– После того, как мы заканчиваем заниматься сексом, я знаю, что проведу следующий день в одиночестве, и иногда я думаю об этом всю ночь. Вот что я имела в виду под пустыми ночами.
Он делает паузу, и я думаю, что он пристрелит меня, но потом он кивает.
– Прекрасно. Но я выбираю организацию.
Я улыбаюсь, чувствуя триумф победы до мозга костей.
Вот оно. Мой шанс сбежать.
Ради жизни как можно дальше от Адриана.
Глава 29
Лия
В следующем месяце я получаю частичку свободы.
Это не так уж много.
Но Адриан держит свое слово и позволяет мне быть частью приюта, который подает бездомным теплую пищу в суровые дни. Мы медленно приближаемся к весне, но воздух все еще холодный.
Я с нетерпением жду тех дней, когда смогу выбираться без Адриана. Ян и Борис сопровождают меня, но в основном держатся позади.
Когда мы с Яном остаемся вдвоем, мы делим бутерброды на ланч, а потом я пытаюсь расспросить его о боссе – вопросы, на которые он не отвечает. Я уже должна была привыкнуть к этому, но предпочла бы поговорить с Яном, чем вообще не разговаривать.
Это печально, но он, по сути, мой единственный друг. На днях мои ноги остановились перед плакатом «Жизель». Балетом по-прежнему руководит Филипп, а хореографией – Стефани. Ничего не изменилось, кроме примы-балерины, которая теперь Ханна Макс. О, и они заменили Райана на другого танцора. Понятия не имею, уволился ли он, и у меня больше нет желания связываться с этой частью моей жизни.
Когда я смотрела на этот плакат, мне стоило больших усилий не заплакать. Заставить себя обернуться и не быть захваченной тем, как мир движется вперед, а я нет.
Я уверена, что Филипп и Стеф пытались связаться со мной, но мы больше не принадлежим к одному миру. Они в центре внимания. Я в позолоченной клетке. И если я попытаюсь вовлечь их в свою жизнь, я подвергну их опасности вместе с Адрианом.
– Если это тебя утешит, – Ян пристроился рядом, когда я оторвала взгляд от плаката, – твоя Жизель гораздо красивее и привлекательнее, чем ее.
В тот момент я ненавидела себя. Не потому, что я не соглашалась, а потому, что хотела, чтобы эти слова произнес Адриан, а не Ян.
Тряхнув головой от воспоминаний, я улыбаюсь и наливаю еще супа миссис Мэтьюз, старой леди, которая любит свой суп.
Она улыбается мне, затем убегает к самому дальнему столу, проливая немного супа на пол.
Центр, где я работаю волонтером, вероятно, самый большой в Нью-Йорке, и у нас есть несколько сотен бездомных, которые приходят на обед.
Я заставляю Яна и Бориса тоже помогать. Что-то, что Адриан не одобряет, потому что, как он любит напоминать мне, они здесь, чтобы защитить меня, а не подавать еду. Что угодно. Обычно они только и делают, что стоят и курят. Их лучше использовать, подавая еду, чем ничего не делая. Хотя они выглядят немного неуместно в бело-голубых фартуках, пристегнутых к костюмам.
Они также не уклоняются от вызова бездомных на их дерьмо, когда они воруют. Особенно Ян. Клянусь, иногда у него просто нет терпения. Когда я спросила его, как, черт возьми, он ладит с Адрианом и Колей, он сказал, что он не делает этого большую часть времени, и что они слишком «стоические» для их собственного блага. Затем он попросил меня не повторять этого в присутствии его босса, если его жизнь что-то значит для меня.
Я жестом показываю ему, что иду в туалет. Он ставит суп, снимает фартук и швыряет его в Бориса, прежде чем пристроиться рядом со мной.
– Тебе не обязательно следовать за мной повсюду, Ян, – простонала я, пробираясь между столиками, а он следовал за мной по пятам.
– Да, обязательно, иначе босс оторвет мне яйца.
Я посмеиваюсь над этой картиной. Адриан действительно суров, и его спокойствие только добавляет ему безжалостности. Я видела, как он разговаривает со своими людьми, и хотя это по-русски, я чувствую его авторитет.
– Рад видеть, что ты смеешься, даже несмотря на мои страдания, – ворчит Ян.
– Ты драматизируешь. Это не страдания.
– Ты его видела? Кроме того, я все еще не в порядке, что Коля получает все удовольствие.
– Разве он не старший охранник?
Он усмехается.
– Старший ворчун, может быть.
Я улыбаюсь. Коля постоянно подкалывает Яна насчет курения, и, хотя я не возражаю, Ян уже бросил курить в моей компании, наверное, из-за беременности.
Он останавливается перед дверью уборной в своей широкой, готовой позе и собирается открыть ее.
– По крайней мере, я могу открыть дверь. – Я указываю на его дергающуюся руку. – Давай, кури, пока я не вернусь.
Я могу сказать, что он хочет, но его осторожность останавливает его, поэтому я забираю у него решение. Я широко открываю дверь, позволяя ему увидеть пустую ванную.
– Видишь? Здесь никого нет.
После того, как внимательный взгляд Яна проверяет каждый угол, он, наконец, кивает.
Я качаю головой, прежде чем войти внутрь и закрыть дверь.
Как только я оказываюсь в кабинке, за мной следует тень. Я открываю рот, чтобы закричать, но рука в перчатке обхватывает мой рот и использует мое тело, чтобы закрыть дверь.
– Скучала по мне, Герцогиня?
Я тяжело дышу в ладонь Луки. На нем черная кожаная куртка и шляпа, закрывающая глаза. Он медленно убирает руку в перчатке.
– Шепчи, а то он услышит.
– Что ты здесь делаешь? Ян прямо за дверью.
– Я могу застрелить его, если он войдет.
– Нет!
– Я вижу, у тебя появляются привязанности. Это самое худшее, что можно сделать, Лия. Он охранник Адриана, а не твой. Он присматривает за тобой от имени своего босса и без колебаний причинит тебе боль, если ему прикажут.
Я знаю это, но все равно не хочу его смерти. Ян не заслуживает такой участи, даже если его босс – большая задница.
– Он не войдет сюда, если я не задержусь дольше, чем нужно, – я отвечаю.
Лука раздраженно вздыхает.
– Ты хоть представляешь, как чертовски трудно остаться с тобой наедине? Я пытаюсь уже несколько гребаных месяцев. Сначала тебя спрятали в его черном замке, потом он поместил тебя в убежище, связанное с Братвой, и его люди следуют за тобой повсюду. Это первый раз, когда охранник не проверил сначала каждый угол уборной.
Глубоко вздохнув, я бормочу.
– Теперь это моя жизнь.
– Кстати, мне очень жаль. – Его брови морщатся, когда он делает неопределенный жест в сторону моей ноги. Лука не проявляет сочувствия. Он более закален, чем я, и лишен многих эмоций, поэтому я знаю, что не следует принимать это как должное.
– Я все еще жива. – Мой голос прерывается, когда я борюсь со слезами.
– Иногда остаться в живых – самое худшее, – черты его лица напрягаются, прежде чем расслабиться. – Скажи мне, что у тебя есть что-то на Адриана.
Я отрицательно качаю головой.
– Он не говорит о своих делах.
– Но теперь ты его жена. Наверняка он водит тебя на эти внутренние банкеты Братвы.
– Нет. – С того дня он ни разу не притащил меня в свою организацию, и я даже благодарна ему за это.
– Черт возьми, Герцогиня. Я думал, мы договорились, что ты принесешь мне что-нибудь на него.
– Он окружен охраной.
– Тогда сделай его неохраняемым.
– Думаешь, это легко?
– Ты можешь это сделать. То, что ты его жена, делает тебя самым близким ему человеком.
Во всяком случае, мы чувствуем себя еще дальше друг от друга, чем, когда он приходил ко мне ночью. По крайней мере, тогда речь шла обо мне. Теперь все дело в ребенке и моей презренной роли – произвести на свет наследника.
Хотя я люблю своего ребенка, я ненавижу, как Адриан использует его.
– Расскажи мне, что ты знаешь. – говорит Лука.
Я упоминаю известные мне подробности о Сергее, Игоре и его дочери Кристине. Я также рассказываю ему о том, как Адриан звонил какому-то Дону и разговаривал с ним. Я не упоминаю историю семьи Адриана, которую он охотно раскрыл. Лука не должен знать этого, и это слишком интимно, чтобы позволить кому-то еще быть посвященным в нее.
– Все это старые новости. – Лука смотрит на часы. – Мне нужно больше.
– Например?
– Его система. Над чем он работает.
– Он никогда не позволит мне приблизиться к этому.
– Тогда прокладывай свой путь, Лия.
– Ты вообще знаешь Адриана? Кроме того, я беременна, Лука. – Я показываю на выпуклость на животе. – Я не стану подвергать опасности жизнь моего ребенка.
Чем больше он растет, тем меньше становится черная дыра в моей груди. И теперь я с нетерпением жду возможности каждое утро смотреть на свое отражение в зеркале, слушать музыку и даже читать какие-то книги, чтобы установить с ним хоть какую-то связь.
Губы Луки кривятся.
– Полагаю, поздравления уместны.
– Вместо того чтобы поздравлять меня, помоги мне уйти от Адриана.
– Нет. Пока нет.
– Почему нет?
– Потому что мне нужно следить за ним. Ты пока не можешь его бросить.
– Лука… – Мой голос срывается. – Как ты можешь так говорить?
– Ты поблагодаришь меня за это позже, когда узнаешь правду. – Он открывает дверь кабинки и вопросительно смотрит на меня через плечо. – Береги себя, Герцогиня. Никто другой не сделает этого за тебя. Не я и уж точно не бесчувственный псих Адриан.
С этими словами он вылезает в окно и спрыгивает вниз.
Его слова плывут за ним еще долго после того, как он ушел, оседая тяжестью на дне моего живота.
– Госпожа Волкова? – Ян зовет, и когда я не отвечаю, он следует с настойчивым. – Я вхожу.
Я выпрямляюсь, выходя из кабинки, когда Ян почти срывает дверь с петель. Он заходит внутрь, и его критические глаза механически изучают меня.
– Ты в порядке?
– А почему не должна? – Я прячу дрожь за улыбкой.
– Мне показалось, что я слышал голоса.
– Это... должно быть, снаружи. – Я указываю на окно, которое Лука оставил открытым.
Ян целеустремленными шагами направляется к нему, осматривает, затем прищуривается, прежде чем захлопнуть.
Когда он поворачивается ко мне лицом, вся его беззаботность и игривость исчезают.