– Что посмотрим? – не поняла Катя.
– Ну не всю же жизнь мне с этим Мурадом кружиться! – Настя усмехнулась задумчиво. – Полтора месяца, как приехали! Вот время летит! Пока неплохо все, работа есть, какой-никакой мужчинка, жилье нормальное. В порядке все у нас! С Белореченском и сравнивать нельзя. Уже не знаю, как в наш вонючий и щелястый сортир смогу зайти! Я столько шмоток накупила – домой заявиться, народ попадает! И у тебя неплохо! Месяц назад рыбой ворованной торговала, а сейчас! Работа чистая, а денег… – Настя посмотрела с жадным любопытством, – у тебя сколько в месяц получается?
– Да, – Катя улыбнулась виновато, – много, мне иногда прямо неудобно. Честно! Одну неделю без выходных работала, вместе с чаевыми получилось тридцать шесть тысяч! Можно спокойно отцу кредит взять. – Катя замерла на секунду. – Как думаешь, дадут, если стаж работы небольшой?
– А за фотографии твои они платят?
– Да, там что-то есть в контракте, но, кажется, нет, не знаю точно.
Подошел официант, оглядел их столик.
– Еще вина? – попытался сделать вежливым усталое лицо.
– Спасибо, у нас все хорошо, – ответила Катя.
– Все хорошо, – повторила Настя и попила из бокала, – я сегодня вашу Мусю отнесла.
– Почему? Куда? – не поняла Катя.
– Не знаю, в какой-то подъезд подбросила. Она ссытся все время, я устала уже.
Катя потерянно на нее смотрела, лоб терла в досаде. Она очень привыкла к ласковому котенку.
– Отнесла, – продолжила Настя, – а сама думаю, может, я счастье свое выбрасываю? Она же трехцветная, прямо страшно сделалось!
– Муся научилась бы, она смышленая…
– Она сегодня в мои новые туфли наделала. Курить охота… – Настя хмуро глянула на выход, пригубила вино.
Посидели молча, Катя все переживала о котенке. Настя достала сигареты из сумки, вздохнула устало:
– Знаешь, почему мы с Мурадом сошлись? – Она выразительно посмотрела на Катю. – Мы с ним одинаковые. Одинокие какие-то. У него дома тоже фигня полная, я чувствую. Он мне врет, что у него дом, дача, кони еще эти… а я ему вру, что год училась в медицинском и бросила, и что у меня мать заведует всей торговлей в Белореченском районе. – Настя усмехнулась криво. – Зачем вру? Сама не знаю. Чтобы получше выглядеть? Нет, ты не думай, мне с ним реально хорошо. Мы полночи можем разговаривать.
– О чем?
– Обо всем. Он про Баку все время вспоминает, там у них море, город красивый, он хорошо рассказывает, кафешек полно, фруктов каких хочешь… Нефть, представляешь, из земли течет. А я ему про наш Белореченск, про Ангару, про стерлядь, между прочим. У них осетры в море, а у нас стерлядь; правда же, у нас стерлядь была раньше в Ангаре?
– Раньше была, – согласилась Катя, – и осетры тоже. Может, и сейчас есть?
– Ну, а он не верит, говорит, что только у них там стерлядь водится.
– Ты иногда так о нем хорошо говоришь, может, тебе замуж за него выйти? – улыбнулась Катя.
– Замуж? – Настя потянулась за бокалом, усмехнулась, раздумывая, потом сказала серьезно. – Знаешь, какой у него бизнес?
Катя неуверенно качнула головой. Настя еще помолчала, покусывая тонкую губку.
– Он при этих жирных, у которых точки на рынке, шестеркой служит. Типа смотрящий. Весы выдать-принять, деньги собрать. И еще девочек им ищет.
Катя про девочек не поняла.
– Да-да, на ночь им девчонок подгоняет! Я не знаю, как уж, знакомится, наверное, с ними, он же красавчик, ну и приводит к этим в ресторан. Такой бордель, короче…
Катя смотрела с испугом.
– Да нет, – успокоила Настя, – мы-то нормально живем.
Настя не договорила фразу, в сумочке зазвонил телефон. Она достала, увидела, что звонит Мурад, потерялась на секунду, но ответила:
– Да! Здорово!
– Короче, Октай согласился, пятьдесят тысяч уже дал, но говорит, они вдвоем будут, тогда сто пятьдесят дадут.
Настя машинально прикрыла телефон, взглянула на Катю, та ничего не слышала, только улыбнулась сестре.
– Сейчас, – сказала в трубку, нервно кивнула Кате, встала и пошла к выходу.
– Октай говорит, что с порошком не интересно. Я ему фотографию показал, он все равно не согласен, короче, давай, пусть вдвоем, какая разница, она спать будет.
Настя вышла в холл:
– Слушай, Мурад, а нельзя отказаться?
– Ты что?! Охренела?! Мне яйца отрежут! Я уже пятьдесят тысяч… уже деньги взял! Ты что? Ты ее на день рождения позвала?
– Нет еще, сейчас хотела, мы в кафе сидим, да не ори ты! Мне жалко ее, козел! Сестра она моя!
– Ты что, дура!!! Ты там что, пьяная?!
– Да не ори, говорю, она чистая, тебе, козлу, этого никогда не понять! Она вообще другой человек! Врубаешься, ты!
– Ты чем думала? Целую неделю говорили! Ты напилась?! Что хочешь делай! Все!
В трубке раздались короткие гудки.
– Козел, блин… Козлина! – выругалась Настя громко и не очень трезво.
Вернулась в кафе. Села за столик, не глядя на Катю. Официант подошел.
– Еще вина принеси! Ты не будешь? – Настя изучающе глянула на Катю.
Катя отказалась. Официант подал карту вин.
– Мурад звонил, завтра день рождения, – Настя глядела в меню, ничего в нем не видя.
– Я взяла выходной, как ты хотела, – улыбнулась Катя.
– Шашлыки будем жарить, вот звонил, заказал турбазу какую-то. – Она отворачивалась от Кати, заглядывая в меню. – Спрашивал… ну как это… – Настя помахала книжицей, помогая вспомнить слово, на самом деле чувствовала, как краснеет, – спрашивал, сколько гостей будет.
– Может быть, такое же? – подсказал официант Насте.
– Ну да, такое же неси, я же сказала! – Она отдала меню. – Девчонки будут с работы, ты видела некоторых…
– Пригласи Алексея, – попросила Катя.
– Да? – Настя бросила недовольный взгляд. – Чего он тебе? – перекривилась вдруг неуступчиво.
Официант принес вино. Настя заглянула в бокал, сделала большой глоток и вздохнула. Она уже прилично набралась.
– Ну, пригласи, он хороший, ты увидишь! Он спрашивал, что тебе подарить. Хочешь, я сама ему скажу? – не отставала Катя.
– Ладно, скажи, – неохотно отвернулась Настя, продолжая хмуриться. – Он тебе нравится, что ли?
– Нравится.
– Кишка длинная, на мужика-то не похож… Елекс, блин! – Настя покривлялась лицом и руками, изображая Алексея.
– Да нет, – рассмеялась Катя, – он очень хороший, мы с ним тоже иногда по полночи болтаем. Я у него на даче была.
– И что? – уставилась на нее Настя.
– Ничего.
– У вас ничего не было? – спросила встревоженно, с пьяной прямотой.
– Нет. Болтали. Почему обязательно должно что-то?.. Просто хороших человеческих отношений недостаточно?
– Да нет, – усмехнулась пренебрежительно Настя, – я рада за тебя. Пойдем домой, поздно пить боржом, когда печень отвалилась.
По дороге Настя закурила и заговорила с нарочитой назойливостью, пытаясь доказать что-то свое:
– Ну вот вы приехали на дачу… и что делали?
– Музыку слушали, болтали.
– Моцарта?!
– Моцарта нет… Шумана… у них почти весь Рихтер есть. Все-все его записи…
– Ну ладно, что ты мне, я что, знаю, кто такой Рихтер? Я же серая! Торговка с рынка! Мне Лепс нравится! – Настя остановилась и высокомерно, почти со злостью посмотрела на Катю. – Я не знаю никого, кто этого твоего Моцарта, блин, слушает! Ни-ко-го! Понты одни!
Катя слушала молча, потом сказала спокойно:
– Леша свою музыку тоже ставил.
– Какую?
– Он «Пинк флойд» любит, «Секс пистолз»…
– Тоже отстой! Еще что?
– Потом он коктейли делал, он же барменом работал…
– Та-а-ак, коктейли – это хорошо! – Настя внимательно смотрела в глаза Кате. – А потом?
– Потом просто сидели, камин жгли. Он свои проекты показывал. У него отец известный журналист и фотограф.
– Отец – известный, а сын – глиста недоделанная.
– Почему ты… он совсем не глиста! Наоборот, он очень с характером. Он медицинский бросил, на журфак поступил…
– Да за бабки все, такие предки!
– Нет, он сам… Он такой как раз… очень уверен, что все может сделать сам, – Катя остановилась, думая, – у него много интересных проектов. Но это все неважно… он очень хороший! Разве ты этого не чувствуешь?
Настя презрительно хмыкнула. Они подошли к подъезду.
– Я тоже не все, конечно, понимаю в нем, – согласилась вдруг Катя, – вроде и понимаю… здесь жизнь другая.
Настя открыла входную дверь, вызвали лифт.
– Сложно живешь, Катька! На хрен тебе вообще этот прыщавый?! Чего в нем разбираться? – Настя покрутила руками у висков. – Я иногда прямо злюсь на тебя! Была бы ты попроще, я бы тебе столько рассказала! Выпили бы с тобой, обсудили бы этих козлов. А с тобой – о чем говорить? Ты даже анекдоты не любишь!
Они вошли в лифт.
– Мурад тогда к тебе полез, – продолжила Настя, – вот, видишь, тебе неприятно! А я бы знаешь, как сделала? Я бы молчала! Прикинь – полный стол народу, все там орут, тосты говорят, а он у тебя в трусах! Хо! У меня сейчас в башке зашумело! А-а-а, ты не поймешь!
Дверь в квартиру была закрыта изнутри, они позвонили. Настя оперлась о стену и покрутила рукой у носа, мол, набралась прилично. Улыбнулись друг другу.
– Знаешь, что самое главное? – зашептала Настя: – Вот ты мне рассказываешь, какие вы с Лехой… ну, типа, у вас ничего не было! Ну, пусть, вы еще дурачки маленькие! Но ты себя как женщина вообще не знаешь! Ты же женщина! Ты так можешь, все ахнут! Ты и так всем нравишься, а тут! У меня Мураду крышу уносит, когда мы вместе! Напрочь! А если бы мы просто друг с другом разговаривали… пф-ф-ф… Что он так долго? – Настя еще пару раз нажала на кнопку звонка.
Алексей открыл. Он был в спортивных штанах, но в вечернем пиджаке с торчащим из кармана платочком и с букетом красных роз.
– С днем варенья!
– Это мне? – Настя недоверчиво протянула руки. – Ништяк, а что, уже? – Она глянула на часики: – О! Двенадцать ноль семь! Я уже родилась! Жаль, выпить нечего…
На кухне было накрыто: в кастрюле со льдом стояло шампанское, на столе стаканы. Лимон порезан и аккуратно разложен на тарелочке. Шоколадка поломана.