– Это один, Лия, – бормочет он.
Мое сердце колотится, как бы сильно я этого не хотела и как бы ни боролась. Мое тело настроено на него так, что даже я не могу понять. Я привыкла к его грубым прикосновениям и безжалостным наказаниям.
Я распадаюсь в мгновение ока, и это чувство левитации никогда не менялось. Если уж на то пошло, то за последние недели оно только усилилось.
Но это всего лишь физическая связь. Бессмысленная.
Когда-нибудь я это переживу. Я должна.
Усмехнувшись, я смотрю вперед, и Ян гасит сигарету и садится на пассажирское сиденье. Коля заводит машину и выезжает на оживленную улицу.
– Два. – Адриан берет мою руку в свою и покусывает мой мизинец, прежде чем засосать его в рот.
Дрожь охватывает все мое тело, и я пытаюсь освободиться, но он кусает сильнее, а потом говорит, прижимаясь к моей коже.
– Три.
Бросив бесполезную борьбу, я смотрю в окно на гудящий город. Мои встречи с врачами – это единственный раз, когда я могу покинуть клетку, которую Адриан построил для меня, и это мой единственный шанс увидеть людей и жизнь, которая происходит вокруг меня.
Странно, что я никогда не сосредотачивалась на этом, когда ездила на репетицию и обратно, но люди не понимают, что они упускают, пока это у них не отнимают.
Если бы я знала, то уделила бы этому больше внимания.
Лука не выходил на связь с тех пор, как был в магазине нижнего белья. Я тоже не могу ему позвонить, потому что Адриан не только дал мне новый номер телефона, но и наверняка отслеживает его.
И поскольку я не выхожу одна, я предполагаю, что Луке трудно найти возможность связаться.
Вот почему я должна предоставить ему эту возможность, потому что если есть кто-то, кто может помочь мне выбраться из-под стальной хватки Адриана, то это Лука.
Я замечаю палатку, под которой люди подают горячий суп бездомным. На ум приходит образ мужчины перед больницей, и меня осеняет идея.
Мне требуется несколько минут, чтобы привести свои мысли в порядок так, чтобы Адриан не поднял красные флаги. Если он пронюхает, что я делаю, он запрет меня в камере, пока я не рожу.
Глядя на него, я стараюсь не обращать внимания на то, что он все еще облизывает и покусывает мой палец, и на то, как его прикосновение посылает крошечные всплески удовольствия вниз по моей спине и к животу.
– Я разговаривала с акушером-гинекологом, когда вы пошли за рецептом.
– Ты разговаривала?
– Да. Она сказала, что у меня может развиться депрессия.
– Она акушер-гинеколог или психотерапевт?
Я поднимаю плечо.
– Не нужно быть гением, чтобы понять это.
– У тебя всегда была депрессия, Лия. Ты не развиваешь ее.
Мои глаза расширяются.
– Откуда ты это знаешь?
– Таблетки в твоей квартире.
Верно. Думаю, не имеет значения, что я скрывала их от него. Адриан следит за каждым моим движением и все замечает, что является еще одной причиной быть осторожной с ним.
– Почему ты никогда не спрашивал меня о них? – тихо спрашиваю я.
– Ты бы предпочла, чтобы я спросил?
– Нет, но именно так поступает большинство людей, когда узнают, что у меня проблемы с психикой.
– Я не большинство людей.
– Ты... ты не думаешь, что я сломлена?
– Что с того, если это так. Это то, что делает тебя тем, кто ты есть.
Мои губы приоткрываются. Он как будто говорит, что любит меня такой, какая я есть. Сломанную и все такое.
– Ты не должна прятать от меня свои таблетки, Лия.
– Я не... не прячу их.
– Да, прячешь. Но ты не принимала их с тех пор, как забеременела. Ни таблетки от бессонницы, ни антидепрессанты. Твои кошмары тоже заметно поутихли. На прошлой неделе у тебя их не было, и твои таблетки остались нетронутыми. Итак, как это заметно для акушера-гинеколога, что у тебя развивается депрессия?
Черт возьми.
Я знала, что он наблюдает за всем, но не понимала, что он настолько настроен на меня, даже на мои кошмары.
– Я сказала ей, что чувствую себя замкнутой, – выпаливаю я.
Он делает паузу, кажется, искренне обеспокоенный, когда он позволяет моей руке упасть на его колени, но не выпускает ее.
– Ты чувствуешь себя замкнутой?
Я усмехаюсь.
– Я заперта в четырех стенах двадцать четыре часа в сутки, и мне нечего делать. А ты как думаешь?
– Ты гуляешь по саду.
– Ты заставляешь меня это делать.
– Чтобы помочь твоему кровообращению.
– Как скажешь. Это все равно не считается развлечением.
– Ты можешь читать.
Я морщу нос.
– Нет, спасибо.
Его губы кривятся в легкой улыбке. Он уже не в первый раз предлагает мне почитать. Он упомянул, что это помогло ему пережить детство, но я сказала ему, что не все из нас рождаются книжными червями. Теперь он улыбается всякий раз, когда снова поднимается эта тема.
Я не хочу попасться на одну из его редких улыбок, которая появляется один раз в голубую луну, но я попадаюсь. Всякий раз, когда он показывает эту сторону себя, слегка беззаботную и расслабленную, я останавливаюсь и смотрю, позволяя своему разуму блуждать по тому, какими были бы наши отношения, если бы мы были нормальной парой. Если бы наша первая встреча не произошла, когда он хладнокровно убил кого-то, и, если бы он не заставил меня выйти за него замуж, прежде чем так жестоко объявить, что моя единственная ценность – это его ребенок, который растет в моем чреве.
Но мы не нормальная пара. Мы никогда не были и никогда не будем.
– Что ты хочешь делать, Леночка?
Я оживляюсь от его вопроса и использования моего прозвища. Это означает, что он немного ослабил свою бдительность, и я не принимаю это как должное, когда Адриан спрашивает меня, чего я хочу.
Поэтому я смягчаю свой голос, потому что любое упрямство или высокий диапазон в нем окажут на него абсолютно противоположный эффект.
– Я хочу выйти.
– Мы в настоящее время вышли.
– Только не так. Я хочу быть на открытом воздухе.
– Почему?
– Чтобы нормально дышать.
Я осознаю свою ошибку, когда его глаза темнеют. Я просто намекнула, что не дышу в его компании или в его доме, и, хотя это отчасти верно, я не хочу, чтобы он разозлился и прекратил любые переговоры.
– Я имею в виду наружный воздух, – быстро поправляюсь я. – Я хочу подышать свежим воздухом.
– Угроза безопасности. Нет.
Мое сердце падает, но я сохраняю свой покладистый тон, умоляя.
– Я буду осторожна.
– Не важно, насколько ты осторожна. Если кто-то хочет добраться до меня, он сделает это через тебя, потому что ты – самое легкое и слабое место, которое они могут поразить. То, что ты моя жена, уже сделало тебя мишенью, Лия.
Его слова разрезают меня пополам. Я думала, что он никогда не сделает мне хуже, чем в тот день в кабинете Сергея, но он только глубже вонзил ржавый нож.
Теперь я его самое слабое место.
Мои губы дрожат, но я сжимаю их в линию, хотя то, что осталось от моего сердца, истекает кровью.
– Мне нужно быть немного активной, иначе я его потеряю. Твой драгоценный ребенок не сможет родиться, если его мать будет чертовски сумасшедшей.
– Говори тише. – Он стискивает зубы. – Ты слышала, что я говорил о безопасности?
– Я слышала. Мне все равно. Мне нужно выбраться отсюда, Адриан. Ты уже подрезал мне крылья. По крайней мере, ты можешь дать мне что-то, чего я жду с нетерпением.
Он хватает меня за подбородок, и я сглатываю, когда его безжалостные глаза сталкиваются с моими.
– Еще раз повысишь голос, и я посажу тебя к себе на колени и отшлепаю. Это понятно, Леночка?
– Дай мне что-нибудь, – бормочу я, и слезы текут по моим векам. – Пожалуйста.
Я хотела бы, чтобы это были фальшивые слезы, чтобы я просто притворялась, но настоящая боль прорывается сквозь меня, и мое сердце и гордость болят за то, что я когда-либо позволяла ему видеть меня такой.
За то, что позволила ему снова причинить мне боль, назвав меня своей слабостью.
– Ты пойдешь с моими охранниками. Только раз в неделю и в указанное мной место.
Мои губы приоткрываются.
– Правда?
– Разве я лгал тебе раньше?
Нет, он следит за тем, чтобы все его обещания выполнялись, хорошие или плохие.
На самом деле…
Он солгал, когда не сказал мне о своей помолвке с идеальной Кристиной. Ложь по недомолвке – это все равно ложь, и я все еще не преодолела ее. Но если я скажу это, он просто перевернет все с ног на голову, а я не в настроении признавать его предыдущую помолвку – и не думаю, что когда-нибудь смогу. Я ненавижу комплекс неполноценности, который гложет мою душу всякий раз, когда я думаю о симпатичной блондинке в его руке, а не обо мне.
– Я дам тебе знать, в какое место вы отправитесь.
– Я... – я сглатываю. – Я хочу заниматься благотворительностью.
Он поднимает бровь.
– Что?
– Ну, знаешь, те организации, которые кормят бездомных?
– Я знаю, что такое благотворительность, Лия. И ты этого не сделаешь.
Я кладу руку ему на грудь, моя ладонь расширяется на твердых выступах под ней. Это первый раз, когда я впервые инициировала нежное прикосновение.
Низкий рык срывается с его губ, и его мускулы под моей маленькой ладонью дрожат, затем он смотрит на меня так, словно хочет проглотить.
Я купаюсь в ощущении, что произвела на него такое сильное впечатление. Это может быть только физически, но это все равно дает силу.
– После несчастного случая мне нужна цель, Адриан. И если я борюсь за благородное дело, я не буду чувствовать, что мои дни и ночи пусты.
Он поднимает бровь.
– Твои ночи пусты?
Мои щеки пылают, вспоминая недавнее воспоминание о том, как он связывал меня, чтобы трахать, пока я не выдохлась.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
– Нет, не знаю. Так почему бы тебе не объяснить это мне?
Я вздыхаю, решив предложить ему небольшую долю правды, которую даже я не хочу признавать, но я знаю, что ему понравится.