Искуситель — страница 28 из 46

Издеваться над Сильвией могу только я.

– Покажись, мать твою! – орет она злобно, когда вскакивает на ноги. Оборачивается, но в темноте спальни, рассеиваемой лишь дрожащим пламенем толстых восковых свечей, никого нет. – Хватит прикрывать эту тварь! Или это она прислала тебя прикончить меня? Тогда давай, чего ты ждешь!

Джейн перехватывает иглу покрепче, будто вознамерилась отбиваться ею от меня, но я не собираюсь поддаваться на ее примитивные провокации.

В квартире стоит мертвая тишина, лишь пламя едва слышно потрескивает. Пахнет горячим воском и кровью.

– Я знаю, что ты здесь, – Джейн поднимает куклу повыше, медленно приставляет иглу к тому месту, где должно находиться сердце. – И если продолжишь прятаться, я убью ее быстрее, чем ты успеешь щелкнуть пальцами, понял? Это дело принципа. Ты должен был принадлежать мне! Мне! Я заслужила и тебя, и Дерека, и завистливые взгляды стерв из группы поддержки! А над Сильвией они лишь смеялись. Дураку понятно, что президентом она стала только благодаря папочке. Даже выборы ради нее отменил. Никто ее не примет.

И вновь тишина. Насколько тебя хватит, Джейн? Что, кроме своей горькой ненависти, ты готова отдать за последний адский контракт?

Но когда она с отвращением сплевывает под ноги и опускает руку, то в очередной раз попадает по ладони. Прости, но сегодня ты всего лишь игрушка в моих руках. Я не могу просто взять и отпустить тебя.

Громко щелкнув пальцами, я материализуюсь прямо в дверях небольшой душной комнатушки, где девчонка обычно практикует магию. Колдовством это не назвал бы даже давно развалившийся на далекой поляне в Аду Расиэль.

– Ты же не дурочка, Джейн, – говорю я хрипло.

В тени меня почти не видно – лишь сверкают глаза да поблескивают массивные рога. И тон у меня совсем не такой веселый и ироничный, каким я говорил с Джейн в прошлый раз. Сейчас все серьезно. Я не намерен больше играть в эти дурацкие игры.

– И понимаешь, что ничего у тебя не получится. Скажи мне, что ты готова сделать, чтобы остаться в живых? Твоя судьба зависит от одного-единственного выбора. У тебя получится сделать правильный, м?

Нет. Джейн предпочитает жалеть себя. Хватается за волосы и с ужасом думает, что все это время Сильвия издевалась над ней, а теперь прислала ручного демона разобраться с проблемой. Ох, детка, ты даже не представляешь, насколько ты бесполезна. И я, пожалуй, этим воспользуюсь.

Джейн Морган уверена, будто для Сильвии она всего лишь ненужный актив. Будто ее можно отбросить в сторону и забыть, как когда-то любимую, но уже порванную и грязную любимую игрушку.

Ты и есть всего лишь ненужный актив, Джейн. Ты не была нужна родителям, не нужна однокурсникам в колледже, не нужна Дереку. Ты всего лишь бесполезный кусок дерьма, место которому на помойке.

Джейн отчаянно вскрикивает и бросается в сторону дверей, еще крепче стискивая иглу в руках. И что ты собираешься делать, а? Воткнешь иглу мне в сердце? Но я не злой колдун из сказок и от укола не умру. Тебе некуда бежать, Джейн.

Я останавливаю ее глупый рывок одним движением руки. Щелкаю длинными когтистыми пальцами, и она вписывается прямиком в дверной косяк, вонзив иглу в толстый светлый пластик. Кто она рядом со мной? Всего лишь смертная, человек, и ей следует молить о пощаде и спасении своей души. Если повезет, я посмеюсь над ней, сжалюсь и отправлю на другой конец планеты забавы ради.

Едва ли.

Мы оба знаем, зачем я сюда пришел. У нас обоих нет выбора: подчиняясь мне, Джейн практиковала магию вуду в попытках избавиться от Сильвии, хотя с самого начала знала, что это не сработает. А я хотел избавиться от нее.

Сделать малышке Сильвии больно.

– Чего ты ждешь? – спрашивает Джейн тихо. – Говорю же, прикончи меня. Как будто я не знаю, как вы любите поиграть с едой. Или перепутал меня со своей подопечной? Так я по сравнению с ней действительно не дурочка.

– Не хочешь даже попробовать? – тяну я – медленно, лениво и будто бы разочарованно.

В душе Джейн уже поселились отчаяние, злость и зависть – настолько яркие, что почувствовать их могли бы даже в Аду. Такой пир из ярких эмоций – вкусных, сочных, как спелые ягоды летом, а пировать и некогда. Но я все равно довольно облизываюсь.

Давай, повесели меня еще немного.

– Катись ко всем чертям, откуда ты и вылез, – она разве что не плюет мне под ноги, потирая ушибленное плечо. – Или попроси свою ручную зверушку поползать перед тобой на коленях. Но она и так ползает, а? Небось еще и с удовольствием. Ты выглядишь как плод ее больных фантазий, мать твою.

О да, ползает, и с большим удовольствием. Мне нравится ставить Сильвию на колени и смотреть, как блестят от возбуждения ее серо-зеленые глаза, и я даже буду скучать по этому взгляду, когда она наконец возненавидит меня.

Черт, как же это все не вовремя.

Отбросив неуместные мысли в сторону, я подхожу к Джейн поближе и довольно улыбаюсь. Зависть. Зависть гложет ее изнутри, она буквально утопает в ней, и избавиться от этого чувства непросто. Оно росло внутри Джейн годами, подпитывалось ею и десятками окружающих, в том числе Сильвией. Но доходит до Джейн слишком поздно.

Ни от меня, ни от самой себя ей не сбежать.

– Мне даже жаль расставаться с тобой так скоро, Джейн.

Я ласково провожу ладонью по ее щеке, и ей хочется отмахнуться, но руки не слушаются.

– Но таких, как ты, я найду еще десятки, когда до Сильвии наконец дойдет, что происходит. Но ты-то все и так знаешь? Прочла в своих любимых тетрадках и теперь считаешь, будто можешь указывать кому угодно, даже мне. Но на самом деле ты такая жалкая, – мой шепот раздается у нее над ухом. Свистящий, горячий, оглушительно громкий, как если бы доносился разом изнутри и снаружи. – Бесполезная. И никто не хватится тебя по меньшей мере несколько дней. А знаешь, почему они решат тебя искать? Потому что никто не сможет сказать ректору, где же ты пропадаешь. Это ведь единственное, чего ты добилась за всю жизнь, – гранта в знаменитом колледже «Хейлис», только вот твои заурядные способности ему никогда не соответствовали. Но ты-то думала иначе, а? Считала, будто тебя недооценивают, потому что ты приехала из Луизианы. Но выше головы не прыгнешь, Джейн. Ты всегда была пустым местом.

Из груди ее рвется отчаянный громкий крик, но глохнет так же быстро, как и зародился. Голос Джейн срывается на хрип и медленно затухает вместе с ее жизнью. Та утекает из тела с густой алой кровью, вырывается наружу с последними хриплыми вздохами.

Толстые свечи из черного воска гаснут, когда тело Джейн грузно валится на пол. Безжизненное, пустое и такое же бесполезное, как и она сама. В нем не осталось ровным счетом ничего стоящего.

Я с удовольствием облизываюсь, едва блестящая и сверкающая душа Джейн скрывается за рядами острых зубов. Бедняжка так и не поняла, сколько лет ее обманывали. Сладкая, как малиновый джем, и горькая, как касторовое масло, она могла бы стать отличным деликатесом, а вышла всего лишь закуской. Жаль.

Проводя языком по перепачканным в крови пальцам, я пинаю валяную из волос Сильвии куклу вуду и улыбаюсь. Стоит только надавить на больное место смертного, как он мгновенно ломается, как сухая соломинка между пальцами. Стоит разжечь отвратительное пламя зависти, гнева или жадности, как он сгорает буквально за несколько секунд. Джейн никогда не была пустым местом и могла бы добиться многого, но ей знать об этом было не обязательно.

Ее эмоции – чудесный аперитив. Ее душа – еще один способ разжечь аппетит, пока главное блюдо томится на медленном огне. Напомнить себе, что я все-таки демон.

Я прикрываю глаза и вижу Сильвию сидящей в гостиной, лениво щелкающей по клавишам ноутбука.

Ох, детка, если бы только знала, что тебя ждет.

Внутренности сводит от предвкушения пополам с возбуждением, и я тяжело выдыхаю. Щелкаю пальцами, избавляясь от истекающего кровью тела Джейн, и оставляю ее квартиру нетронутой. Кто бы ни явился сюда после, они ничего не обнаружат, как бы ни старались.

А у меня на сегодняшний вечер большие планы. Может быть, Сильвию и впрямь стоит научить ползать на коленях.

Пока у нас еще есть время.

Глава 19Сильвия

Мобильный телефон надрывается в сумочке уже пятую минуту подряд. Драйвовая ритмичная мелодия раз за разом повторяется – кажется, еще немного, и эту песню выучат наизусть даже соседи. Но когда я выхожу из ванной, лениво промакивая пушистым полотенцем длинные волосы, к телефону подходить не спешу.

Только кто бы ни добивался моего внимания, сдаваться он не собирается. Проходит еще несколько минут, и по дому вновь разносится звонок. Да сколько можно? Закатив глаза, я босиком шагаю по просторной гостиной, хватаю сумочку с дивана и копаюсь в ней добрых секунд тридцать, прежде чем достать с самого дна телефон.

И надпись, что светится на дисплее, доверия не внушает.

Мы с матерью не общались лет пять, если не дольше, и я с удовольствием бы осталась верна традициям. В последний раз мы болтали по поводу отцовского завещания, в котором маму не просто не упомянули, – случись с отцом что, ни я, ни упомянутый в завещании Джерард Блейк, коллега папы, не имеем права перевести маме ни цента. А ведь когда-то она говорила, будто разошлась с папой миром.

Ага, как же. Я не верила в эти сказки даже будучи тринадцатилетней дурочкой, а уж теперь не поверила бы и подавно.

В те годы мать просто устала от отца и решила сбежать к родителям, зажечь с молодым любовником, а заодно выменять у отца виллу под Палермо на возможность жить со мной. Мама получила сразу все, о чем мечтала: просторный светлый дом на берегу моря, под боком у своих престарелых родителей, и свободу. Она бы повесилась, дойди дело до суда: присяжные единогласно бы проголосовали за необходимость оставить ребенка с матерью, а не с отцом. Ее жизнь превратилась бы в ад.

Прежде чем взять трубку, я корчу такую недовольную гримасу, какой позавидовали бы даже мученики в Аду.