а наши отношения вернулись на прежний уровень, как я и предполагала ранее. Может, мне просто так кажется на фоне расстройства, а непостоянный родитель все же решил исправиться, ведь ему тоже тяжело дался мамин уход. Скорее всего, так оно и есть, только думать о различных вариациях его поведения я не желала.
Единственный, кому я рассказала о смерти мамы, – Ник. Наверное, это звучит глупо, но все же я решила предупредить его о своем состоянии, хоть и не получила ответа на свое короткое сообщение, прежде чем насовсем выключить телефон. Возможно, его весточка так и лежала в непрочитанных, но я просто-напросто не хотела включать «Айфон», понимая, что все кому не лень начнут названивать со словами соболезнования, сообщая мне фальшивым тоном о любви к моей дорогой матери. Сейчас я просто не в состоянии слышать нелепую актерскую игру дам из высшего общества, да и не хочу еще больше впадать в депрессию. Она дала о себе знать в самый неподходящий момент, когда консьерж доставил огромный букет белых лилий (маминых любимых) с запиской:
«Лучшей женщине, прекрасной матери и хорошему человеку. Светлая память».
И таких посланий оказалось множество. Наверное, эти проклятые людишки, дабы соблюсти все правила хорошего тона и приличия, решили доконать меня лишним напоминанием об утрате. В один из таких дней, когда на мой адрес поступил еще один такой букет из четных белых лилий, я просто выкинула с балкона, наплевав на возмущающихся прохожих, на законы. На все. Достали! К черту! К черту всех! В тот день я плакала на протяжении целого дня, не в силах успокоиться, выла, как побитая собака, удивляясь, как мне еще не вызвали машину из психиатрии. Однако на следующий день, когда консьерж доложил о посетителе с цветами и какой-то посылке, я готова была послать этого человека к чертям, не удосужившись узнать имя. А зря.
В этот день я впервые почувствовала какую-то наполненность, разливающуюся по моему организму и заполняющую каждую клеточку. Будто кровь к моим конечностям начала приливать именно в этот момент, когда, резко открыв дверь и готовясь накричать на надоедливого скорбящего «дружка» или «подружку», увидела своего мужчину. Своего Ника. Все вокруг так изменилось, потускнело, и только он стоял на пороге квартиры, одаривая меня собственным светом, раскрашивая в разнообразные цвета окружающий мир. Сколько мы не виделись? Неделю? Две? Может, три? Я не помнила. Однако он не изменился. Совсем. Лишь чарующая улыбка, которая все время сводила меня с ума, не появилась на его лице. Потому что она бы была не к месту. Наша тоска друг по другу уходила на второй план, и Ник прекрасно это понимал.
Слезы медленно начали наполнять глаза своей солоноватой жидкостью, вся сдержанность, которую я проявляла раньше по отношению к этому мужчине, сошла на нет, а тихие, едва слышные вопли увеличивали свою громкость с каждой секундой. Только после того как Ник, повалив на пол букет роз, какую-то коробку и пакет, подхватил меня в свои объятья, я окончательно разревелась, как маленькая девочка, желающая почувствовать родительское тепло и поддержку. То облегчающее мою душу ощущение, которого мне так не хватало все это время.
– Я с тобой, Лика, – прошептал Ник, притягивая меня крепче к своему сильному и теплому телу, оставляя периодически легкие поцелуи на макушке.
Как же мне этого не хватало, как я нуждалась в этом успокоении, в этих объятьях. В поддержке любимого. Да, я могу сейчас раздуть скандал и спросить, где он пропадал все это время, могу психануть, наговорить ерунды, которой не существует, сваливая все на боль от потери мамы. Но это лишне. Это не нужно ни мне, ни ему. Я прекрасно знаю, что он был в командировке, затем решал вопросы касательно развода и приехал, как только смог. Мне не нужно было объяснение, главное – он рядом. Остальное ерунда.
– Мне так плохо, – сквозь слезы произношу я куда-то в грудь моему мужчине. Я совсем не заметила, как мы оба осели на пол, даже не почувствовала под собой твердую поверхность, потому что Ник пристроил меня на собственных коленях, продолжая гладить широкой рукой по голове, как ребенка. – Пожалуйста, останься сегодня со мной, – я сомневалась, что он услышал мою просьбу, однако через пару секунд бархатистый, даже немного успокаивающий голос произнес:
– Конечно, Лика. В таком состоянии я не брошу тебя, – он поднял мое лицо, внимательно вглядываясь в мои глаза. – Я никогда тебя не брошу, родная, – его слова проносятся в моей голове как чертов бальзам, который рекламируют по телевизору, способный излечить человека от всех болезней. – Если хочешь, я буду оставаться у тебя.
– А как же Кристина? – этот вопрос интересовал меня больше всего, выйдя на первый план так внезапно. Да, перспектива жить теперь с Ником меня несказанно радовала, но я не хотела знать, что он идет на жертвы, так и не разобравшись со своим браком.
– Об этом не беспокойся. Я уже подготовил бумаги о разводе, – он успокаивающе гладил меня по лицу чуткими пальцами, проникновенно смотря мне в глаза. И мне стало так спокойно, так хорошо. Я чувствовала, что проблемы настигли и его, однако решить их не составит труда. Я верила ему, своему мужчине, верила каждому его слову и готова закрыть глаза на все нюансы, лишь бы он сейчас не уходил, лишь бы был рядом со мной и не бросал меня.
Не покидал мою жизнь резко и неожиданно, как мама…
Глава 32: Ник
Помните те времена, когда вместо радужных будней люди видели лишь беспросветную тьму, поглощающую личность все больше и больше? Ощущали бесконечный холод, чопорность, которыми отвечали на добро. Это понимание, что построенная и наладившаяся за столько лет жизнь пошла не по той дорожке, свернула с правильного пути, а найти решение проблем никто не мог. Почему? Хотя бы потому, что не видел ни проблем, ни решений, предполагая, что именно так и должно быть. Мы не сразу замечаем незначительные перемены в жизни, стараемся обходить стороной и не думать ни о чем, но рано или поздно придется вернуться к точке невозврата, к тому моменту времени, когда все пошло под откос. Придется сделать выбор. Раз и навсегда. Расставить все по своим местам и жить дальше, не зная забот.
Я чувствовал себя именно так – беззаботно, когда проснулся утром рядом с прекрасной блондинкой, которая осветила мне дорогу в будущее. С той, кого я полюбил по-настоящему, кем дорожил и в ком нуждался.
Та, которая перевернула мою жизнь и вернула свет, пронося его через тьму…
Лика еще спала, свернувшись калачиком, как младенец. В последнее время она подолгу спит. Видимо, восстанавливается после смерти своей матери. Но я не будил ее, оставляя лежать на белоснежных простынях. Порой я смотрю на нее и понимаю, что она еще совсем девчонка, которая начинает жить. Такая милая и беззаботная. Красивая. Как меня вообще унесло в ее сторону? Как я сам лично, с полным осознанием собственных действий подписался на роман с девушкой, которая моложе меня на тринадцать лет? Хотя почему я задаю себе эти вопросы именно сейчас? Меня никогда не волновала разница в возрасте. Мне хорошо с ней, с этой нежной и прекрасной девушкой, одаряющей меня яркостью голубых, как небо, глаз и искренней, счастливой улыбкой. Иногда я замечал и недостатки в виде легких женских капризов, периодической закрытости или дразнилок по телефону, когда я был на работе (нет, это не недостаток, а мое рычащее недовольство), но я любил ее. Такую, какая она есть. И готов провести с ней всю оставшуюся жизнь, зная, что она никуда от меня не уйдет, ни к какому сосунку, ни к старперу. Она только моя девочка. Только моя Лика.
– Ты уже проснулся? – сонный, ласковый голосок внезапно раздался в моей голове, заставляя меня обратить внимание на спящую блондинку, лежащую уже не в позе эмбриона, а развалившуюся на другой половине широкой кровати. Приоткрывшиеся голубые глаза посмотрели на меня умилительно, а пухлые губы, в которые хотелось тут же впиться жарким поцелуем, слегка растянулись в улыбку. Не в ту, которую я помнил месяц назад, но и такая меня вполне устраивала.
Потому что я понимал причины подобной нотки прохлады, таившейся внутри…
Лика еще не до конца оправилась после смерти родительницы. Порой я слышал, как она плакала, отвернувшись от меня и не показывая своих эмоций, как иногда прижималась ко мне ночью в поисках защиты. И я всегда был готов оберегать ее от других, но не в состоянии спасти от самой себя. Я не каждый день могу приезжать к ней, не каждую ночь наслаждаться прекрасным телом и засыпать в обнимку, как молодая пара. К сожалению. Однако в душе таилась надежда, что скоро эти перегонки из одной квартиры в другую закончатся. В ближайшие часы. Раз и навсегда.
– Доброе утро, красавица, – потянулся за сладким поцелуем к моей девчонке. Девчонка… Так странно звучит, однако это слово полностью ассоциируется именно с ней. – Как ты себя чувствуешь?
– В твоих объятьях лучше всех! – улыбчиво пропела она, слегка оторвавшись, а затем сама же притянула меня к себе и слегка укусила нижнюю губу, потянув ее на себя. Развратная девочка. Обаятельная. Соблазнительная. Так бы и взял эту искусительницу прямо здесь, ощущая под своей ладонью упругую женскую попку, которую так любил сминать. Я бы заставил ее дрожать от множества оргазмов, улавливая каждый стон, исходящий из пухлых губ. Но не сейчас. Завтра, когда вернусь с работы. Почему не сегодня? Потому что именно в этот день Стас сообщил, что юристы подготовят бумаги о разводе, а дома меня ждал разговор с Кристиной.
– Как же ты сводишь меня с ума, – удерживая ее довольное личико за подбородок, произнес в ее красивые губы, кое-как сдерживаясь, чтобы не впиться в них. Иначе совсем пропаду. – Жаль, что не могу остаться еще на полчаса.
– Так скоро уходишь?
– Мне нужно чуть раньше явиться в офисе, – я гладил идеальную кожу щек Лики, только это все равно не поднимет ей настроение. Ее голубой взгляд, когда она услышала новость о моем скором отъезде, потускнел, а лицо стало не таким счастливым и довольным. Не волнуйся, красотка, мы это скоро исправим. Совсем скоро.