ай-фоне, впереди, через свободный столик, болтали две молодые девушки. Кати не было. Андрей чувствовал, что волнуется все сильнее, по дороге он пытался построить первую фразу. Легкую, приятельскую, но, кроме «Катя, здрасьте!» сказать было нечего. Он ничего не знал о ней, а напоминать про вчерашний вечер совсем не стоило, она вчера работала на него. Нет, про вчера не надо… – судорожно соображал Андрей, поглядывая в сторону кухни, куда ушла Катя. Можно ей про Маврикий рассказать, – издевалась хмельная голова, – сказать, что завтра уезжаешь и времени совсем мало! И даже предлагала просто взять ее за руку и посадить рядом.
– Здравствуйте! – Над ним стояла Катя и улыбалась. Ничего не было на ее лице, кроме простой, спокойной улыбки. Никаких намеков, никакого вчерашнего вечера и темной беседки. Улыбалась, как хорошему знакомому.
– Хо! – удивился Андрей, что не заметил ее. – Здрасьте, Катя! – он даже попытался встать, но одумался и остался сидеть, глядя на нее снизу вверх. – Я вот приехал… уезжаю завтра и приехал на вас посмотреть! – вдруг выпалил он всю правду осипшим с похмелья голосом. И даже обрадовался этому. – Вы знаете, что… дайте мне бутылку «Шабли»… любую.
Катя как будто не удивилась ничему, согласно кивнула головой и пошла к буфету, но вдруг вернулась:
– Вы обедать будете? – она внимательно на него смотрела, как будто хотела сказать что-то еще, но не решалась.
– Не уходите, Катя… Нет, принесите вино… да! – Андрей вел себя странно, торопился и даже злился на всех, кто был сейчас в ресторане.
Когда она вернулась с бутылкой и ведерком со льдом, Андрей махнул рукой на ведерко, и, потянувшись к ней, понизив голос, сказал:
– Мне очень неудобно вас просить. Я предпочел бы, чтобы я ухаживал за вами. Ходил бы вам за вином, наливал бы… мне это было бы приятно.
Андрей сидел прямо, опершись на локти и подавшись к Кате. Бодрость его была слишком легкая, нервная. Катя слушала его с запотевшей бутылкой и штопором в руках. Одна из девиц с соседнего столика поманила Катю. Она кивнула, Андрей тоже глянул на девицу и сморщился.
– Вы уверены, что вам еще нужно вина? – спросила Катя негромко, нагнувшись к Андрею.
– Наверное, вы правы. Знаете что, у меня к вам просьба. Я завтра улетаю надолго… довольно надолго. Вы не могли бы выйти на улицу на несколько минут. Я спрошу вас что-то и сейчас же уеду. Можно так? – он положил свою широкую ладонь на белую скатерть стола.
– Хорошо, я выйду, – Катя сунула штопор в передник, взяла бутылку и ушла.
Андрей посидел еще пару минут, сосредоточенно глядя в стол, встал и пошел к выходу. Швейцар открыл дверь, называя его по имени-отчеству. Андрей отлично уже понимал, что его затея не проходит. Эта девушка, как и вчера, вела себя необычно. Она реагировала на него так, что он ничего не понимал, и невольно, будто следуя ее ясной воле, тоже вел себя необычно. Сюда зачем-то приехал, идиот?! – хмурился Андрей, – теперь вот вышел, чтобы сказать ей – что? Дверь сзади открылась, Андрей это услышал и, собираясь внутренне, повернулся. Это была не Катя, у него отпустило, но следом вышла она.
– Давайте пойдем немного, – попросила Катя, застегивая куртку, и, не дожидаясь Андрея, пошла по ступенькам к Тверской.
Андрей догнал ее. На углу Катя остановилась:
– Простите меня, Андрей, мне так неудобно… я… – она подняла глаза на Андрея, опустила их, но потом снова подняла, – я не понимаю, что я сделала?
– Подождите, Катя! – Андрей взял ее за локти. – Ничего не говорите, я сам ничего не понимаю, понятно только, что я вас преследую! – Он прокашлялся и чуть привлек ее к себе, прося взгляда. – У меня нет никаких дурных мыслей по вашему поводу. Я никогда не причиню вам плохого! Я мог бы сказать, что вы мне нравитесь, и это было бы правдой, но даже этого я не могу сказать, потому что… не знаю, – удивился сам себе Андрей и чуть развел крепкие руки. – Но я должен вас спросить. Вы меня простите… вопрос крайне циничный, можно?
Катя напряженно смотрела на него.
– Вы не хотели бы со мной переспать? Сейчас или сегодня вечером. На любых условиях! Может, у вас есть какие-то проблемы, или вам нужны деньги? Любые деньги за один вечер! – Он смотрел на нее чуть набычившись. Он выглядел некрасиво. Даже бархатистый басок засипел вдруг старчески.
Катя закачала головой, ее смуглые щеки побурели от прихлынувшей крови стыда, она с удивлением подняла глаза на Андрея.
– Все, не буду больше… простите! – он смотрел на нее в упор. – Я должен был это спросить. Мне жаль. Я вас не обидел? – он пытался поймать ее руки.
– Ну, пожалуйста… – Катя, не слушая его, быстро пошла обратно к ресторану. Андрей раскланялся картинно пустому уже месту, чуть постоял, склонив голову и сел в поджидавший его «Майбах».
14
Несколько дней перед своим днем рождения Настя ночевала дома. На работу не ходила, убиралась, готовила еду, купила небольшой телевизор на кухню, и он целыми днями не выключался: пел, плясал и разил врагов. Катя всю неделю работала без выходных, приходила поздно, а уходила с утра, когда Настя еще спала, и девчонки общались мало. В пятницу, накануне, Катя вернулась с работы в девять вечера и они пошли в ближайшее кафе.
– Есть будешь? – спросила Настя, листая меню.
– Давай… пиццу, «Маргариту»… – Катя смотрела в меню. – Или… нет, ничего не хочу, только чай, может быть?
– Ты что, не поела у себя?
– В обед что-то ела, я во время работы не хочу… – Катя улыбалась. – Мы сегодня ровно полтора месяца, как в Москве.
– Да? Точно, слушай! Надо винца тяпнуть по этому поводу?
Катя замялась, потом кивнула согласно.
Через час они оживленно трепались, разгоряченные вином – Настя заказала себе уже третий бокал. Катя рассказала про день рождения Андрея и даже про то, что он приезжал. Не сказала только о его последнем предложении.
– И чего же ты? – не понимала Настя, – Он что, тебе совсем-совсем не нравится?
– Не знаю. Он интересный, конечно… – Катя думала о чем-то, но вслух не говорила.
– А с тобой он как? – допытывалась Настя.
– Очень простой, такой… обычный парень.
– Ну да, парень, он тебе в папаши сойдет. – Скривилась Настя. – Нет, подруга, тут надо действовать, а если симпатичный да не старый… чего и думать – потом понравится, привыкнешь. Снимет тебе квартиру, приоденет, сама же говоришь, какая у него дача. Им ничего это не стоит. Ему с тобой хорошо, и тебе хорошо! Может, так и отца вылечишь, чего тут мозг напрягать? Что ты смотришь? Думаешь, через год дороже будешь стоить?
– Я и сама про отца подумала, – наклонилась Катя и заговорила тише, – ей-Богу, прямо так и представила, что прошу у него денег! Ух, так стыдно! – Катя закрыла лицо руками.
– Что стыдно?
– Всё! – Катя сокрушенно качала головой, не отнимая ладоней.
– Ты что, дура? – не понимала Настя.
– Нет, этого никогда не будет. – Катя с грустью посмотрела на сестру. – А жена у него симпатичная. Я ее видела, одета очень стильно. Стройная.
– Ты чего шепчешь? Думаешь, здесь кому-то дело есть до тебя и твоих проблем? Им всем насрать! Наедятся, напьются, пойдут домой трахаться. Тут же половина таких, вон, смотри, телка со старым пнем, что, с папой она сюда пришла? И что? Она хуже тебя или меня. Жена ей мешает! Сейчас вообще никто не женится!
Катя глядела на сестру и упрямо качала головой:
– Нет, Насть, я про жену просто так сказала, мне вина больше не надо! Я и про него-то просто так думала, мне лицо его нравится… Он такой, знаешь… кто может помочь, я поэтому, наверное, и подумала про отца. У него руки очень сильные.
– Он тебя лапал?!
– Нет, не лапал! – удивилась Катя.
Девчонки смотрели друг на друга. Настя, прищурившись, держала паузу, потом глотнула вина, откинула челку:
– Я, кстати, с Мурадом живу! Чтоб ты знала! – она смотрела на эффект, который произведут ее слова. – Помнишь его?
Катя допила свой бокал, поставила на стол:
– Он тебе нравится?
Настя молчала. Прищурилась куда-то внутрь себя.
– Ты не думай, я на него… – Катя не подобрала слова, показала рукой, – не сержусь, я забыла тот случай. Тебе неприятно, что я говорю?
– Я с ним уже месяц живу. Нравится – не нравится, не знаю. Нравится, наверное, если мы с ним по пять раз на дню можем… – она по-мужски постучала ладонью по кулачку, показывая, что они могут, и расслабленно, по-мужски же грубо рассмеялась. – Но если бы ко мне подкатил такой вот, как ты рассказываешь, я бы и думать не стала. Мурад, – она посмотрела вдаль по залу, – красивый, конечно, не то, что этот твой, но все время врет, все время понты колотит, а часто прямо какой-то… жалкий бывает. Да и не сказать, чтоб дико богатый.
– Он женат?
– Говорит, что нет, да мне все равно, я замуж за него не собираюсь. – Она замолчала, отпила из бокала. – Я программу-минимум выполняю… Пока поработаю, освоюсь тут, а там посмотрим.