Ведь это естественно, когда родители тоскуют по своим детям…
Маленькая Ира появилась на свет ровно через семь месяцев после того рокового скандала, лишившего меня статуса и средств на существование. Тогда, в кабинете гинеколога, держа в руках две таблетки и стакан с водой, я просто не смогла проглотить их, не смогла смириться с мыслью, что убью собственного ребенка из-за своих грехов. Я просто расплакалась на плече у бедного врача, которая, на странность, поддержала меня и вела дальнейшую беременность. В тот момент ее поддержка стала началом новой жизни, нового взлета. Возможно, если бы не простые объятья той доброй женщины, вряд ли бы я могла любоваться на мою маленькую дочурку.
– Я нарисовала для тебя рисунок, – довольно высказала она, протягивая мне небольшой лист с нашим портретом. Маленькая художница. Как и все дети, она рисовала много рисунков, но я видела в них что-то особенное, что-то по-настоящему красивое и милое. Возможно, через пару годиков отдам ее в художественную школу, как когда-то моя бабушка отдала туда маму. Не просто так я назвала свою дочь в честь самого дорогого на свете человека.
– Как красиво. Спасибо, милая, – опустившись на корточки, я обняла свою принцессу, не обращая внимания на взгляды посторонних, на радостные и умилительные улыбки, в которые совсем не верила, столкнувшись много раз с фальшью. Совсем позабыв о призраке прошлого, который не без любопытства смотрел в нашу сторону.
– Это твоя дочь? – вмешался Ник, заставляя посмотреть в его глаза. Вопрос на самом деле звучал риторически. И глупо. Глупо было спрашивать подобное, учитывая абсолютную внешнюю схожесть. Те же светлые волосы, тот же небольшой носик, те же пухлые губы. За исключением глаз. Их она унаследовала от отца.
Зелено-карие…
– Да.
– Красивая. Очень похожа на тебя, – взглянув на Ника, я увидела на его лице чуть яркую улыбку, похожую на ту самую, что он дарил мне в наши совместные ночи. Затем его взгляд упал на Иру, да и она с любопытством смотрела на новое лицо. С легким прищуром. С некой глубиной в зеленоватом оттенке. Да, это она унаследовала от Ника.
– Есть такое.
– Чья она? – разглядев мою малышку с ног до головы, он задал тот вопрос, который я совсем не хотела сейчас обсуждать, по крайней мере, при ребенке. Интересно, почему он спрашивает меня об этом? Его наверняка сейчас ждали собственные дети.
– Милая, поиграй пока с Варей, – кивнув в сторону няни, посмотрела на дочь, которая не перестала любопытно смотреть на незнакомого ей дядю в лице Ника, однако через несколько секунд она послушно кивнула и засеменила в сторону Вари.
Обычно Варя с дочкой не так часто навещали меня на работе, дабы не мешать мне, не раздражать начальство, хоть Андрей и не имел ничего против моей малышки. Но сегодняшний день стал исключением и, как мне кажется, не самым благоприятным и удачным.
– Ты ответишь на мой вопрос? – Ник не сразу напомнил о своем существовании, только в тот момент, как дверь в кафе за моей принцессой закрылась, а рядом с нами не находились вечно семенящие лишние уши.
– Красницкий, тебе пять лет не было до меня никакого дела. С чего такое проявление интереса?
– Скажи, чья она? На вид ей не больше четырех лет. Неужели ты изменяла мне тогда, а я даже не заметил этого? – вот это наблюдательность. Где же она находилась, когда я осталась абсолютно одна, без денег, репутации и в положении?
– Напомню тебе, Красницкий, что наши отношения давно в прошлом, – я придала своему голосу железа, понимая, что с ним так просто договориться не получится. Либо наступление, либо никак.
– Так ты была с другим? – не переставал он гнуть свою наитупейшую гипотезу.
В какой-то момент мне стало так обидно из-за этих слов. Он и правда думал, что я никогда не любила его, что могла в один прекрасный момент предать без зазрения совести? Поступить, как последняя тварь, как он, в одночасье опозорив мое имя. Мы много говорили с ним о любви, по возможности уделяли много времени друг другу, только, видимо, ему этого было недостаточно для того, чтобы убедиться в искренности моих чувств.
– Запомни раз и навсегда, – чуть нагнувшись к нему, процедила я. – Ты единственный мужчина на свете, которого я когда-то любила, а любимых не предают так подло, как это сделал ты.
– Значит, она…
– Твоя дочь, – закончила за него мысль. Наверное, в этот момент надо было видеть его взгляд. Замешательство плескалось в них огромными волнами, долгое молчание, затянувшееся на несколько минут, слегка напрягало. Хотя нет. В какой-то степени я чувствовала себя спокойно оттого, что наконец-то рассказала Нику правду. Одно время я долго думала, стоит ли сообщить ему о рождении дочери, но все-таки склонилась к мысли, что она ему будет совсем не нужна. В принципе, как и сейчас. – А теперь возвращайся в свою красивую жизнь к детям.
– У меня нет детей. Почему ты мне не сказала? – та решительность, присутствовавшая в нем в начале нашего разговора, куда-то запропастилась, то спокойствие, которое всегда находилась при нем, исчезло. В нем осталось лишь непонимание, которое когда-то находилось во мне в нашу последнюю встречу в когда-то любимой мной кофейне. В тот момент, когда я хотела всеми силами вернуть любимого мужчину и не верила, что он окончательно и бесповоротно отказался от меня и от наших совместных отношений.
– Я не собираюсь тебе больше ничего рассказывать! Проваливай! – я готова была гнать его тряпками, только зоркий взгляд Андрея не дал мне это сделать
– Лика, – поднявшись со своего места, напоминая мне о внушительном росте, Ник внимательно, практически умоляюще взглянул в мои глаза. Действительно, после моих слов об Ире он стал вести себя немного странно. – Понимаю, ты не хочешь меня видеть, но давай встретимся с тобой. В девять я буду ждать тебя на мосту, – и развернулся в сторону выхода, не дав мне высказать новую порцию возражений. Он просто принял решение за меня, сделал то, что я не позволяла никому и никогда за последние пять лет.
Он вновь вошел в мою размеренную и счастливую жизнь, снося все на своем пути…
Вопрос в том, дам ли я ему опять разрушить ее, оставляя за своим приходом руины, позволю ли войти в нее так же беспрепятственно, как в прошлый раз. Нет. Вряд ли. Наша любовь осталась в прошлом, как и все светлые чувства по отношению к нему, как и те воспоминания сладких ночей, проведенных вместе с ним. Возможно, я бы давно решила в своей голове, стоит ли мне идти к нему навстречу, только легкий трепет в груди, который, казалось, вошел на долгое время в спячку, решил выйти оттуда, напоминая о себе. Напоминая о когда-то давно забытой любви к Нику.
О моем счастье, которое больше ни с кем не удалось испытать…
***
Я шла к назначенному месту, как на казнь, ощущая, как ноги заплетались от усталости, а голова толком не соображала, хоть и подкидывала мне мысли об одном человеке. О Нике. О наших встречах, о времени, проведенном вместе, о разделенных чувствах. Почти разделенных, стоило вспомнить боль, которую он причинил мне тогда, уйдя к своей жене.
Но я не могла не почувствовать, как меня рядом с ним будоражило…
Мы разговаривали почти четыре часа назад, а мне казалось, что прошло всего несколько минут. Я до сих пор видела его зелено-карий взгляд, который не забывался из-за Иры, слышала его голос с ноткой хрипотцы. Казалось, с возрастом он сильнее охрип. Или я просто забыла его за столько лет. Нет. Ложь. Я никогда не забывала его. Первое время оплакивала, затем смирилась, а потом вовсе отгородилась от окружающих людей, впуская в свою душу только узкий круг людей. В него входил только один человек. Ира. Даже няня моего ребенка, которая верой и правдой выручала меня несколько лет, даже наш менеджер, рассчитывающий не только на обычное общение со мной, но и на что-то большее. Никто не мог сломать этот барьер годами, но Нику это удалось всего за несколько минут. Да, я могу твердить себе, что он меня больше не обидит, что я не допущу подобного, но сердце твердило обратное. И с каждым шагом, который приближал меня к мосту, я чувствовала, как оно билось сильнее, как грудная клетка переполнялась трепетом, а у души появились крылья, чтобы летать, как птица. Как ангел. И она готова была улететь куда подальше, оставляя меня на попечение другого человека.
На попечение Ника…
Он стоял посередине безлюдного места и выпускал легкий дым из сигареты, тлеющей в правой руке. Не помню, чтобы он курил, только за некоторым исключением и то сигары, а сейчас… Он изменился. Осанка чуть сгорбилась, пальцы по-другому сжимали сигарету, а взгляд какой-то отрешенно. Одинокий. Словно он переживал то же самое, что и я пять лет назад. В то время, когда осталась один на один со своей беременностью, не зная, что делать дальше и в какую сторону двигаться. В голове крутилось так много вопросов, на которые я хотела узнать ответы, но удовлетворят они меня? Это я не могла знать наверняка.
– Думал, ты не придешь, – не поворачивая головы, проговорил он, выбрасывая окурок в воду.
Я не знала, что ответить. Молча смотрела вдаль. В ту же сторону, что и он. Ждала. Ждала, что он скажет что-то еще. Потому что мне совсем не хотелось говорить рядом с ним, будучи переполненной противоречивыми чувствами. Горечь и сладость. Утрата и возвращение.
Боль и любовь…
И все это по отношению только к одному человеку, аромат которого я помнила до сих пор. Ощущала его, впитывала, стараясь не упустить сладостные нотки его одеколона, сводящего меня с ума с самой первой встречи. С первого взгляда. С первой близости. Я никогда не могла окончательно забыть чувства к Нику, но наравне с этим не могла простить его предательство.
– Я натворил много ошибок. Прости меня, – спустя минуты молчания проговорил он низким голосом.
– Извинения – это просто слова. Они кого-то утешают, кого-то успокаивают. Но не меня. Все дело в действиях и поступках, совершаемых для того, чтобы загладить свою вину. Ты свои совершил.
– Ты права, – согласился со мной Ник. Так странно вновь называть его сокращенным именем, слетающим с губ. Непривычно, спустя столько лет.