Я вскакиваю со своего места перед телевизором и иду ему навстречу. Адриан снимает пальто и вешает его у входа, открывая белую рубашку и черные брюки. Не проходило и дня, чтобы он не выглядел умопомрачительно красивым в своем грубом виде.
Не проходило и дня, чтобы он не выглядел умопомрачительно красивым в своем грубом виде.
И опасным тоже.
Но я думаю, что какая-то часть меня жаждет этой опасности, иначе я бы не влюбилась в него так легко. И мне нужна эта опасность, чтобы забыть о черной дыре, разъедающей мою душу.
В настоящее время я не вижу его долго и не прикасаюсь к нему достаточно. Ну, во всяком случае, я его не трогаю, потому что он единственный, кто это делает. Хотя он не уходит, пока я не проснусь, он обычно проводит всю ночь за своим телефоном, что-то печатая. Иногда он выходит поговорить с Яном и Колей. Он почти не спит рядом со мной и перестал инициировать секс.
С того дня, как он ворвался в мою жизнь, и до того вечера, когда произошел несчастный случай, он ни разу не провел ночь, не трахнув меня. И теперь, когда сексуальное прикосновение исчезло, я чувствую пустоту, как никогда раньше. Я годами обходилась без секса с другими людьми, но это никогда не оказывало такого влияния, как последние двадцать один день. На самом деле прошло двадцать пять дней с того дня, как он трахнул меня у стены.
И нет, я не считаю.
Не помогает и то, что он становится все более привлекательным, слишком привлекательным для его же блага. Или, может быть, я просто испытываю сексуальное разочарование.
Адриан вздыхает, когда видит, что я стою у входа, прислонив свою бесполезную ногу к другой.
– Ты не должна давить на свою травму, Лия.
– Все окей.
Он прищуривается.
– Все в порядке. Иисус. Ты из словарной полиции?
– Только когда дело доходит до этого слова. – Он подходит ко мне в два шага и поднимает, неся меня и костыль на руках. Это самое близкое, что я могу сделать для него в последнее время, и, вероятно, поэтому у меня вошло в привычку каждый день встречать его у двери.
Я обнимаю его за шею и вглядываюсь в его суровые, но неземные серые глаза и свет в них. На его лице проступают морщины усталости, и я изо всех сил стараюсь не разгладить складку между его бровями.
Ян отказывается много рассказывать о делах Адриана, но я могу сказать, что он переутомился в последнее время. Во всяком случае, приезд сюда отнимает больше времени и сил, чем он, вероятно, должен отдавать.
Я хочу спросить о Кристине, но страх перед его ответом всегда останавливает меня. Что, если я все это время была любовницей и просто еще не знаю об этом?
Адриан сажает меня на диван и кладет костыль рядом.
– Подожди здесь. Я приготовлю ужин.
– Я заказала еду на вынос. Она на прилавке.
Он поднимает бровь.
– Ты наконец меня слушаешь, Леночка?
Я поднимаю плечо.
– Мне не нравился запах еды, когда я готовила.
Адриан наблюдает за мной секунду, и это навязчиво, как будто он снимает внешность и пытается заглянуть внутрь. Не думаю, что я когда-нибудь привыкну быть предметом его интереса. Мне всегда кажется странным, но в то же время странно милым, что такой холодный человек, как он, заботится обо мне.
Он холоден ко всему миру, но не ко мне.
Затем он шагает на кухню. Телевизор включен, идет какое-то кулинарное шоу, но все мое внимание сосредоточено на его ловких движениях, на том, как легко и целеустремленно он передвигается по комнате, расставляя еду, тарелки и приборы.
Вскоре после этого я ковыляю к столу, и он садится рядом со мной с контейнерами, между нами. Я заказала ливанскую еду, потому что ела ее в подростковом возрасте, и с тех пор она не выходит у меня из головы. С тех пор как я могу есть что угодно – и это больше не ограничивается салатом, – я набиваю себе рот, как свинья. Я даже не знаю, откуда у меня вдруг появился аппетит.
Адриан не комментирует мой выбор кухни, копаясь без всякой суеты. Теперь, когда я думаю об этом, он никогда не упоминал, что ему что-то не нравится.
– Есть ли какая-нибудь еда, которую ты не ешь? – спрашиваю я.
– Нет. – Он смотрит на телефон, лежащий у него на коленях.
– Непривередливый едок?
– У меня не было такой роскоши, когда я рос.
Я вспоминаю его слова о том, что его мать была любовницей, которая убила его мачеху. Что она злодейка.
– Вы были бедны?
Он медленно жует и глотает. Я думаю, что он использует это время, чтобы обдумать свой ответ, прежде чем произнести его вслух. прежде чем произнести его вслух.
– Не совсем. Моя мать была врачом, но она не любила готовить, поэтому мне приходилось готовить самому.
– Мне очень жаль.
– Мне нет. Так лучше. – Его взгляд скользит от телефона ко мне. – Ты привередливый едок?
– Ненавижу морепродукты.
– Серьезно?
– Я их не выношу. У меня такое чувство, будто я ем морских тараканов.
От этого на его красивом лице появляется легкая улыбка. Мне нравится, когда я – причина его улыбки. Может быть, потому что они чертовски редки, или потому, что он выглядит смертельно привлекательным.
– Никаких тараканов. Я запомнил.
Мы легко беседуем о еде и разных культурах, и я поражаюсь тому, как много знает Адриан. Он определенно больше путешественник, чем я.
После того, как мы заканчиваем есть, он берет пустые контейнеры на кухню, избавляясь от них, все еще глядя на свой телефон. Наконец раздается звонок, и через несколько секунд он отвечает твердым тоном.
– Волков.
Он прислушивается, и его лицо расслабляется, когда он отвечает с сильным русским акцентом.
– Назови время и место, Дон.
Дон?
В смысле, итальянская мафия?
– Тогда увидимся. – говорит он, вешая трубку.
Когда он возвращается в гостиную, он выглядит менее напряженным, чем раньше.
– Тебе нужно куда-то идти? – спрашиваю я.
– Не сегодня. – Он делает паузу. – Но начиная с завтрашнего дня я не смогу приходить несколько дней.
– Почему? – Мой голос испуган.
– Дела.
– Ты уверен, что это не из-за твоей невесты?
Он хмурится.
– Я же сказал тебе, что она больше не моя невеста.
– Это так просто, как ты говоришь?
– Почему нет?
– Скажи мне, Адриан. Я твоя любовница?
– А что? Что ты собираешься с этим делать?
– Я умоляла тебя не ставить меня в такое положение.
Его глаза темнеют, и я вижу, что он хочет поставить меня на место, используя свою властную силу, как в прошлый раз. Я готовлюсь к этому, но он лишь испускает долгий вздох.
– Это не так.
– Откуда мне знать?
– Тебе придется довериться мне.
– Да, конечно. – Я резко встаю, и мир начинает кружиться. Сильное чувство тошноты охватывает меня, и я хватаюсь за живот от его силы.
Через секунду Адриан оказывается рядом со мной, хватая меня за руку.
– Лия? Что это…?
– Кажется, меня сейчас вырвет, – выдавила я сквозь стиснутые зубы.
Адриан поднимает меня на руки и спешит в ванную, затем осторожно помогает мне опуститься перед унитазом. Я хватаю его и опустошаю свой ужин в яростных порывах.
Сильные руки гладят мою спину успокаивающими кругами, в то время как мой желудок издает отвратительные звуки.
К тому времени, как я заканчиваю, Адриан присаживается рядом со мной и говорит с полным спокойствием.
– Давай покажем тебя доктору.
– Зачем?
– Я думаю, ты беременна.
Глава 25
Лия
Я смотрю на маленькую серую точку на ультразвуковом мониторе, мои губы приоткрываются.
Адриан был прав. Я беременна. Пять недель.
Во-первых, акушер-гинеколог подтвердила это с помощью анализа крови, и теперь она показывает нам ребенка.
Я была потрясена, онемела, как в тот день, когда я вышла из операционной, чтобы узнать, что больше не могу быть балериной.
Но как только я увидела эту жизнь? Что-то внутри меня сдвигается.
Сначала я хотела потребовать аборт из-за балета. Но у меня больше нет балета, и тот факт, есть у меня дети или нет, никак не повлияет на мою оконченную карьеру.
Но теперь, когда я смотрю на крошечную фигурку на экране, сильные чувства, которых у меня не было с того дня, как моя карьера закончилась, внезапно овладевают мной.
Этот ребенок – мой. Что-то, что я создала.
Цепкая жизнь, которая пережила все стрессы, через которые я прошла до сих пор.
Я смотрю на Адриана, который стоит рядом с моей больничной койкой, также наблюдая за тем, что скоро вырастет в плод, в своем полном спокойствии. Он был как скала в течение всей этой ночи – нес меня, заботился о процедурах и был якорем, на котором все держалось.
Однако с тех пор, как доктор подтвердил его подозрения, он не выказал ни малейшей реакции. Хотя на самом деле это не было подозрением, так как он сказал об этом раньше доктора.
Мои глаза расширяются. Сделал он это… нарочно?
Эта мысль гремит во мне, как лесной пожар. Когда я сказала доктору, что принимаю противозачаточные таблетки, она упомянула, что таблетки не на сто процентов эффективны, особенно если я не принимаю их в одно и то же время каждый день.
Но беременность была бы гораздо более вероятной, если бы он действительно подменил мои таблетки.
Чувства, в которых я купалась всего несколько секунд назад, медленно испаряются, когда я сосредотачиваюсь сосредотачиваюсь на мужчине, стоящем рядом со мной. И не просто мужчине, а убийце и гангстере. Я не могу позволить кому-то вроде него стать отцом моих детей. Как, черт возьми, я позволила себе быть хоть немного счастливой от этой идеи?
Доктор протягивает мне снимок УЗИ, но я не беру его, боясь еще раз взглянуть на эту жизнь. Адриан благодарит ее, забирая у нее из рук листок. Я выполняю все движения, прикрываясь и хватая костыль, чтобы встать.
Адриан пытается помочь мне, но я вырываюсь. Он смотрит на меня и хватает за локоть, не давая отойти, пока не помогает сесть на стул перед столом доктора.