Я и сам себя не понимаю.
Я встаю с кровати и замечаю таблетки на тумбочке. Они изменили положение с прошлого раза, так что это означает, что она принимала их последние пару дней.
Не потрудившись надеть боксерские трусы, я иду на кухню и достаю из холодильника бутылку воды. Я останавливаюсь с ней на полпути ко рту, изучая записки, прикрепленные к дверце.
Купить продукты.
На самом деле ты не поскользнулась и не сломала лодыжку. Это был кошмар.
Попробовать снова связаться с Л.
Я беру последние две, изучая ее аккуратный скорописный почерк.
Она напоминает себе о своих кошмарах. Хмм. Значит ли это, что ее состояние ухудшилось с тех пор, как она в последний раз видела своего психотерапевта?
Мой палец стучит по последней записке, и мое тело становится холодным, как камень, даже с теплом в квартире.
Попробовать еще раз позвонить Л.
Кто, черт возьми, такой Л и почему она пишет его имя в качестве инициала, как будто хранит это как грязный маленький секрет?
Он ее бывший любовник? Друг с привилегиями? Чем больше я об этом думаю, тем быстрее красный цвет из клуба грозит вернуться.
Я швыряю записку обратно на холодильник, прежде чем успеваю скомкать ее и выдать свой сеанс слежки.
Хотя мне наплевать, я знаю, что ей нет, и тогда она начнет один из своих психоаналитических сеансов, которые в конечном итоге причинят ей боль больше, чем это необходимо.
Она скоро увидит мою нецензурную сторону. Как скоро, вот в чем вопрос. Мой взгляд скользит по гостиной, отмечая места, где Коля и Ян установят камеры, когда ее не будет.
В спальне, прямо над туалетным столиком, есть укромный уголок, куда можно было бы вставить камеру наблюдения.
Она права. Я – преследователь.
Но либо так, либо пытать ее, чтобы получить ответы. Кто я, если не идеальный злодей? Я предпочитаю действовать плавно, а не жестко.
Жаль было бы брать кровь из этой фарфоровой кожи, но пометить ее – совсем другое дело.
Вид моих красных отпечатков ладоней на ее заднице пробудил во мне зверя, того, кто жаждет больше отметин, больше притязаний.
Просто большего.
Выпив маленькую бутылочку воды, я выбрасываю ее в мусорное ведро и возвращаюсь в спальню.
Лия все еще спит в своей смертельной позе, но простыня соскользнула, обнажив идеальный розовый сосок.
И вот так я снова становлюсь твердым.
Черт.
Я ложусь рядом с ней, подперев голову рукой, и внимательно наблюдаю за ней. Не в силах сопротивляться, я наклоняюсь и беру обнаженный сосок в рот, облизывая его языком, как подросток, одержимый сиськами.
Сначала Лия остается неподвижной, но затем ее мертвая поза прерывается, и губы приоткрываются.
– Мммм…
Звук идет прямо к моему члену, затвердевая до точки пытки. Я прикусываю ее сосок достаточно, чтобы вызвать легкий дискомфорт, надеясь, что она откроет глаза, но она снова стонет, ее рука двигается под простыней.
Я опускаю его, чтобы посмотреть, как она трогает свою киску, потирая клитор тем мягким, но эротичным способом, который предназначен для того, чтобы получить удовольствие.
Только не снова.
В прошлый раз я, может быть, и наблюдал, но, когда я буду рядом, она больше не будет прикасаться к себе.
Обернув свою руку вокруг ее, я все еще держу ее, мои пальцы касаются ее влажных складок.
– Мммм, – бормочет она, пытаясь высвободить руку и продолжить свою работу.
Я снова покусываю ее сосок, и на этот раз она задыхается, просыпаясь, ее темно-синие глаза сначала смотрят в никуда, прежде чем она медленно фокусируется на мне.
– Что…? – она замолкает, когда видит мой рот вокруг ее соска и мою руку на ее киске.
Красный оттенок распространяется по ее светлой коже, покрывая шею, лицо и даже уши. Ее чувство стыда интересно, и я ловлю себя на том, что хочу запечатлеть его глубже в своем сознании.
Или, может быть, я действительно хочу видеть ее раскрасневшейся и в моей власти.
Я говорю, прижимаясь к ее соску, заставляя ее извиваться при каждом моем вдохе к влажному, чувствительному кончику.
– Ты снова трогала себя, Леночка, но эти мягкие пальцы больше не удовлетворяют тебя, не так ли? Я могу дать этой киске то, чего она действительно жаждет.
Она кладет другую руку мне на плечо. Она должна сопротивляться мне, остановить меня, как диктует ее умный мозг, но мы с ней знаем, что это не может продолжаться долго.
– Ты будешь хорошей шлюхой или хорошей девочкой, Лия?
Она резко втягивает воздух, пытаясь вытащить руку, лежащую на ее клиторе, из-под моей. Но я держу ее в плену, и она задыхается, когда я немного толкаю ее.
Я оседлаю ее быстрым движением, мои колени по обе стороны от ее раздвинутых ног. Лия опускает руку и шепчет.
– Когда ты закончишь?
– Не делай вид, что это тяжелая работа, Лия. Это еще одна форма лжи, и ты знаешь, что я не ценю ее.
Она смотрит на меня, ее крошечные черты лица морщатся от движения.
– Ты садист.
– Значит, ты мазохистка, Леночка.
– Я ... нет.
– Да, это так. Ты чувствуешь, как твое возбуждение покрывает наши руки?
Она пытается смотреть на противоположную стену, но я оттягиваю ее назад, крепко держа за подбородок.
– Больше так не делай.
– Значит, теперь мне позволено только смотреть на тебя?
Мне это нравится. На самом деле, мне это так нравится, что это чертовски беспокоит, а я обычно не считаю, что что-то беспокоит.
– Если ты можешь помочь этому, то да, – говорю я небрежным тоном, который не выдает моих мыслей.
– Ты просто катастрофа... ах, – всхлипывает она, когда я выравниваю свой член с ее входом.
– Тогда ты не должна мне мешать, Леночка. Я разрушу тебя, сломаю и испорчу к чертовой матери.
– Разве ты уже не сделал этого?
– Не по-настоящему, нет. Ты была бы умна, если бы не провоцировала эту сторону меня. – Я отпускаю ее подбородок и кладу руку ей за спину, поднимая ее в сидячее положение, затем перекидываю ее ноги так, чтобы они оказались рядом с моими коленями, и одновременно захлопываю ее внутри.
Черт. Она чувствуется как в первый раз. Нет, это даже лучше, ее стенки более привлекательны, а ее тело более привыкло к моему.
Лия вскрикивает, звук превращается в тихий стон, когда я проникаю в ее плотный жар так глубоко, что наши промежности шлепаются друг о друга с нашими руками между ними.
Лия смотрит вниз, туда, где мы соединились, ее лицо становится темно-красным, и она начинает отводить взгляд
– Нет. Посмотри на нас.
– Не заставляй меня, – умоляет она между стонами.
– Ты назвала меня катастрофой, но вот настоящая катастрофа, Лия. Ты и я.
Она подчиняется, ее губы приоткрываются, и в глубине ее глаз вспыхивает искорка, делая их светлее, как будто она под кайфом.
Используя ее пальцы, я заставляю ее дразнить клитор, мой большой палец добавляет давление. Ее рука крошечная по сравнению с моей, маленькая и утонченная, как и все в ней. Он трясется от моих ласк, но она не пытается отстраниться, когда мы тремся о ее клитор так, как ей нравится, в то время как я толкаюсь в нее одновременно.
Она откидывает голову назад, и пряди ее пахнущих розами волос касаются моего лица. Я вдыхаю ее и запоминаю полный отказ на ее лице, когда я трахаю ее в ритме, который заставляет ее хныкать ради освобождения.
Она кончала больше раз, чем каждый из нас может сосчитать сегодня вечером, но Лия все еще хочет большего. Она все еще распадается вокруг меня, когда я отстраняюсь, а затем снова вхожу.
Ее пальцы останавливаются под моими, и она стонет единственное имя, которое ей позволено отныне.
– Адриан... да... да… Адриан.
Звук ее гортанного шепота заставляет меня рухнуть в свое собственное освобождение. Моя спина и яйца напрягаются, когда я опустошаю себя внутри нее за один раз.
К черту презервативы.
Она падает на меня, ее голова прижимается к моей груди. Блестящий пот покрывает наши тела, когда мы вдыхаем друг друга.
Скоро она попытается отстраниться от меня, как делала раньше, но сейчас ее тело полностью расслаблено. Теперь она выглядит послушной и довольной и даже испускает легкий вздох.
Я выбираю этот момент покоя, чтобы предложить ей еще немного правды. Одинокая правда, которая пробирает меня до костей.
– Ты спросила, когда я закончу. Ответ – никогда. Я никогда не закончу с тобой, Леночка.
Глава 14
Лия
Я даже не знаю, как я сегодня выдержу репетицию.
Из-за тщательного траха, какого я никогда не испытывала за всю свою жизнь, я проснулась нездоровой и сонной и… в дымке удовольствия.
Я думала, что не смогу двигаться, не говоря уже о том, чтобы репетировать.
Но где-то ранним утром я почувствовала, как Адриан вытирает меня между ног теплой тряпкой. Одного этого ощущения было достаточно, чтобы заставить меня застонать в абсолютном блаженстве.
После того, как я проснулась, меня завернули в чистое одеяло, а то, что было испачкано доказательствами нашей сексуальной активности, лежало в стиральной машине.
Завтрак я нашла на тумбочке. Кофе без сахара, мой тост без соли с био-сыром и яблоко. Были также обезболивающие с бутылкой воды.
Интересно, откуда он знает, что я ем на завтрак, но это было нетрудно выяснить, поскольку это все, что у меня есть на кухне.
Несмотря на желание расспросить его, я была странно тронута тем, что он принес мне завтрак в постель. Никто никогда не делал этого для меня прежде, к тому же в моем собственном доме.
Но факт остается фактом: он исчез.
От него и его одежды не осталось и следа. Если бы не нежная боль между ног и его красные отпечатки ладоней на моей заднице, я бы с самого начала заподозрила, что его здесь никогда не было. Что все, что случилось прошлой ночью, было еще одним жестоким наказанием, созданным в моей голове.
Но он был здесь. Я все еще чувствую его безжалостные толчки и дикие прикосновения, которые потом странно превратились в заботу. Мои соски все еще болят от того, как он кусал, ласкал и крутил их. Моя задница все еще горит от того, как он шлепал меня, трахал, как будто зная, насколько это сводит меня с ума.