Она разнесла орхидеи по разным комнатам, засохшие ирисы оставила на подоконнике у своей кровати. Набрала Алексея. Он взял трубку.
– Привет!
– Привет!
– Я тебя искала!
– Я тоже! – голос Алексея был невеселый, но обиды не чувствовалось.
– Давно не виделись, ты… – Катя вдруг ощутила серьезную неловкость и неудобство и замолчала, не зная, как продолжить.
Алексей прокашливался в трубке.
– … ты увидеться не хочешь? – спросил нетвердым голосом.
– Да, я поэтому и звоню. – Катя начала понимать всю безжалостность своего звонка Алеше, но было уже поздно.
– Я все знаю, мне Настя рассказала, так что… я просто соскучился, – сказал Алексей.
– Хочешь, приезжай, тут сейчас никого нет.
Алексей был все такой же. Только как будто повзрослевший. Катя поцеловала его дружески в щеку, повела на кухню. Они сели напротив друг друга, как всегда и сидели – она спиной к холодильнику, он у двери. Тот же красно-белый чайник закипал, но многое все же изменилось.
Катя поставила на стол чашки тонкого стекла с острова Мурано, такую же вазочку с пряниками, которые любил Алексей. Пряники были железобетонные. Катя звонко постучала одним из них об стол:
– Ты еще покупал, – засмеялась и открыла холодильник. – А я из дома не выходила… Итальянские конфеты есть. Ты голодный?
Алексей, не слушая, что она говорит, жадно рассматривал Катю, будто пытался найти в ней ту, прежнюю.
– Помнишь, как мы с тобой разговаривали? Целыми ночами! И о чем? Я иногда пытаюсь вспомнить и не могу. А было интересно.
– Да, – ответил Алексей машинально, – я тоже все помню. Ты что-то хотела мне сказать?
Он взял чашку, отпил и поставил на место. Чашка стеклянно грохотнула о блюдце, выдавая дрожь руки. Видно было, что он думает о чем-то своем и волнуется. Катя замялась, чувствуя неуместность своих вопросов, и, опустив голову, улыбнулась горько:
– Я поговорить хотела, мне больше не с кем… – Она глянула на него, но тут же отвернулась и быстро, боясь, что не сможет ничего рассказать, заговорила. – У меня есть парень, его зовут Андрей, он старше меня, но это все не важно… Он мне очень помог, оплатил операцию отцу, и потом… все было очень дорого, я даже не знаю, сколько это стоило. – Щеки и глаза ее потемнели от стыда, она посмотрела на Алексея и продолжила, оправдываясь: – У нас с ним тогда не было никаких отношений. Даже намека не было, правда!
Алексей молчал, склонив лоб на кулак. Катя видела только короткий ежик его головы да хмурый висок.
– А сейчас мы вместе были в Венеции. Он хочет купить квартиру, чтобы я училась в университете, преподавала ему английский и… – Катя приостановилась, она не видела его глаз. – Это все непонятно?
– Почему же, – не согласился Алексей, лицо его было мрачным. – Это как раз все понятно! У него семья?
– Да, семья, я разве не сказала? Все это случилось за те два месяца, что мы не виделись…
Алексей уже не слушал. Он встал решительно, хотел шагнуть из-за стола, но не шагнул, а застыл, набычившись и в упор глядя на Катю. Казалось, он сейчас ее схватит. Волнение лишило его речи, он затряс головой, как будто отрицал все, что она рассказала:
– Причем здесь он?! Он – это ошибка! Ты же это отлично видишь! Мы с тобой просто мало друг друга знаем и пока не очень понимаем, нам нужно время. Но… неужели ты… может, тебе надо выйти за меня замуж?! Сразу, выйти и все! – Как будто испугавшись того, что сказал, он заторопился. – Я бы все равно с тобой встретился, я все время думал об этом. Поэтому и из Лондона вернулся раньше. Это очень серьезно, ты не должна смеяться!
Катя и не думала смеяться. Она не ожидала ничего такого и чувствовала, что зря заговорила об Андрее.
– Я люблю тебя и не хочу, чтобы между нами что-то было просто так! И тогда не хотел, когда мы лежали вместе. Человек – не скотина! Человек может любить и может терпеть! Он может жертвовать своими интересами ради другого человека – в этом смысл любви!
Алексей все знал о Кате, и Настя рассказала, и сам догадался о многом. В нем накопилось, и теперь он выдавал плоды бессонных ночей и тоски, Катя же хотела просто дружеского участия. Впервые они были так несовместимы.
– Да, я понимаю, – ответила Катя растерянно, – ты правильно все говоришь, Леша, но он любит меня, он очень помог, все, что он предложил, мне очень нужно, ты же это понимаешь, я и правда хочу учиться. Это никак не оскорбляет меня, почему ты говоришь, что он…
Алексей сел, отодвинул от себя цветную чашку. За ним была его правда, выстраданная. Он заговорил спокойнее.
– Что тебе от меня нужно? Поддержка? – Он откинулся на спинку стула. – Как это может быть? Ты любишь его, я люблю тебя, ты хочешь быть с ним, я с тобой. Это такой страшный эгоизм. Я тебе… что я скажу? Я не понимаю, как можно переделывать под себя живого человека. Он правда тебя любит? – Алексей нахмурился на свой вопрос, но продолжил. – Я люблю тебя такую, какая ты есть. Вот такую! Именно такую, а не какую-то, переделанную, какая бы мне была удобна. Мне ужасно подумать об этом! Прости, но он…
– Ты несправедлив к нему! Ты его не знаешь совсем! – возмутилась Катя.
– Ну, конечно, чего мне было еще ждать?! – Он поднял на нее почти спокойный взгляд. – Ты не ответила на мое предложение. Даже не заметила его. А я его сделал. Ты подумай, пожалуйста! Я предлагаю тебе честную жизнь!
Катя молчала, нервно вставляла пальцы в переплетения косы. Она действительно плохо понимала, о чем говорит Алексей, только видела, что он очень серьезен, она не видела его таким никогда.
– Мне было трудно без тебя в Лондоне, я ничего не знал. И потом, когда ты была в Италии. И я думал, думал. Мне только это оставалось. Это очень простые мысли, к которым я пришел, но в них много смысла! Человек – не скотина! Понимаешь?! Все очень просто! Человек должен себя уважать! Это – главное! Твой парень не знает об этом!
Алексей опять заволновался и шагнул по маленькой кухне.
– Ты хочешь сказать, что Андрей скотина и не уважает себя? – Катин взгляд был хмур и растерян.
– Да!!! – Алексей смотрел твердо. – Иногда человек выглядит…
– Я не готова… это несправедливо…
– Готова! – нервно перебил Алексей. – В том-то и дело! Ты его не любишь, когда любишь – не спрашиваешь, ты просто ему благодарна. И спрашивала ты меня об удобствах жизни, а не о любви! Хочешь, я отвечу? То, что он предлагает, это очень удобно! Только нельзя на это соглашаться, Катя! Ты же это чувствуешь, если бы не чувствовала, не спрашивала бы!
Катя глядела на него удрученно, машинально откинула косу за спину, но тут же достала ее снова.
– Прости, мне, наверное, надо идти, наговорил тут… – Алексей тяжело вздохнул, но смотрел по-прежнему твердо. – Я уверен, что это у вас кончится, поэтому я буду ждать.
– А тебя не смущает, что мы с ним живем почти как муж и жена?
– Нет, – ответил, жестко глядя на Катю. – Уже нет, раньше, когда в Лондоне был и думал, что у тебя кто-то есть, очень тяжело было. И две недели назад, когда вернулся… там, в коридоре – это было так страшно, думал, у меня все разорвется внутри. Я все это время только о тебе думал. И у меня все прошло. Ничего меня не смущает. То, о чем ты говоришь, вообще не важно…
– И ты согласился бы взять меня замуж, если бы я сохранила с ним отношения?
Алексей с удивлением на нее посмотрел, подумал и сказал:
– Этого не будет.
– Почему?
– Вот увидишь!
Алексей двинулся из кухни.
– Не уходи! – попросила Катя, вставая.
– Нет, я пойду, мне… пойду, прости! – Он снял с вешалки куртку.
– Ну, ладно. Заходи, когда сможешь, – Катя подошла совсем близко. – Наверное, ты все правильно говоришь, только я сейчас… жизнь – это сложнее, я не знаю, что делать.
– Это понятно, только тут нет выбора! – Алексей посмотрел на нее с жалостью. – Ты же это знаешь! Ты сама об этом говорила, там, на берегу озера.
Он обулся, надел шапку, остановился в дверях и, повернувшись к Кате, спросил:
– Что, идиот я? Полный?
– Ну что ты, это я идиотка.
Алексей вызвал лифт. Тот застонал недовольно, загудел.
– Леша, а я тебе не противна такая вот? – тихо спросила Катя.
Алексей подошел:
– Ты намного-намного больше, чем все это… чем вся эта фигня!
– Да? Ты сегодня очень… взрослый, строгий! – Она пристально в него вглядывалась. – Это не фигня, Леш, это моя жизнь.
Катя еле сдержалась, чтобы не расплакаться, а когда Леша ушел, поревела тихо, будто прощалась с чем-то или обдумывала его слова. В голове застряли обрывки его правильных фраз: именно такую, какая ты есть, именно такую… уважать себя… Уважаю я себя? Что это такое вообще?
Катя, бросив все недоделанным, взяла список продуктов, оделась и вышла на улицу. Подморозило, дворники-киргизы, муж с женой, сидели на низеньком металлическом заборчике и разговаривали, поздоровались. Катя подумала, не вернуться ли переодеть легкие сапоги, но только прибавила шагу.
Ближайшая церковь была в трех остановках на троллейбусе и еще пешком. Она добиралась с полчаса, даже замерзла. Вечерняя служба еще не начиналась, старушки ходили по делам и разговаривали довольно громко, прихожан было несколько человек. Хорошо одетая женщина в черном платке неподвижно стояла у иконы, двое покупали свечи, что-то горячо обсуждая громким шепотом.
Храм был небольшой, невысокий и старый, закопченный, хорошо пахло чем-то ветхим, или вечным. Катя ощутила тихую знакомую радость и покой, прошла, приглядываясь к иконам, некоторые лики были едва различимы, ей почему-то такие нравились больше всего. Она всматривалась, крестилась тонкими пальцами. Купила свечки, поставила по привычке за здравие Георгия, Ирины, Федора, младенца Андрея и бабушки. Встала лицом к Богородице и зашевелила губами. Она шептала и шептала, почти не понимая, только чувствуя молитву:
– … погружаюсь в море грехов моих. Всеблагая и Милосердная Владычица, не презри меня, отчаянную и во грехах погибающую; помилуй мя, кающуюся во злых делах моих, и обрати на путь правый заблудшую окаянную душу мою. Ты, Мати Божия, сохрани и соблюди меня под кровом Твоим, ныне и присно и во веки веков. Аминь. – И застыла, думая о своем.