– Просто поговорите, – настаивает он, прежде чем выйти.
Спор по-русски доносится до меня извне. Борис похож на брата-близнеца Коли, когда дело доходит до стоического поведения. Он не любит, когда Ян разговаривает со мной, и всегда напоминает мне об этом.
Быстро закончив свои дела в туалете, я встаю у раковины, чтобы вымыть руки.
Женщина, которая кричала на Яна раньше, распахивает дверь своей кабинки.
– Что это за хрень? Семейная драма не должна происходить в чертовом туалете... – она замолкает. Потом она шепчет.
– Черт.
Я поднимаю голову, и мой рот отвисает, когда вода продолжает течь из крана на мои окоченевшие пальцы.
Я смотрю на свою копию.
Она одета в розовое пальто из искусственного меха, рваные синие перчатки, а ее волосы – смесь светлых кончиков и темных корней.
Ее лицо испачкано грязью и еще чем-то, но мы все равно так похожи, что на секунду останавливаемся и смотрим друг на друга.
– Вау, – бормочу я.
– Чертово вау, действительно. – Она кружит вокруг меня, как будто я животное в зоопарке. – Если бы я не знала, что я единственный ребенок, то подумала бы, что у меня есть сестра-близнец. Сколько тебе лет, девочка?
– Тридцать.
– Э, мне двадцать семь, так что мы не близнецы. – Она останавливается передо мной и улыбается. – Гребаная жизнь пинает двойника в мою сторону, иу?
– Ты… – Я замолкаю, подыскивая нужные слова. – Ты часто бываешь в этом приюте?
– Нет, в первый раз. Но какой этот первый раз, – она смотрит на мою руку, и ее глаза выпучиваются. – Посмотри на этот гребаный камень! Бьюсь об заклад, он мог бы прокормить меня целый год.
Я собираюсь сказать ей, что это обручальное кольцо – ключ от моей клетки, но пока я изучаю ее, сумасшедшая идея медленно формируется в моей голове, когда холодная вода пропитывает мою кожу. Должно быть, я действительно сошла с ума, если думаю о том, чтобы исполнить ее.
– Меня зовут Лия. Как тебя зовут?
– Уинтер. – говорит она, все еще глядя на мое кольцо. – Уинтер Кавано.
– Как ты стала бездомной, Уинтер?
Она вскидывает руки в воздух.
– Это началось несколько месяцев назад. Я стала алкоголиком после того, как моя девочка родилась мертвой, а мама умерла.
– Мне очень жаль.
– Мне тоже, но я бы меньше сожалела, если бы вышла замуж за человека, который дарил мне такие камни. Черт возьми, девочка, посмотри на свое ожерелье. Должно быть, это стоило целое состояние.
– Ты действительно этого хочешь?
Она резко поворачивает голову в мою сторону.
– Что это за вопрос? Конечно, я хочу это.
– Что, если я смогу это устроить? – Мой голос монотонен и пугает даже меня саму.
– Как?
Я подхожу к ней ближе и говорю тихо, чтобы Ян и Борис не услышали. Проточная вода также служит маскировкой.
– Займи мое место, моего мужа, мое состояние. Всё.
– Ты что, шутишь? – Она смеется и замолкает, когда я не присоединяюсь к ней. – Ты серьезно?
– Совершенно серьезно. – Это похоже на фильм, безрассудный, но я была бы глупа, если бы упустила шанс, который судьба наконец-то предлагает мне.
Ее маленькие черты морщатся.
– Какого хрена ты от всего этого отказываешься?
– Потому что это удушье.
– Я задохнусь от денег в любой день.
– Это не так просто. Мой муж-гангстер.
– Еще круче. Значит, у него больше денег.
– Тебя действительно не волнует, чем он занимается? Он в русской мафии.
– Это круто.
Я хмурюсь. Как она могла быть такой восприимчивой? Но бездомные люди мыслят иначе, чем я, так что она, вероятно, видит в профессии Адриана преимущество, а не неудобство.
Она толкает меня локтем.
– Ты действительно собираешься отдать мне своего мужа и деньги?
– Если ты согласна. Все, что мне нужно, – это мой сын.
– Конечно, я согласен. Кто бы не захотел жить как королева?
Шаги эхом отдаются за дверью, и я шепчу.
– Слушай, у тебя есть что-нибудь, на чем я могу написать?
Она расстегивает пальто и задирает свитер, открывая свой белокурый живот со следами растяжек.
– Пиши здесь.
Я достаю из сумки свой супер-матовый карандаш для губной помады и строчу на ее животе.
– Это мой адрес электронной почты и пароль. Сегодня в восемь вечера я сама отправлю тебе документ, содержащий всю необходимую информацию о моем муже и его организации. Я также включу заметки о моих манерах и манере говорить, чтобы ты могла подражать мне. Я удалю письмо через три минуты, так что убедись, что ты немедленно скачала его и распечатала. Я дам тебе денег. Спрячь лицо под толстовкой, когда будешь уходить, и не приходи сюда больше, кроме как встретиться со мной в этой ванной на следующей неделе в это же самое время, если все еще хочешь поменяться местами.
– Конечно. – Ее глаза блестят, когда она смотрит на мою электронную почту и пароль на своем животе, как будто они священны.
Я бросаю карандаш обратно в сумку.
– Тогда до встречи.
– Подожди, – она улыбается, показывая удивительно белые зубы, но это, вероятно, потому что она не была бездомной долгое время. – Ты сказала, что дашь мне деньги, чтобы я распечатала документ. Можешь ли ты включить сдачу на алкоголь?
Я отдаю ей всю наличность, которую Адриан велел мне держать при себе на случай непредвиденных обстоятельств.
– Покрась волосы в тот же цвет, что и у меня, и купи шампунь с ароматом роз.
– Поняла!
Я выпрямляюсь и выхожу из ванной с колотящимся сердцем.
Это мой последний шанс сбежать, прежде чем я либо покончу с собой, либо Адриан передаст меня моему биологическому отцу, чтобы оказать честь.
Глава 37
Лия
Неделю спустя Уинтер пришла.
Она вымылась и покрасила волосы в тот же цвет, что и мои. Она пахнет розами, запах, по которому Адриан узнает меня.
Не теряя времени, я снимаю пальто и одно из платьев. Я надела два, одно поверх другого, так что мне не придется долго здесь торчать.
Уинтер делает то же самое, радостно напевая. Мне жаль ее, жалко ту жизнь, в которую я ее вталкиваю, до такой степени, что всю прошлую неделю я думала о том, чтобы отказаться от этого плана.
Но холодное плечо Адриана поддерживало меня. Когда в нас с Рай стреляли во время собрания, которое она запланировала несколько недель назад, он не выказал ни малейшего беспокойства, как будто не я чуть ли не умерла. Все, что он делал, это выкрикивал приказы и полностью игнорировал меня. Если это не признак того, что он скоро передаст меня моему отцу, который, возможно, хуже его, то я не знаю, что это.
Кроме того, Уинтер сказала, что прочитала досье и не возражает. Этот файл содержит всю информацию о чудовищности Братвы и должен был стать серьезным красным флагом.
Уинтер на самом деле кажется более готовой к этому, чем я.
– Я выучила этот документ наизусть, как никогда ничего не выучивала в школе, – говорит она, избавляясь от своего розового пальто. – Я так завидую, что ты балерина.
– Бывшая балерина. – Мое горло сжимается.
– А, ну да. Там говорилось, что ты сломал ногу. Жаль. Знаешь, я всегда хотела быть балериной.
Эта боль никогда не пройдет, но это не хуже, чем узнать, что я всего лишь средство для достижения цели для Адриана.
Это не хуже, чем влюбиться не в того мужчину и позволить ему высосать мою душу из тела.
– Наверное.
Мы торопливо переодеваемся, а потом я поправляю ее и поднимаю плечи так, чтобы она держалась прямо, как я.
– Помни, оставайся в оцепенении. Они привыкли к этому от меня в доме.
– Окей.
– Не забудь не произносить это слово при Адриане. Он ненавидит его.
– Ох, да. Я помню, что читала об этом.
– И будь осторожна с Оглой. Она знает все обо всем. – И я все больше и больше убеждаюсь, что именно она донесла Адриану о моей попытке побега вскоре после рождения Джереми.
– Поняла.
– На следующей неделе возьми с собой Джереми, и я попрошу кого-нибудь помочь мне, чтобы я могла взять его с собой. Если Адриан откажется, скажи ему, что скучаешь по Джеру и хочешь провести с ним немного времени.
– Угу.
Это убьет меня, если я проживу неделю без Джереми, но это небольшая жертва, чтобы избежать этой жизни. В которой моя судьба зависит от слов Адриана.
В тот момент, когда он решит, что ненавидит меня больше, чем хочет, он без колебаний избавится от меня.
– Если ты переживешь еще неделю после этого, я могу попросить человека, который поможет мне, вытащить тебя, – предлагаю я.
– Не-а, я собираюсь быть властной сучкой. Почему я должна хотеть уйти?
Я хватаю ее за плечи.
– Послушай меня, Уинтер, Адриан опасен.
– Ты мне все время это говоришь. Ты передумала?
– Конечно, нет.
Она пожимает плечами.
– Тогда все в порядке.
– Ты уверена?
– А ты? Потому что, похоже, ты действительно сомневаешься, девочка.
– Нет, я просто предупреждаю.
– Может быть, ты просто не хочешь расставаться со своим мужчиной.
– Это неправда.
Она радостно напевает.
– Тогда ничего, если я его трахну? На фотографиях он выглядел чертовски сексуально.
Ее слова бьют меня в грудь, и к горлу подступает желчь. Я хочу закричать, что он мой и всегда будет моим, что никому, кроме меня, не позволено прикасаться к нему, но правда ли это, когда я убегаю от него?
– Мне все равно, что ты будешь делать после моего ухода, – бормочу я.
– Круто. Ты не сможешь забрать его обратно. – Она одаривает меня улыбкой чеширского кота. – Ты не передумаешь. Я серьезно.
Я отдаю Уинтер сумку со всеми своими вещами и велю ей надушиться моими духами. Она делает это с ликованием и машет мне двумя пальцами.
Прячась в ванной, я чуть приоткрываю дверь, чтобы посмотреть, как она идет к Яну и Борису. Мое сердце громко стучит, ожидая, что они узнают и придут за мной, но они просто идут перед ней, оживленно разговаривая по-русски.
Я выдыхаю, но облегчение длится недолго. Как они могли не понять, что это не я? Я знаю, что мы похожи, но все же. Я разочарована в Борисе и Яне, особенно в последнем.