Почти восемь лет прошло, а я до сих пор помню тот день. Я была всего лишь тринадцатилетней девчонкой, и единственное, чего мне по-настоящему хотелось, – стать ближе к матери, быть на нее похожей. А что я получила взамен? Оплеуху, которую запомнила на всю жизнь. Мать – мой пример для подражания, неизменный кумир на протяжении долгих лет – оказалась жестокой женщиной, не способной на любовь. Готовой бросить ребенка, потому что ей надоела жизнь в Нью-Йорке. Готовой унизить меня, потому что ей показалось, будто это окажется для меня отличным жизненным уроком.
Да мне пять лет потребовалось, чтобы начать спокойно смотреться в зеркало. Два года я ходила к психологу, пыталась восстановить самооценку и принять свою внешность, начать воспринимать себя красивой – мальчишки таскались за мной в старшей школе, а я не верила ни одному из них. Считала, будто все они врали, ведь я-то видела, насколько уродлива на самом деле.
Смотрела в зеркало и замечала там все ту же тринадцатилетнюю девочку, прыщавую и сгорбленную, в убогом красном пиджаке и шерстяной юбке. Уродливую и глупую, какой никогда и ничего в жизни не добиться.
Ураган внутри превращается в настоящий торнадо. Если мать чего-то и заслуживает, так это оказаться на улице, когда заявится в Нью-Йорк, – и это будет ей отличным жизненным уроком. Может, ей повезет, и она наткнется на какого-нибудь сердобольного престарелого мужика, который пригласит ее куда-нибудь и оплатит вечер-другой в ресторане.
– Пошла ты, – со злостью выплевываю я, прежде чем скинуть вызов и бросить телефон на столешницу из искусственного камня.
Может, матери лучше и вовсе никогда не возвращаться в Нью-Йорк.
– Как пожелаешь, – шепчет Мер у меня над ухом.
Но когда я в страхе оборачиваюсь, демона уже и след простыл. В ярко освещенной кухне пахнет серой, а в груди у меня оглушительно бьется сердце, грозится подняться до самого горла и выскочить наружу. Он же не станет, правда? Этого не может быть. Мое желание – такое же глупое и мимолетное, как желание вылить на него кофе, когда он слишком много болтает, да Мер никогда и не растрачивается на подобные глупости. Это же не сокровенные желания.
Правда?
– Мер? Мер! Вернись, сейчас же! Я не загадывала никаких желаний, Мер!
В ответ – лишь звенящая тишина и едва слышный рокот холодильника. Кофе в чашке давно остыл, а по экрану мобильного телефона расползается некрасивая тонкая трещина, напоминающая паутину.
Я отказываюсь верить, будто с матерью что-то случится. Даже если Меру вздумалось потратить одно из желаний на такую глупость, как задержка рейса из Италии в США или мелкая болезнь, какую он способен наслать на маму, чтобы та осталась дома, ничего страшного в этом нет. Своенравный, самодовольный, он только и делает, что развлекается, как вздумается. Да и матери это будет уроком. Пусть знает, как лезть в мою жизнь, раз сама когда-то от меня отказалась. Пусть почувствует, насколько обидно было мне восемь лет назад.
Я успокаиваю себя до глубокой ночи и проваливаюсь в беспокойный сон, то и дело ворочаясь в кровати и тяжело дыша. Все будет хорошо. За эти месяцы я изучила Мера вдоль и поперек. Он даже назвал мне свое настоящее имя.
Все будет в порядке.
Глава 20Сильвия
Сегодняшнее утро началось не с кофе и даже не со страха за дрянную Джейн, которая не явилась на занятия, как и Дерек на прошлой неделе. Сегодняшнее утро началось с визита нескольких офицеров полиции и детектива – сначала на пятый этаж, в кабинет ректора, а потом и в столовую, где собралось большинство студентов. Сейчас, когда я уже несколько минут как сижу дома, уткнувшись в чашку с обжигающим кофе, разговор с копами вспоминается смутно, обрывками, будто происходил вовсе не со мной.
– Как долго вы знали мистера Уилсона, мисс Хейли? – сидя прямо напротив меня за широким столом, спросил детектив.
На вид ему было лет пятьдесят, не больше, лицо уже испещрили морщины, на висках виднелась проседь, а широкая челюсть и плечи придавали ему схожесть с грубо сбитым шкафом или высеченной из камня статуей. И цвет такой же бледный, сероватый, будто он не спал несколько суток, прежде чем заявиться в «Хейлис».
– Пару лет, – ответила я и поерзала на неудобном стуле. От цепкого взгляда детектива Блумфилда – так он сказал, кажется, – хотелось спрятаться, но я держалась изо всех сил. – Как и все на курсе. Чего вы ко мне-то прицепились? Потому что меня вместо него назначили президентом курса или что?
– А вы думаете, что связи здесь нет? – вскинул брови Блумфилд. – Мистер Уилсон исчез в день вашего назначения. Говорят, вы даже свою кандидатуру на пост не выдвигали, однако вас назначил лично ректор. Вместо перспективного студента, который должен был представлять колледж. Ему пророчили место в молодежной лиге уже в следующем году.
Мысли лихорадочно сменяли одна другую, в голове вспыхивали и угасали вопросы. Неужели Дерек и правда пропал, а не решил отдохнуть, уязвленный решением папы? Я была уверена, что он сидит на шее у своего отца и гадает, кого напрячь закрыть за него хвосты по всем предметам. Да и вообще, с чего это полиция интересуется делами колледжа? Мало ли, по какой причине кто стал президентом курса. Тут ведь не политика какая-нибудь.
«Я хочу занять его место, ясно? Пусть хоть пропадом пропадет, мне все равно. Но я заслужила хотя бы одно нормальное желание, Мер, не могу же я всю жизнь довольствоваться твоими подачками».
Желудок будто покрылся ледяной коркой, горло сдавило, дышать стало тяжелее. Тогда я почувствовала, как участился пульс и сбилось дыхание. Не мог Мер и впрямь заставить Дерека исчезнуть, тот вовсе не заслужил подобной участи. И Джейн сегодня тоже не пришла. Кто знает, что творилось с ней на выходных, но…
«Чтоб ты подавилась своими магическими штучками, Джейн Морган».
Вдоль позвоночника пробежали мурашки, я нервно сглотнула. Мер не мог воспринять эти слова буквально. Сколько еще я собиралась убеждать себя в его невиновности? Он всегда воспринимал мои желания так, как сам того хотел, и ему ничего не стоило… Нет, не нужно торопиться с выводами, появление детектива в колледже ничего не значит.
Значит, и я знала об этом уже тогда. Поняла в то же мгновение, когда заглянула в его холодные карие глаза. Быть может, он тоже видел меня насквозь.
– Мы с папой такие вопросы не обсуждаем, – произнесла я с вежливой улыбкой, но уголки губ предательски дрогнули. Руки пришлось сцепить в замок под столом. – Да и общаемся реже, чем хотелось бы. Но какая разница-то? Это дела колледжа. При чем тут полиция? Или с Дереком что-то случилось? А мы-то думали, что он плачется в уголке, потому что президентом не его выбрали.
– Вы удивительно догадливы, мисс Хейли. Дерек Уилсон пропал, и мы с ребятами никак не можем найти следов: в квартире пусто, из друзей и знакомых никто не слышал о нем уже около недели, а последний раз его видели в колледже. Я ни на что не намекаю, мисс Хейли, но пока что вы единственная, кто хоть как-то попадает под подозрение.
Блумфилд улыбнулся, но взгляд его остался жестким и цепким. Наверняка он выискивал признаки слабости, наблюдал за моей реакцией и отслеживал эмоции. Принюхивался, как ищейка – к следам на земле.
– Сегодня я уже побеседовал с вашим отцом, он так и не смог объяснить мне, почему вдруг решил отменить выборы. А еще мисс Андерсон говорила, что вы повздорили с мисс Морган, и сегодня она тоже не пришла на учебу. Совпадение? Не думаю, мисс Хейли.
Почему Мер не мог сделать все как нужно? Паника уступила место злости, и я сжала кулаки. Какого черта? Я попросила его всего лишь устроить мне звездный час и избавиться от занозы в заднице – от фокусов Джейн, но никак не от нее самой. Нет, нужно было успокоиться. Выдохнуть. Подумать. Я не обязана отвечать на вопросы детектива, это не допрос – мы всего лишь беседовали, он пытался спровоцировать меня на эмоции.
Сколько раз я видела подобное в сериалах про полицейских? Далеко не один, и все всегда шло по давно обкатанной схеме. Реальность, на мой взгляд, мало чем отличалась от сомнительных сериалов, что показывали в вечернем эфире «Фокс».
– Папа говорит, что такие вопросы, детектив Блумфилд, лучше обсуждать в присутствии адвоката. И вы не думаете, что я могла бы попросить его решить все мои проблемы?
Почти. Я криво усмехнулась, понадеявшись, что детектив не обратит внимания.
– Это просто предположение, мисс Хейли, не принимайте его близко к сердцу. Вы видели мистера Уилсона неделю назад? В пятницу вечером.
– Да. Когда я уходила, он еще торчал на площадке. Чемпионат закончился, но Дерек был буквально помешан на футболе. Мы шутили, что у него давно мяч вместо мозгов. Папа даже собирался осадить его пару раз, потому что, кроме как в футболе, ни в чем Дерек особо не блистал. Все знали, что курсовую за него Оливия писала, а рефераты ему делала Джейн.
– А я думал, вы с отцом редко общаетесь. Ничего страшного, это я тоже запишу, – на этот раз усмехнулся детектив, чиркнув в небольшом блокноте шариковой ручкой. – А что насчет мисс Морган? Как думаете, с ней все в порядке? Часто что-то у вас тут студенты пропадают.
– Может быть, она приболела, – фыркнула я, несколько раз чертыхнувшись про себя.
Мне так хотелось создать образ правильной, целеустремленной и способной дочери ректора, а вместо этого я запуталась в собственных показаниях. Как там говорила мать? Главное – держать лицо и правильно себя подавать.
– А может, тусовалась где-нибудь на выходных и теперь отсыпается дома. В тихом омуте, детектив, черти водятся, ага.
– Она звонила вам? Говорила, что сегодня ее не будет?
На мгновение возникло желание соврать, но я вовремя остановилась. Если потом выяснится, что никому Джейн не звонила, то меня точно прижмут насчет Дерека. Что бы с ним ни произошло.
– Нет. А должна была? Мы уже несколько месяцев не общаемся.
– Что ж, хорошо. Спасибо, что ответили на вопросы, мисс Хейли. Я сообщу, если выяснится что-то насчет мистера Уилсона.