– Да ничего она не пьет! – Настя пристально и жестко смотрела на Катю. Сдавила вдруг свой стакан в руке, так, что вино брызнуло и полилось. – Налей ей «Кока-колы». А ты, если не пила водки, то и не пей, голова болеть будет!
Она забрала у Кати стакан с коктейлем и выплеснула в темноту озера.
– Давай! Что смотришь? – скомандовала Мураду.
Тот нерешительно посмотрел на трезвую Катю и заспешил в беседку. Налил «Кока-колы» и, зыркнув по сторонам, всыпал порошок. Помешал пальцем, вытер его об штаны и понес стакан девчонкам.
– А мне? – капризно попросила Настя.
– Ты не сказала! – засмеялся Мурад. – Тебе такой же?! – Он приобнял Настю ниже пояса.
– Мне такой же! – К ним подходил Алексей. Приплясывал под музыку, задрав руки вверх. – Катя, я тебя потерял! Ты шашлык не ела, такой вкусный! Чума! Хочешь, я тебе разогрею, там еще углей полно! Ой, оп-па! – Алексей в темноте наступил на что-то, поскользнулся и отскочил в сторону. – Вы чего тут?
– Вот, обсуждаем, какой Алеша у нас красивый! – издевательски-ласково по-деревенски пропела Настя и попыталась прижаться к Алексею.
– Настя, я тебя просил, не называй меня так! – Строгим и пьяным голосом потребовал Алексей. – Меня мама всю жизнь звала Алешик! Что, нормально, да?!
Мурад принес два стакана с «Кока-колой».
– Напитки! Пожалуйста! Этот твой, – подал Насте, – не перепутайте! – протянул Алексею.
– Мне не надо! – затряс головой Алексей.
– Как не надо? Ты же просил!
– Не надо мне, я ее терпеть не могу!
– А давай на брудершафт, Алекс! – протянула свой стакан Настя. – Можешь за меня выпить хотя бы «Кока-колы»? А я буду тебя этим собачьим именем звать!
– Идет! Давай! – Алексей взял у Мурада стакан.
Настя с Алексеем выпили, Алексей попытался оставить половину, но Настя не дала. Выпили всё. Поцеловались.
– Фу-у, – выдохнул Алексей, – теперь мы с тобой братья!
– Или сестры… – засмеялась Настя, – теперь вы пейте так же! Катька и Мурад! Давайте! Давай, Катька, до дна давай!
Катя с Мурадом выпили, поцеловались.
– Эй! Где вы? – кричали из беседки.
Невысокий Ваня забрался на перила и махал двумя руками. Девчонки держали его за ноги, но не удержали и он свалился прямо на них. Раздался дружный хохот.
По дорожке от домиков спускались Октай, Славик и две молдаванки. Девицы охорашивались, у Октая из-под живота свисала плохо заправленная рубашка.
Налили еще. Остатки застывшего шашлыка, зелень, овощи и хлеб разбросаны по всему столу, пакеты из-под вина, недопитые бутылки. Все говорили громко, не обращая внимания друг на друга.
Настя не отходила от Кати. Держала ее под руку, не веселая уже, и когда Ваня полез к ней в очередной раз «поздравить именинницу», отпихнула его так, что он отлетел на пол. Встал и с удивлением посмотрел.
– У тебя голова не кружится? – спросила Катю.
– Нет. Немножко… а почему ты спрашиваешь? Меня видно?
– Ты же водку пила, должна голова кружиться…
– Вообще, кружится, – созналась Катя, – может, мне воды попить?
– Сильно кружится? – Настя с тревогой заглянула ей в глаза.
– Да.
Настя бросила в сторону недокуренную сигарету, нахмурилась, глянула по сторонам. Мурад стоял неподалеку и внимательно следил за ними. Настя недовольно отвернулась к сестре.
– Пойдем-ка прогуляемся, хватит здесь! – сказала тихо и решительно и повела Катю из беседки.
На дорожке Катю зашатало как следует, она с трудом держалась на ногах. Голова кружилась так, что она испуганно схватилась за сестру. Настя взяла ее крепче, подбежал Мурад и они вдвоем повели Катю к дальнему коттеджу.
– Сейчас полежишь немного, должно пройти, – Настя трезвела на глазах.
Зашли в домик, усадили Катю на койку:
– Ну что? – спросила Настя.
Катя только тяжело качала головой, шатнулась, как кукла и посмотрела на сестру почти безумным, ничего не видящим взглядом с расширенными зрачками.
– Я позову? – тихо спросил Мурад из-за спины.
Настя не ответила. Положила Катю на спину, расстегнула ей куртку:
– Как себя чувствуешь? Тебе очень плохо? Тошнит?
– Голова… не понимаю… – тяжело ответила Катя и, закрыв глаза, прижалась лицом к Настиной руке.
Настя метнулась к Мураду:
– С ней ничего не будет? – спросила испуганно и злобно у самого его уха.
– Да не будет, через пару часов все пройдет! – Мурад то ли был возбужден, то ли тоже очень боялся. – Я пойду, позову?
Они вышли и быстро пошли к беседке. Настя все время оглядывалась и, чтобы не упасть в темноте, крепко держалась за куртку Мурада.
– Лешка тоже пил эту дрянь, его куда денем? – зашептала на ухо Мураду.
– Я ей больше насыпал, ему мало… – Он оглянулся на домик, где осталась Катя. – Может, его домой отправить?
Настя не отвечала.
– Его и Ольгу с Иваном… тут места мало. Такси вызовем…
– Он без Катьки не поедет… – Настя напряженно думала о чем-то. – Когда он уснет, надо будет подложить его к Катьке!
Мурад испуганно смотрел на Настю, постигая ее мысль.
– Ладно… – согласился покорно.
– Ты им сказал уже?
– Да. Вон они идут!
Алексей стоял в лесу за одним из коттеджей и следил за входом в дальний домик, куда завели Катю. У него тоже кружилась голова, он думал, что это от выпивки, и, возбужденный, никак не мог сообразить, Катя легла уже спать или что? Почему она ушла, ничего не сказав? Он видел, как Настя вышла от нее, и его тянуло пойти к Кате. Он так набрался, что очень ясно, огромно чувствовал необыкновенную, нечеловеческую любовь к ней. Он видел, что она не просто лучше всех, что они все вместе, все эти девчонки с рынка и вместе со всем рынком не стоят простого Катиного взгляда. Он хотел к ней, не понимая зачем, ноги сами несли. Просто побыть, посидеть у ее ног, пусть спит. Или лучше просто лечь рядом и согреть ее. В своих мыслях он уже обнимал ее смело и чувствовал в себе такую страсть, что его начинало трясти. Голова кружилась все сильнее, неудержимо и тошнотно тянуло лечь где-нибудь. Прячась за коттеджами, спотыкаясь в темноте по лесу, Алексей перебежал к Катиному домику и прислушался. Он держался за дерево и слышал, как колотится сердце.
Внутри домика было тихо. Алексей подумал, не ушла ли она, пока он к ней крался, в это время в домике что-то брякнуло негромко и заскрипела кровать. Алексей замер, прислушиваясь. Голова кружилась все сильнее, он, думая безвольно, что она опять за стенкой от него, а он, свинья, так напился, бессильно опустился вдоль тонкой стены ее домика, уронил голову себе на руки и провалился в тяжелый сон.
Очнулся Алексей от громких и страшных звуков, его будто по спине и по голове били. Кто-то закричал истошно, он попытался встать и упал вперед на руки, его шатало. Со страха или от чего-то еще он понял, что кричит Катя и кто-то закрывает ей рот. В домике шла борьба, топтались громко, что-то тяжелое упало, кто-то выругался зло и нервно засмеялся. Алексей окончательно очнулся и ринулся к двери. Она была заперта. Он ударил в нее всем телом:
– Откройте! – заорал и забарабанил кулаками. – Откройте! Катя ты там?!
– Не надо! А-ай-а-яй! – раздался отчаянный визг Кати.
Алексей ясно уже различал звуки борьбы, мат и треск рвущейся одежды, он отбежал, едва не упав с крыльца, плечом нацелился выбить дверь, но она распахнулась резко. На пороге стоял спортсмен Славик. Он был в одной майке и светлых носках. Алексей растерялся при виде голого мужика, а Славик резво подскочил к нему, схватил за грудки и легко вытолкнул с невысоких ступенек. Опять подскочил, Алексей лежал на земле, заслонившись и водя над собой руками. Славик не обращал на него внимания, приподнял за плечо, за свитер:
– Еще увижу тут, башку оторву!
– Урод поганый! – вылетело изо рта Алексея, он попытался оттолкнуть Славика, но вместо этого получил такой силы удар в лицо, что на мгновение потерял сознание.
Славик волоком оттащил Алексея в темноту за домик:
– Еще услышу твой голос, сученок, зарою здесь! Вот здесь! Понял? – Славик топнул ногой по земле и еще раз врезал Алексею под дых.
У Алексея страшно звенело в ушах, он не мог вздохнуть и только беспомощно шарил руками по земле и разевал рот. Он почти ничего не соображал, кроме собственной боли и панической невозможности вздохнуть, потом отчетливо вдруг услышал громкий визг и срывающийся крик Кати:
– Не надо! Не-е-ет!
Алексей вздрогнул, встал на четвереньки, потом вскочил непонятно какой силой, ударился плечом о дерево, схватился за него. В домике матерились, кровать скрипела беспорядочно, Алексей кинулся к ступенькам. В темноте упал через что-то. Это была урна, круглая металлическая урна, она покатилась, путаясь в ногах. Алексей схватил ее, подбежал к двери и замахнулся ударить, но вдруг увидел рядом окно. Он шарахнул по нему изо всех сил, посыпались стекла, урна улетела внутрь, сам он обрезался:
– Пустите ее, уроды!!! – стал дергать запертую дверь.
Дверь неожиданно распахнулась, Октай в одних трусах, которые едва видно было под складками живота, стоял с урной в руках, он шагнул выбросить ее и в этот момент Алексей проскочил в комнату. Здесь было темно, горел ночник над койкой. Катя, голая, в дальнем углу кровати отбивалась ногами от голого мужика… Алексей опешил, и тут из темноты вылетел пудовый кулак Славика. Алексея развернуло, он грохнулся лицом об стену и сполз по ней, хватаясь руками. Все померкло.
Очнулся Алексей, когда уже горел свет. Возле него сидела Ольга с бутылкой воды и полотенцем. Спокойная, как всегда. Мочила ему лоб и виски. В комнате все было вверх дном. Катя со спутавшимися волосами, с голыми ногами и в куртке, торопливо искала и надевала одежду. Руки ее тряслись. Джинсы были разорваны почти пополам, она с трудом надела их, схватила свитер, попыталась надеть его прямо на куртку, она была, как пьяная. Сняла куртку, натянула свитер на голое тело. Катя торопилась и не смотрела на людей. Нижняя губа была разбита и опухла.
За дверью слышался голос Мурада, он, заикаясь, диктовал по телефону адрес. Потом трусливо заглянул в домик. Катя сидела на кровати, отвернувшись ото всех и замерев. Алексей хотел позвать ее, попытался открыть рот, но только сморщился от резкой боли и поднял руку к голове. Рука была красная до локтя. Оля закатала испачканный рукав свитера, достала бумажную салфетку и стала промокать кровь.