Адриан в последнее время работает без остановки, и он даже изменил систему безопасности дома за последние пару дней.
– Он только заснул, – бормочу я, наполовину чтобы не разбудить Джереми, а наполовину потому, что близость Адриана действует на меня гораздо сильнее, чем я хотела бы признать.
– Он только накапливает энергию, чтобы потом проснуться, как разрушительный шар. Он похож на тебя.
Я наклоняю голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Он выглядит таким грубым и красивым, но дьявол, всегда красив, не так ли?
– Меня?
– Ты иногда так делаешь, молчишь, пока не взорвешься.
– Это неправда.
– Да будет тебе известно, что я был очень послушным ребенком, госпожа Волкова.
Я сглатываю. Несмотря на то, что мы женаты уже почти год, звучание моей фамилии по-прежнему вызывает у меня странное ощущение, которое я не могу точно определить.
Мне требуется все, чтобы оторвать от него взгляд и освободиться от его гипнотической хватки.
– Почему я в это не верю?
– Можешь спросить у Коли. Я был хорошим мальчиком.
Я усмехаюсь.
– Что? – Он говорит почти обиженно.
– Мне просто трудно думать о тебе как о хорошем мальчике.
– Мммм. А что насчет тебя?
– Что насчет меня?
– Ты была хорошей девочкой, Леночка? – Внезапное падение его голоса заставляет мои внутренности трепетать, а конечности дрожать. Вероятно, никогда не наступит день, когда я перестану отвечать ему таким плотским образом.
– Я была безумной.
– Безумной, – задумчиво произносит он. – Мне это нравится.
– Моя мама с тобой не согласилась бы. Ей пришлось гоняться за мной по всему дому, чтобы поймать.
– Значит, ты была непослушной?
– Я полагаю.
– Ты все еще непослушная?
– Иногда. – Мой голос слишком знойный, слишком хриплый.
– Мммм. Может быть, мне стоит увидеть самому. – Его пальцы обхватывают мою челюсть и поднимают ее вверх. Его горячие губы опускаются к моей шее, и я дрожу, когда он целует чувствительную кожу, прежде чем прикусить ее и пососать.
Я инстинктивно наклоняю голову в сторону, давая ему доступ.
Он покусывает мой пульс, и я задыхаюсь.
Черт возьми.
Я забыла, как это возбуждает, когда он так поклоняется моей шее, упиваясь моей жизненной сущностью, словно желая почувствовать, как она пульсирует под его зубами.
Другой рукой он приподнимает мою юбку, и я прерывисто вздыхаю, когда его пальцы обхватывают меня сквозь мокрые трусики.
– Я вижу, ты непослушна, жена.
Я держусь за запястье его руки, которая блуждает под моей юбкой, но это не для того, чтобы остановить его, а для того, чтобы контролировать свою реакцию на него.
Он просто обнимает меня, и я чувствую, что сейчас взорвусь. Неужели я была такой распутной для него все это время?
– Адриан… – Я выдыхаю.
– Даже не думай отвергать меня сегодня, Лия.
– Это не то, что…
– Хорошо. Потому что я так долго ждал, чтобы трахнуть твою киску и наполнить ее своей спермой.
Его слова приводят меня в бешенство, как из-за нетерпеливости в них, так и из-за его грязных разговоров, которые всегда скручивают меня в узлы.
Адриан сжимает мое нижнее белье в кулаке, и я качаю головой.
– Адриан... не рви его…
– Но тебе нравится, когда я его рву. – И с этими словами он дергает хлопчатобумажную ткань, разрывая ее в клочья.
Он прав. Мне это нравится, и небольшой всплеск возбуждения, который он создает в моей сердцевине. Он дразнит мой клитор, и я не выдерживаю и двух секунд.
Я откидываю голову на его плечо, когда внезапная, но короткая волна накрывает меня и уносит под воду.
– Вот. Хорошая девочка.
– Это гормоны, – тяжело дышу я.
В его глазах вспыхивает огонек.
– Конечно.
– Это правда.
– Разве я что-нибудь сказал?
– Тебе и не нужно. У тебя на лице написано, что ты мне не веришь.
– Что еще написано на моем лице?
– Я... не знаю.
– Должно быть, у меня на лице написано, что я буду трахать тебя, пока ты не выкрикнешь мое имя. Затем сделаю это снова и снова, чтобы насытиться тобой. Только... – бормочет он. – Наверное, не буду.
Дрожь пробирает меня до костей, и дыхание учащается, пока не становится прерывистым.
– Я буду трахать тебя до утра. Или, точнее... – он показывает на кроватку Джереми. – Пока Malysh не проснется.
Я вскрикиваю, когда он несет меня на руках и шагает через дверь, ведущую в нашу спальню, пинком захлопывая ее за собой. Он бросает меня на кровать и вскоре следует за мной, как зверь, преследующий свою невесту.
Он даже не потрудился снять одежду, только спустил штаны, чтобы освободить свой твердый член. Не имеет значения, сколько раз я его вижу, его член всегда подстегивает момент дурного предчувствия.
Когда он раздвигает мои ноги, моя грудь вздымается так сильно, что я не думаю, что когда-либо чувствовала это раньше. Адриан стягивает юбку, так что я обнажена ниже пояса, и только тонкая рубашка на пуговицах прикрывает мою ноющую обнаженную грудь.
Он опускается на колени между моих ног, хватает меня за лодыжки и кладет мои ноги себе на широкие плечи.
– Держи их там.
Штормовые серые его глаза искрятся голодом, когда он медленно входит в меня. Изменение шаблона от его обычно грубого, непримиримого заставляет мою спину выгибаться над кроватью.
– Черт. – Он напрягается. – Ты туже, Леночка.
Я хочу спросить, хорошо это или плохо, но он не дает мне возможности заговорить, когда его член погружается в меня с неторопливой глубиной, наполняя меня целиком.
Как и раньше, простого проникновения почти достаточно, чтобы отправить меня через край. Адриан толкается в меня в умеренном темпе, эта поза дает ему редкую глубину.
Но вскоре после этого его природа берет верх, и его толчки становятся жестче, грубее и с восхитительной остротой.
– Черт, как же я соскучился. Я скучал по тебе, Лия.
Его слова вкупе с его прикосновениями лишают меня костей. Моя киска сжимается вокруг него, и каждый комок нервов настроен на него.
Адриан отпускает одно из моих бедер и держит мои ноги вместе одной рукой, погружаясь еще глубже. Его свободная рука тянется, между нами, и мои глаза расширяются, когда он прижимает большой палец к моему заднему входу.
Он скользит им внутрь, и сопротивление реально, как и взрыв удовольствия, собирающийся в моей сердцевине. Чем больше он толкается, тем крепче я сжимаюсь вокруг него.
– Адриан… – стону я.
– Повтори еще раз.
– Адриан.
– Да, – его глаза горят жарким огнем, когда его темп увеличивается как в глубине, так и в ритме.
Думаю, не повредит, если он услышит мой голос в последний раз.
– Адриан… – стону я. – А-а... Адриан… – Слезы застилают мне глаза, и я не знаю, то ли из-за гормонов, то ли из-за того, что я тоже скучала по нему, то ли из-за осознания того, что этого больше не будет.
У меня не будет никого, кто поймет мои плотские потребности даже лучше, чем я когда-либо, и сделает их все реальностью.
Низкий, хриплый стон срывается с его губ, когда он произносит резкие, короткие слова по-русски, вероятно, ругаясь.
– Ты хоть представляешь, как мне не хватало твоих гортанных стонов? – он хрипит, его акцент гуще, чем обычно, когда он толкает свой большой палец в мою тугую дырочку. – Ты будешь кричать, когда я заявлю права на эту задницу, правда, Леночка?
Мое дыхание прерывается безжалостным, восхитительным способом, которым он трахает меня, и вторжением его пальца. Мои соски болят так сильно, что на рубашке образуются два мокрых пятна. Я прикрываю их рукой, но Адриан уже заметил.
С его губ срывается ворчание, звучащее почти животным в его похоти.
– Убери.
Я медленно делаю это, и его пылающие глаза рассматривают мокрую ткань и мои торчащие соски сквозь рубашку.
– Черт, – выдыхает Адриан, замедляясь, чтобы посмотреть на доказательства моей лактации.
– Это гормоны, – бормочу я, чувствуя, как стыд обжигает уши.
– Я чертовски люблю гормоны.
– Адриан… – Я двигаю бедрами, прижимаясь к нему.
– Что?
– Не надо... перестань…
Блеск дикого голода и чего-то еще покрывает его черты, когда он снова ускоряет темп. Не знаю, то ли из-за его пальца у моего заднего входа, то ли из-за его глаз на моей груди, но я кончаю сильнее, чем когда-либо.
Этот оргазм сильнее и дольше, чем раньше, и я поворачиваю бедра, чтобы пережить его. Я тоже не заглушаю свои стоны, потому что эгоистично хочу оставить ему это воспоминание.
Этот момент прямо здесь, когда я стонала его имя. Я не хочу, чтобы он когда-нибудь забыл это или меня.
Адриан ругается по-русски, опустошая себя внутри меня, а затем падает рядом. Некоторое время мы лежим, тяжело дыша. Я на спине, а Адриан на боку.
Он приподнимается на локте, его полуприкрытые глаза останавливаются на моей рубашке, которая пропиталась лактацией после оргазма.
Адриан расстегивает пуговицы, и мое лицо горит, когда он обнажает мои соски, которые все еще твердые, с каплями прозрачной жидкости, вытекающей из них.
– Так грязно, – поддразнивает он.
– Это гормоны, – бормочу я.
– Тогда я должен позаботиться о гормонах.
– Ч-что?
– Они выглядят болезненными. Так ли это?
– Немного.
– Ты хочешь, чтобы я облегчил эту боль, Лия? Хочешь, я избавлю тебя от лишнего молока?
Его слова – прямой удар в мою киску, и я сжимаю бедра, когда единственное слово срывается с моих губ.
– Да…
Его рот цепляется за сосок, и я задыхаюсь, когда его зубы покусывают кончик, прежде чем пососать. Сильно.
Святой ад.
Я чувствую пульсацию между ног. Это так извращенно, но меня это странно возбуждает.
Чем больше он кусает, тем выше я выгибаю спину. Чем сильнее он сосет, тем больше возбуждения охватывает мои бедра. Язык Адриана скользит по моей ареоле, прежде чем он снова берет мой набухший сосок в свой горячий рот и тянет его зубами. Его пальцы сжимают мой второй сосок, скручивая и щипая, пока моя грудь и живот не становятся испачканными от свидетельств моей лактации.