– Больно… – Мой голос срывается.
– Я позвоню доктору.
– Не эта боль. – Я бью себя в грудь сжатым кулаком. – Здесь. Это так больно, что мне, кажется, будто меня режут тысячью ножей.
Адриан обхватывает рукой мой затылок, лаская волосы.
– Может показаться, что ты не можешь этого вынести, что лучше умереть, но это не так. Это заживет, может быть, не сразу или в ближайшем будущем, и это, может, не заживет полностью, но рана закроется, и ты будешь оглядываться назад на этот день, как на момент, когда ты изменилась.
– Но шрамы останутся на всю жизнь, – всхлипываю я, снова ударяя себя в грудь. – Прямо здесь.
– Шрамы означают, что ты жива и достаточно сильна, чтобы выжить. – Он целует меня в макушку. – Я буду преклоняться перед каждым из твоих шрамов, пока ты не сможешь взглянуть им в лицо, Леночка.
Я поднимаю глаза и смотрю на него сквозь затуманенное зрение.
– С чего бы это?
В его взгляде есть мягкость, самое близкое, что я когда-либо видела в них к привязанности.
– Я говорил тебе. Потому что я хочу этого.
– А что, если ты перестанешь хотеть?
– Этого не случится. Даю тебе слово.
Не знаю, из-за моего отчаяния или из-за редкой нежности на его лице, но в этот момент я верю Адриану.
Я верю, что этот человек, этот убийца – моя единственная надежда восстановить свою жизнь.
Или то, что от нее осталось.
Глава 23
Адриан
Лия крепко спит после того, как медсестра ввела ей транквилизаторы.
Ее хрупкая рука невесома в моей, как будто она едва существует.
Слезы все еще цепляются за ее длинные ресницы, которые трепещут на бледных щеках. Несмотря на то, что она спит, ее губы остаются скривленными, а брови нахмурены от дискомфорта.
Я протягиваю руку и большим пальцем разглаживаю морщинку на ее лбу. Будем надеяться, что сегодня ночью ей не приснятся кошмары, хотя это и выдача желаемого за действительное.
С юности я научился перестать желать чего-то, потому что это не сбудется. Я вырос и сделал все сам. Так что, зная это, как же получилось, что я хочу другого исхода для карьеры Лии?
Ян позвонил мне, как только она сломала ногу и была доставлена в больницу. Но я был на встрече с Игорем и Сергеем и не мог ответить. Мой Пахан и мой бывший потенциальный тесть недовольны тем, что я так резко и без убедительной причины разорвал помолвку с Кристиной.
Все в братстве знают, что я не сделаю ни одного шага, пока не изучу его влияние на грядущие поколения. Расторжение помолвки не было «моим делом», учитывая, что Кристина – самый логичный выбор в качестве моей жены.
Однако, похоже, я жертвую этой частью себя – методичной, логичной – чаще, с тех пор как появилась Лия. Но у меня есть план. Тот, который даст Сергею и Игорю причину, в которой они нуждаются, и, в то же время, даст мне Лию.
Этот план также включает в себя Лазло Лучано. После тщательного наблюдения, которое я установил за ним, я хорошо знаю его жизнь и его цели. Он считает большинство нью-йоркских итальянских семей своими врагами, особенно Розетти, потому что он всю жизнь обижен на них. Они чувствуют то же самое к нему, потому что он сделал своей миссией стереть их с лица земли.
Обида может быть использована в моих интересах. Это прекрасная возможность завоевать расположение Лазло, не вызывая у него подозрений.
Из-за деликатного характера моего плана, где каждая деталь должна быть на своем месте, мне пришлось весь день слушать ворчание Сергея и Игоря. Вот почему я не мог ответить на звонки Яна.
Как только я закончил, я узнал о несчастном случае с Лией и приехал сюда. Если бы я пришел сюда хотя бы на секунду позже, то пришел бы забрать ее труп.
Я медленно закрываю глаза, крепче сжимая ее руку, прежде чем отпустить и положить на кровать. Мысль о том, что я ее потеряю, причиняет мне боль, которую, как мне казалось, я никогда больше не почувствую после смерти тети Анники.
Я позабочусь о том, чтобы судьба Лии отличалась от судьбы моей мачехи.
Хотя ее карьера, вероятно, закончена навсегда. Я поговорил с ее лечащим врачом, и он упомянул, что характер ее перелома невозможно восстановить в профессиональном смысле.
Что подводит меня к причине ее несчастного случая.
Я встаю и целую Лию в лоб, прежде чем повернуться к двери. После ее попытки самоубийства я предпочел бы не покидать ее. Однако мой следующий курс действий должен произойти, если не для чего-то другого, то для ее любимого правосудия.
Я не шучу, когда говорю, что не верю в справедливость, но верю в око за око.
Кровь за гребаную кровь.
Кроме того, чем скорее я покончу с этим, тем быстрее смогу вернуться сюда и позаботиться о ней.
В тот момент, когда я выхожу из ее комнаты, Ян, Коля и Борис стоят прямо, их лица более замкнуты, чем обычно. Коля и Борис были со мной весь день, но Ян не отходил от Лии.
– Ты видел это собственными глазами? – спрашиваю я Яна, не то, чтобы мне нужна была причина, чтобы продолжить свой план.
– Да, сэр, – рычит он. – Этот ублюдок сделал это нарочно.
Я смотрю на Колю.
– Тебе удалось достать для меня видеозапись?
Он кивает и показывает мне свой телефон. Трое моих охранников и я наблюдаем, как сцена разворачивается перед нашими глазами. Не то чтобы я сомневался в словах Яна, но я хочу увидеть это сам – точный момент, когда этот ублюдок подписал свое свидетельство о смерти.
Потрясенное выражение на лице Лии выводит меня из себя. Она, должно быть, знала, что это будет конец, когда падала, и эта боль, это отчаяние заставляют меня сжимать кулаки по обе стороны от себя.
– Ты нашел его? – спрашиваю я Колю со спокойствием, которого не чувствую.
– Он в клубе. Один из наших людей, Федор, следит за ним.
– В гребаном клубе, – рычит Ян. – Я собираюсь замучить этого ублюдка до смерти.
Я отрицательно качаю головой.
– Ты останешься здесь, Ян.
– Но, Босс…
– Оставайся здесь и защищай ее, пока я не вернусь.
– Почему Борис не может этого сделать? Я хочу убить этого ублюдка.
– Ян. Это приказ.
Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но Коля качает головой, прежде чем они с Борисом следуют за мной.
Мои костяшки болят от того, как сильно я сжимаю кулаки во время поездки, чтобы противостоять Райану. Мой охранник, Федор, звонит нам и говорит, что он вышел из клуба один и следует за ним домой, и так как мои люди следят за ним, мы знаем маршрут, по которому он поедет.
Коля строит с ним стратегию, чтобы мы могли перехватить Райана в переулке, по которому он всегда ездит. Федор ударяет сзади по его машине, и мы уже ждем Райана в тени.
Райан вылезает, ругаясь и проверяя свою машину. Он не раскачивается на ногах, значит, не слишком много выпил.
Я выхожу из машины одновременно с Федором, который кивает мне. Борис и Коля встают по обе стороны от Райана, так что мы вчетвером окружаем его.
Ублюдок оборачивается, его лицо становится пепельным, когда он встречает мой взгляд. Я вижу тот самый момент, когда он понимает, что ему конец.
Люди знают, когда приходит смерть. Иногда они чувствуют это, и надежда покидает их жадные глаза. Кто-то сражается, кто-то знает, что это бесполезно. Другие сражаются, даже когда знают, что это бесполезно.
Как Райан.
– Что… что ты хочешь от меня? – Он смотрит на меня, потом на моих людей с таким видом, будто готов обмочиться. – Я ничего не сделал.
Я встаю перед ним и достаю пистолет с глушителем.
– Да, ты сделал, Райан. Я должен был убить тебя той ночью в клубе. Ошибка, которую я больше не повторю.
– Нет, пожалуйста.… Я... я держался на расстоянии.…
– Значит, ты решил не ловить ее в последнюю секунду.
Его глаза расширяются.
– Ты думал, я не узнаю? Я видел садизм в твоих глазах, когда ты решил, что не поймаешь ее.
– Нет... Все это видели… Она прыгнула на секунду раньше.
– Ты мог бы ее поймать. Ты просто решил этого не делать. – Я направляю на него пистолет. – Это твой последний гребаный промах.
– Нет, пожалуйста, пожалуйста…
– Начнем с ног, а потом я заставлю тебя умолять, чтобы тебя убили. Только после того, как ты заплатишь за каждую пролитую ее слезу, тебе будет дарована милость смерти.
Я стреляю ему в голень, как раз в то место, где она сломала ногу.
Райан визжит, как ребенок, когда из его раны хлещет кровь. Когда он падает на колени, я стреляю ему в бедро.
Он вопит, его уродливый голос отражается от зданий и подпитывает мою потребность причинить еще больше боли. Боль сильнее, чем та, через которую придется пройти Лие.
Это будет долгая ночь.
Когда я покончу с этим подонком, он исчезнет, как будто его никогда и не было.
Как и ее карьера.
Это моя форма гребаного правосудия.
Глава 24
Лия
Следующие две недели я провожу дома, восстанавливаясь.
Или точнее, пытаясь выжить в своем разуме.
Каждый день я просыпаюсь от кошмара, прокручивая в голове тот момент, когда я упала, тот самый момент, когда в воздухе эхом разнесся навязчивый звук ломающейся ноги.
И каждый раз успокаивающие руки обнимают меня, прижимая к сильной груди. Груди, к которой я так привыкла вместе с состраданием, которое приходит вместе с ней.
Сострадание, на которое я никогда не верила, что Адриан способен.
Первые два дня он не отходил от меня, но потом ему пришлось вернуться к работе. Я не хочу думать о том, что он собирается снова мучить и убивать людей, что после ухода за мной он вернется к разрушению.
Но я не могу его остановить. Адриан ясно дал понять, что ему нравится то, что он делает, и я ничего не могу сделать или сказать, что заставит его передумать.
Не иметь его рядом тяжело. Это даже труднее, чем мне хотелось бы признать.
С тех пор как я взяла Адриана за руку и заплакала ему в грудь, что-то между нами изменилось. Мост, который я считала разрушенным, медленно строился с того дня. Возможно, это как-то связано с его внимательностью или молчаливой поддержкой, но он стал опорой в моей жизни. Он отвлекает меня от моей головы и всех мерзких эмоций, которые приходят вместе с ней.