Разговор с отцом Василием был жив в Кате, она хорошо его помнила, но, как это ни странно, он не мучил ее и не требовал немедленного решения. Слова батюшки, о том, что он берет ее грех на себя, она понимала не прямо. И тут она ошибалась.
Андрей много работал, был в командировке, и они не виделись почти неделю. Катя соскучилась по его глазам, рукам, его сипловатому и басистому, уверенному в себе голосу. Он заехал после полуночи, сам за рулем, когда она села в машину, прижал ее к себе. Поцеловал. Отстранившись и запуская двигатель, спросил с недвусмысленным намеком:
– Нам куда? – вырулил со стоянки.
– Ко мне нельзя, Настя дома. – Катя рассматривала Андрея.
– Тогда в гостиницу? Как в Венеции?! Хочешь, в «Кемпински»?
Улицы были свободные. Андрей ехал быстро. Катя смотрела в окно на мелькающие огни и машины:
– Не хочу в гостиницу.
– Не поедем? Ну ладно! – Андрей весело скосил глаза на Катю. Он поворачивал с Никитской в узкую улочку.
Катя, молча, волчицей кинулась на Андрея, он отстранился, выставил руку. Катя цапнула его зубами.
– Эй! – вскрикнул Андрей. – Все, никакой гостиницы! Вот сюда! На лавочке! В кустах!
Они поворачивали в темный дворик между домами. Катя с удивлением на него смотрела.
– Ты куда едешь, Андрюша?
Андрей остановился перед медленно открывающимися решетчатыми воротами. За ними было слабо освещено. Катя повернулась к Андрею. Он, не обращая внимания на вопрос в ее глазах, въехал во двор и припарковался:
– Выходи!
– Куда мы приехали? – Катя выбралась на тротуар.
– Увидишь!
Дом был четырехэтажный старый, с высокими окнами. Они поднялись по гулкой литой чугунной лестнице с такими же перилами на последний этаж. Андрей отпер ключом металлическую дверь, включил свет, и они оказались в маленькой прихожей, пахло недавно высохшей краской. Катя прошла. Квартира была без мебели, только после ремонта. В самой большой комнате с низкими потолками вдоль одной стены начали собирать кухню. Высокие окна были без занавесок, в них глядела черная московская ночь. Негромкий гул ночного города проникал в открытые форточки.
– Это… чья квартира? – спросила Катя.
– Наша, – ответил Андрей и включил свет. – Тебе нравится?!
Катя повернулась к нему. В глазах было и удивление, и настороженность. Она молча глядела на Андрея.
– Это сюрприз! Я никуда не уезжал, три дня смотрел квартиры, как тебе эта? Есть еще одна тоже в центре, на Гоголевском бульваре, и тоже в старом доме, но совсем другая. Высокие потолки, пять комнат, окна, правда, выходят на перекресток, но виден храм Христа Спасителя. Хочешь посмотреть?
– Андрей, я не уверена, что мне все это надо! То есть, я думаю, что мне этого не надо, я просто не хочу тебя огорчать…
– Катя, я считал, что мы обо всем договорились, я все делаю, как мы решили…
– Я просила время подумать.
– Ну о чем тут думать?! Будешь жить и все! Отсюда прямая линия в Университет. Я буду жить у тебя иногда… по нескольку дней! Все будет, как в Венеции, Катька! – Андрей взял ее за лицо, поцеловал, потом обнял и, стал целовать, прижав к подоконнику.
Они лежали на широком тугом матрасе. Спинки от несобранной кровати и упаковка от матраса валялись по всей спальне.
– Тебе нравятся такие низкие потолки? Уютно, правда?
Катя молчала, глядя вверх, потом перекатилась, обняла Андрея, положила подбородок ему на грудь:
– Если бы на моем месте была какая-нибудь другая девчонка, она была бы только счастлива. Ты все правильно делаешь, ты все учитываешь, поэтому ты такой замечательный менеджер и твоя гостиничная цепочка лучшая в России.
– Не лучшая, а самая большая, – уточнил Андрей.
– Ты и меня, наверное, просчитываешь, как проект! – Катя улыбалась и гладила его грудь. – Она любит это, она хочет это, а это не хочет, тогда мы вот так ее… Да?!
Андрей любовался ею расслабленно.
– Какая ты умная! Когда начнешь со мной заниматься? Я буду прилежным учеником. Я, кстати, способный!
– Ты не способный! Ты невероятный! Тобой невозможно не восхищаться! Да нет, правда!
– А в постели? В постели, Катя, колись! – перебил весело Андрей.
– Ой, – Катя кокетливо потупилась, пряча глаза, – у меня крыша едет! Может, я сексуальная бесстыдница?
– Отлично! Так и буду тебя звать! Я такого не слышал!
– Запиши, забудешь! А среди мужчин как называют таких женщин?
– Каких?
– Ну, вот, как я?
– Сексуальных?
– Да нет, таких, с которыми спят?
Андрей закатил глаза к потолку.
– Таких нет ни у кого!
– Нет, ну, правда? Как зовут? Между собой?
– Не знаю, просто девчонки. Вот у меня друзья есть охотники. Они с собой на охоту девчонок иногда берут…
– Да? – удивилась Катя.
– Да, – просто ответил Андрей. – Вот эти называются «спаниели».
– Как?! – рассмеялась Катя.
– Спаниель…
– Вот, я у тебя спаниель. Так в твоих бумагах мой проект и обозначь. Проект «Спаниель»! Или проект «Спаниель Катя»!
– Я ведь могу и обидеться?
Катя молчала. Потом снова оперлась подбородком ему на грудь:
– А я нет. Я по проекту должна не обижаться, а быть благодарной, ведь ты для этого так много делаешь?! Но ты не обижайся, Андрей, я ведь и правда только благодарна тебе! Нет, честно-честно! Это у меня к самой себе вопросы. Прямо как блаженная временами становлюсь, ей Богу, я сама это ощущаю, знаешь, я как будто плыву в каком-то медленном и вязком течении! И ничего не могу – ни сделать, ни решить. Нравится мне эта твоя квартира? Конечно, нравится, как же она может не нравиться?! Только я какое отношение к ней имею?
– Ка-а-а-т-я-я! – загудел Андрей.
– Да все в порядке! Ты все сделал красиво, это шикарный сюрприз. Может, я просто не люблю тебя? – Катя замерла. – Я могу сама себе задать такой вопрос?
– Можешь, какие хочешь вопросы… – Андрей устало откинулся на Катину дубленку, лежащую в головах вместо подушки.
– Как друг ты лучше всех, только почему-то я не могу с тобой поделиться… Или могу? Нет, конечно, могу! – Она замолчала. – Я вот так сегодня целый день… всякое в голову лезет, и не только сегодня, что-то в моей жизни поменялось…
Андрей внимательно ее слушал, потом, будто соглашаясь, качнул головой:
– Я с тобой тоже перестаю что-то понимать… Вот, – он обвел взглядом комнату, – хотел устроить тебе праздник…
Катя его не слышала:
– Отец Василий очень правильно все сказал, надо мне уезжать. Просто вернуться в Белореченск. У тебя все встанет на свои места, вернешься к жене, ты столько с ней прожил, ты не можешь ее не любить, у тебя взрослый сын, в конце концов. Тебе надо с ними быть.
– Кать, остановись, это слишком! У меня там хорошие отношения… и с сыном тоже! Зачем ты мне рассказываешь про мою жизнь?
– Вот, ты опять меня путаешь! Знаешь, почему я не уезжаю?
– Ну?
– Потому что… – Катя замерла. – Потому что лучше тебя у меня никого нет, то есть, я хотела сказать, что я хотела бы принадлежать тебе всем-всем-всем, что у меня есть. Я же уже твоя! А чья же? Я уже не мамина и не папина. Я – твоя! Только вот кто я? Подожди, Андрей! Я не про то, что очень хочу быть твоей женой! Я в этом совсем не уверена, и это совершенно невозможно. – Она поднялась повыше, прижалась спиной к стене. – Я все время вспоминаю ту Богоматерь Беллини. Помнишь, мы говорили, что она все знала наперед. Все, что будет с ее сыном. Я думаю, может, мы тоже всё знаем. Может, я что-то уже знаю, и это меня беспокоит?
Свет луны и уличных фонарей заполняли комнату призрачным мерцанием. Андрей перевернул Катю на спину. Они хорошо видели друг друга. Он осторожно поцеловал ее в губы.
– Когда ты сопишь или орешь, блаженная ты моя, ты лучше всего! Ничего, что я говорю такую грубую правду? Голую правду! – шептал Андрей сипло, пытаясь поцеловать ее шею.
Катя машинально отстранялась, думая о чем-то, потом посмотрела внимательно на Андрея:
– Мне на работе все завидуют!
– Ну вот, видишь! – Андрей прищурился, разглядывая ее глаза. – А что, все знают?
– Конечно, знают, ты же там известная личность.
– Ну и ладно, ничего плохого ты не делаешь!
– Вот и ты тоже считаешь, что я хорошо поступаю?! – Катя вздохнула и сокрушенно качнула головой. – Странно, но все как будто рады, даже Гоча… Он же твою Светлану знает. Они хорошие люди, почему они подлости моей радуются? – последнюю фразу Катя произнесла совсем тихо.
– Слушай, – Андрей взял ее за подбородок и заставил смотреть в глаза, – ты что, правда, так переживаешь об этом?
Катя молча и чуть удивленно смотрела.
– Про какую подлость ты говоришь? Это просто чушь и никак не справедливо! Современный мир намного гибче, неужели ты этого не чувствуешь? Семья сегодня это… не знаю… личная свобода – очень важная вещь! Может, мы им нравимся как пара? – осторожно предположил Андрей.
– Ты тоже не понимаешь… нет, ты понимаешь, конечно. Это скверно, то, что я делаю! При чем тут современность и все эти слова?! – Катя говорила все так же тихо.
– Кать, а как мне сделать хорошо? Бросить тебя?
Катя молчала.
– Тогда нам обоим будет плохо! Разве нет? И вообще, откуда эти хорошо-плохо? Кому сейчас плохо? Только не надо про мою жену, у нее все в порядке, поверь мне!
– Мы с тобой увеличиваем количество зла в мире. Человек должен жить с одной женой, и это правильно, а все остальное плохо, и ты отлично это знаешь. Все другое, всякое другое устройство разрушает мир.
– Это такая банальность! Мир как-нибудь разберется и в более сложном устройстве.
– Скоро и любовь объявят банальностью, это же очень непрактично! Ты, кстати, ни разу не сказал, что любишь меня… Ты говорил, что по твоим расчетам, получается, что любишь…
– Что?
– Да.
– А это обязательно объявлять вслух? Это так не понятно?
Катя пожала плечами.
– Не знаю, мне никто еще не говорил… – Катя вдруг замерла, вспомнив о Лешке, нахмурилась виновато и как будто шутливо. – Нет, говорили, даже замуж предлагали. Прос