Катя внимательно слушала. От выпитого Андреев басок стал бархатистый, он улыбался кривовато, с веселой обреченностью, тянулся через стол и держал Катю за руку. Его рука была большой, сильной и нежной.
– Думаешь, вру? Фантазирую? Может, и фантазирую, но проблема не в этом. – Андрей уставился на Катю. – Не знаю я, есть ты у меня или нет тебя у меня. Я даже не знаю, как оно должно быть, когда ты есть – это как? Ты знаешь?
Официант принес и стал наливать водку. Андрей замолчал, думал о чем-то тяжело. Поднял на нее хорошо уже захмелевший взгляд.
– Такое одиночество, Катька, хоть в петлю! Мне иногда видится… как во сне, назойливо так, что мы с тобой стоим в чистом поле, и вокруг ничего нет, леса какие-то зимние, пасмурные. И никого нет, как после атомной войны, только мы и такой ветер, что мы друг за друга держимся. И совершенно не понятно, что дальше? – Он пожал плечами. – А иногда кажется, что ничего не надо менять, надо жить полной жизнью, деньги есть, честные деньги, надо их тратить на наши с тобой удовольствия! Тут мне яснее! Тут я понимаю, как действовать! И я пытаюсь представить, как мы с тобой шикарно тратимся, а ты совершенно исчезаешь из этой моей фантазии! Почему так? Ты не хочешь такой жизни?! Давай! Давай выпьем за наше будущее! Чтобы ты, наконец, в нем появилась! Как же я этого хочу, мне иногда кажется, что у меня вообще больше никакой мечты нет!
Они чокнулись. Катя поднесла рюмку к губам и поставила на место. Андрей выпил, зажевал чем-то.
– Вот ты говоришь, я конструирую тебя! «Проект Катя», так, да?! Остроумно, кстати! Но… хм… я ведь по-другому не могу, я так привык! Я должен все представлять, все должно быть спланировано! А ты? Ты что хочешь? Давай, тоже участвуй! Ты ведешь себя пассивно и обвиняешь меня, что я активный! Это несправедливо! Что плохого я предлагаю?
– Андрей, у нас с тобой безвыходная ситуация, если быть честными, то безвыходная, это я виновата, я не должна была тогда…
– Что не должна? Катя?! О чем ты жалеешь? – Он заглядывал ей в глаза. – Что у нас было не так? Секс?! Что, не надо его было?
Катя молчала.
– Ты что, на самом деле думаешь, что для любви… ну, чтобы любить человека, надо обязательно жить в браке?
Катя с удивлением на него смотрела.
– Андрей, ты пьяный, – сказала, пытаясь унять его возбуждение, и положила свою ладошку на его кулак.
– Вот ты в церкви была! Со священником разговаривала, так? А что он мог тебе сказать? Он просто старик! Что он знает о современной жизни? Таким, как я, он был пятьдесят лет назад!
– Андрей, ну что ты говоришь, какое это имеет значение…
– Как же, а грех твой? Он тебе про грех втолковывал! Да чище тебя не найти! – Андрей потянулся к бутылке.
– Андрей, хватит! Я никогда тебя не видела таким! – Катя улыбалась слегка напряженно и удерживала его руку.
– Нет, подожди, я за тебя хочу выпить! Что? Можно? Знаешь, что я вчера думал? Что я к чистоте твоей прислоняюсь! Понимаешь?! Возле чистого и непорочного человека побыть хочется! А зачем? Да ведь просто все – чтобы свинство свое понять! Если бы тебя не было, я бы и думать о себе не стал! Все вокруг одинаковые, и я как все. А все как свиньи! Жиреют да трахаются! Что такое?
Андрей говорил громко. Официант высунулся осторожно из-за колонны. Катя кивнула ему, что все в порядке.
– Андрей, не говори так! Ты не такой, ты зачем столько выпил?
– Эх, ты, святая простота! Что ты знаешь о жизни? – Андрей пытался быть серьезным и взять себя в руки. – А ты меня любишь? Вот такого?
– Думаю, да…
– Вот, видишь, думаю! И это правильно!
– Ну, уж мне и подумать нельзя?! – улыбнулась Катя.
– Не смейся! Я серьезно… – Он уперся взглядом в стол и обхватил голову. – Сейчас скажу! Самое главное! Что же самое главное? – Он тер лоб всеми пальцами, потом посмотрел на нее. – Ты и есть самое главное! Все! Без тебя мне каюк! Если ты соберешься вдруг меня бросить…
Он заглядывал ей в глаза, но Катя молчала.
– А я тебе нужен?
– Как ты можешь спрашивать, Андрей, я же принадлежу тебе полностью, я живу так, как ты хочешь, и я не против, и даже рада, только то, что между нами происходит – это воровство! Это же обман, и это обязательно когда-то кончится… Мы себя обманываем.
– Да? Воровство? А я думал, любовь…
Катя молчала. Подошел официант. Андрей, думая о чем-то своем, отдал ему карточку, посидел, глядя в стол, и поднял взгляд на Катю.
– Я тебе не все сказал, проблемы у меня серьезные. Одна большая и как бы государственная структура положила глаз на мои гостиницы. Я кредиты просрочил, ну это сейчас у всех… – он замолчал, постучал кулаком по столу, потом попытался улыбнуться, – ладно, что там об этом…
– Нет, расскажи, – попросила Катя.
– Да ничего интересного! Поеду завтра с чемоданом денег к вице-президенту этой большой структуры. А знаешь, кто этот вице-президент? Двадцатилетний сопляк! Понимаешь? Просто сопляк! Сынок одного очень известного государственного человека. И знаешь, как этот сопляк со мной разговаривает? – Андрей вздохнул тяжело и, сжав большой кулак, потер им себе щеку. – Дожили!
Он замолчал, зло и обреченно.
– Нами правит очень тупая сила, она умеет только захватывать и все! И ничего больше! Они ничего не умеют делать! Ворованное никогда не идет впрок! Украсть-то можно, а потом? Только прогулять?
Андрей смотрел на Катю, как будто не видя ее. Катя молчала.
– Право силы – самое тупое право. Нам предлагают стать одной стаей, это, конечно, весело бывает, но недолго. Стая – это звери, озверев, мы уничтожим сами себя.
Ночевать Андрей не остался.
Утром Катя проснулась рано, долго лежала, потом выпила кофе, прибралась в квартире, посидела за столом. Она машинально все делала, сама думала, а скорее окончательно привыкала к мысли, что надо уступить Андрею и уволиться с работы. После вчерашнего разговора она чувствовала себя неблагодарной, Андрею было тяжело.
Она приехала в «Мукузани» за полчаса до открытия и сообщила, что уходит.
Сидели в тесной подсобке у Зазы. Гоча, Манана, Резо, кто-то еще заглядывал, Богдан уходил, возвращался и стоял в дверях. Всем было грустно, но шутили. Заза сходил куда-то за большой полуторалитровой бутылкой домашнего вина. Пить никто не стал. Так она и стояла непочатая среди чистых стаканов. Разговор не очень клеился, все всё знали и всё понимали. Имя Андрея ни разу не было произнесено, и Катю это немного обижало, как будто она что-то скрывала.
– Ребята, можно я вас к себе позову? В следующий понедельник, в выходной? Давайте вечером?
Все покивали сдержанно.
– Заза, сохрани эту бутылку, пожалуйста!
– Договорились. – Заза кивнул и посмотрел на бутылку.
– Что теперь делать будешь? – спросила Манана.
– Готовиться в университет.
– Какой факультет? – спросил Резо.
– Филологический.
– Ты же хотела на медицинский?
– Да, раньше хотела… – задумчиво ответила Катя.
– Потом что будешь делать? Кем работать?
– Не знаю, – пожала плечами Катя. – Можно учителем.
– У тебя папа учитель, – уточнил Гоча.
– Да, в моей школе преподавал.
– Ты тоже к себе поедешь? – спросил Заза, и все посмотрели на него, как на глупого, а Кате опять стало неудобно.
– Я весной уеду в Грузию. – Мечтательно закатил глаза Заза. – Там у нас хорошо! Ты была весной в Тбилиси?! А-а! Денег меньше, зато… а-а-а, что деньги?! Открою маленькую шашлычную «Для друзей», так назову. Знаешь, как по-грузински будет?
Все улыбнулись, но Заза был серьезен. Он встал, развел толстые руки в приглашении и произнес громко:
– Мегобребиствис! Скажи!
Катя повторила.
– Вот, молодец! Приедешь, скажешь так, и тебе всякий прохожий человек покажет, где такая шашлычная! Приедешь?! – Заза был серьезен, волновался.
Все улыбались. Всем было грустно. Катя еле держалась, чтоб не разреветься. Начинался рабочий день. Стали прощаться.
– Отец Василий спрашивал о тебе! – Гоча смотрел совсем печально.
Катя шла домой пешком и чувствовала, что стала другой в их глазах. Об Андрее думала, о том, что у него тяжелый день сегодня, глянула на телефон и вспомнила, что обещала позвонить Леше.
Через час она был на квартире. Здесь все было по-прежнему. Их с Настей комната не сдавалась и была заперта. Катя заглянула в ванную – и тут и на кухне был порядок. Леша налил чай. Он похудел, голова обросла непривычно, борода тоже была черная, длинная и густая и не шла ему. Катя протянула руку через стол, потрогала жесткую бороду, потом голову.
– Мне больше нравилась короткая стрижка, у тебя очень красивая голова, прямо греческая! – Катя была рада ему, как брату, которого давно не видела. И все-таки чувствовала себя неловко.
Леша смотрел на нее, застыв, будто хотел насмотреться навсегда.
– Ты где был? Уезжал куда-то?
– Я был у тебя в Белореченске.
– Где?! – не поняла Катя.
– Да, – нахмурился Алексей.
– Ты ездил… – Катя ничего не понимала.
– Я через всю страну автостопом ездил, позавчера вернулся.
– До Владивостока?
– Нет, до Белореченска.
– Да? – еще больше удивилась Катя, – а зачем?
– Не знаю, – дернул головой Леша. – Ну что ты на меня так смотришь?
– Ну, ты даешь! И как тебе в Сибири? – Катя сморщилась весело.
– Я был возле твоего дома.
– Что, правда? – совсем поразилась Катя и внимательно, без смеха уже на него посмотрела. – И что?
– Ничего. Просто был там. – Леша пожал плечами.
– Ты заходил? Тебя Настя привела?
– Нет, я сам нашел твой дом. На лавочке посидел у речки.
– Леша… – Катя в удивлении качала головой, – а зачем? Почему мне ничего не сказал?
– Я не смогу объяснить, Кать. Я сам не все понимаю.
– А ты зачем поехал вообще?
– Не знаю, поехал и все, хотелось уехать отсюда, на Родину поглядеть. Ты как тут?
– Нормально, я сегодня с работы уволилась, – Катя сделала грустно-веселую гримасу, – Настя в Белореченске, вы могли увидеться!