Было в образе детектива что-то угрожающее. Многозначительный взгляд, какой он бросил на меня перед выходом из столовой. Неразборчивые записи в блокноте. Насмешливый тон. Все в нем буквально кричало: он знает, что произошло на самом деле. И пусть ему никогда не пришло бы в голову, что я заключила сделку с демоном из преисподней, чтобы исполнить собственные желания, есть десятки куда более прозаичных способов призвать меня к ответу.
Собрать улики, например.
Да черт бы его побрал! Я с силой отталкиваю чашку в сторону, та соскальзывает со стола и разбивается о кафельный пол на кухне. Крупные осколки разлетаются в стороны, помещение заволакивает густой запах кофе. И пусть я и пальцем Дерека не тронула, не говоря уже о Джейн, меня выводит из себя кое-что другое: Мер не собирается исполнять желания так, как я этого хочу.
Господи, глупости какие.
О чем ты думаешь, Сильвия? Человек пропал! Ты два года сама по нему сохла, а теперь можешь сетовать только на то, что какой-то демон, видите ли, исполняет желания не так, как ты сама себе придумала? Ты с ума сошла?
Внутренний голос – голос совести – в чем-то прав, но цепляюсь я вовсе не за эту мысль. Мер не какой-то демон. Он мой демон. За прошедшие месяцы я привыкла к нему, привязалась, и если бы кто-нибудь спросил, кого я выбрала бы – Дерека, о котором грезила столько времени, или Мера, которого толком не знаю, не человека даже, – то ответ был бы очевиден.
Глубокий, хриплый, но такой мелодичный голос звучит у меня в голове, даже когда Мер молчит. Характерный запах обволакивает меня, даже когда Мера нет рядом. Горячие прикосновения ощущаются на теле, даже когда Мер и близко ко мне не подходит.
Глупости, это просто желание. Адские флюиды или его поганая сущность. Любые фокусы, какие демон может провернуть с обычной девушкой.
Но я прекрасно знаю, что просто обманываю саму себя. Дело далеко не только в этом.
– Мер! – кричу я как можно громче, в надежде, что он послушается и появится передо мной. Взглянет из-под насмешливо вскинутых бровей и лениво прислонится к высоченному холодильнику.
Надежда не оправдывается. Я все также сижу на кухне в компании разбитой чашки кофе.
– Мер! Тащи сюда свою задницу немедленно!
И если этот приказ не звучит как желание, то я понятия не имею, как еще их формулировать. Сейчас, когда злость постепенно утихает, глубоко в душе зарождается и разрастается стыд – в последнее время я только и делаю, что требую. Пост президента, знания, разобраться с Джейн, явиться ко мне по первому зову. Разве я не должна была стать к нему мягче, раз уж мы сблизились? Разве наши отношения не изменились, когда он начал согревать мою постель каждый день, не болтая без умолку о желаниях?
Я продала душу за эти желания. С чего бы мне думать, что он не обязан их исполнять? Только потому, что мне нравится с ним трахаться?
Не только.
– Мертаэль, – зову я уже гораздо тише.
Воздух дрожит, прежде чем неподалеку от кухонного островка материализуется Мер. В одних только потертых джинсах, взъерошенный и мрачный, он горящими глазами поглядывает на меня из-под сведенных к переносице бровей.
– Какого черта, Сильвия? Сейчас только восемь вечера, у меня, знаешь ли, тоже бывают планы, – произносит он кисло и плюхается на соседний стул.
– Мог бы и не приходить, – ощетиниваюсь я мгновенно. – В прошлый раз тебя мои крики не остановили.
Но я вовсе не такая глупая, какой считают меня окружающие. Не такая, какой считала меня мать. Я в состоянии сложить два и два и понять, что настоящее имя для демона значит гораздо больше дурацкого сокращения. Вот почему он так долго молчал, почему утверждал, будто о его имя язык сломать можно. Глупость какая. Но эта глупость почему-то греет мне сердце даже сейчас.
Даже сейчас, когда на уме у меня исчезновение Дерека и Джейн. Едва заглянув в глаза Меру, я понимаю: их жизни для него ровным счетом ничего не значат. Сколько ему на самом деле лет? На своем веку он мог повидать столько людей, что все они слились в одно бесформенное пятно.
И ты в их числе, Сильвия, не будь дурой.
– Прости, – говорю я и, набрав полную грудь воздуха, продолжаю: – Что случилось с Дереком? Мне пришлось все утро отбиваться от полиции. Я думала, ты просто заставишь папу назначить меня на пост президента. А ты что натворил?
– Сильвия, детка, – Мер склоняется ко мне, пристально глядя в глаза. Облизывает едва заметно потрескавшиеся от сухости губы. В голове на мгновение проскальзывает абсурдная мысль предложить ему гигиеническую помаду, – ты хотела занять его место, и свое ты получила. В чем твоя проблема?
– В чем моя проблема? Он исчез, и подозревают в его исчезновении меня! Потому что ты, черт побери, не изволил сделать все как положено!
От злости слова срываются с языка быстрее, чем я успеваю их обдумать. Обида, острое чувство несправедливости и неприязни к самой себе медленно заволакивают сознание. Часть меня не желает больше знаться с демоном, способным вывернуть любое мое слово в угоду себе, а другая часть изнывает от желания прижаться к его груди и разрыдаться прямо здесь и сейчас.
Потому что сил уже не осталось.
– А Джейн? Только не говори мне, что она…
Сердце неприятно сдавливает, к горлу подступает знакомый ком, а глаза щиплет. Нет, только не здесь и не сейчас. Ты справишься, Сильвия, ты уже большая девочка и не поддаешься эмоциям. Правда же, Сильвия? Но слезы все-таки наворачиваются на глаза. Одна, две, три, и я плотно сжимаю губы в попытках успокоиться.
– Поверь мне, детка, она подавилась своими магическими штучками, как ты и просила. Пришлось заставить ее прибегнуть к глупой магии, но это того стоило. – Мер улыбается, но не смеется надо мной. Смотрит снисходительно – как на глупого ребенка, который наконец додумался, что Санта-Клауса не существует. – Ты ведь сама меня об этом попросила.
– Ты их убил? – шепчу я.
Осознание бьет по голове, как отбойный молоток, и на мгновение я замираю – с бегущими по щекам слезами и широко открытыми глазами, не замечая перед собой ничего, кроме горящего в полумраке взгляда.
– Просто так? Потому что… потому что решил, что я этого хотела?
Дерек был заносчивым и самовлюбленным придурком, но я никогда не считала его плохим человеком. Господи, да он мне даже нравился! А с Джейн мы общались чуть ли не с первого курса, и сколько бы ни ссорились, как часто бы эта ненормальная ни подкидывала мне иголки и дурацкие волосы, я не хотела, чтобы ее безжалостно прикончил демон.
Я судорожно давлюсь слезами.
– Желания стоят дорого, Сильвия. Ты же не думала, что я возьму только твою душу?
Мер придвигается ко мне поближе и сгребает в объятия такие крепкие, что не хватает воздуха.
– Я хочу все и сразу: твою душу, твоих незадачливых дружков, твои восхитительные эмоции. Видела бы ты себя со стороны сейчас: того и гляди лопнешь, не понимая, в какую сторону бросаться – признаваться мне в любви или гнать меня прочь. Не хочешь водиться с убийцей, Сильвия? – шепчет он мне на ухо, лишь немного ослабляя хватку. – Но не добрую зубную фею же ты себе представляла, когда требовала занять место Дерека и заставить Джейн подавиться собственной магией?
Не в силах ни двинуться, ни слова произнести, я сдавленно рыдаю, уткнувшись в его горячее плечо. О чем я только думала? Чего ждала? Что демон, прошедший все круги Ада, вдруг начнет мыслить как человек? Или что он будет ласково упрашивать всех и каждого отстать от меня? Отойти в сторону?
Какая же я, черт побери, дура.
И мне, быть может, это нравится. В его объятиях непозволительно тепло и легко. Разве не может он избавить меня от страданий, если я попрошу? Так, как не умеет никто другой. Боже, меня от самой себя подташнивает.
– Или когда мечтала, чтобы твоя мамуля не возвращалась в Нью-Йорк, – хрипло смеется Мер.
Сердце замирает на мгновение, пропускает удар. Нет. Нет-нет-нет, я никогда не желала ей зла. Да, мы не ладили, и я сама сказала матери катиться на все четыре стороны, когда она уезжала в Италию, но мама не могла умереть. Не из-за меня. Не так глупо.
– Отпусти, мне нужно позвонить отцу, – голос у меня хрипит.
Я безуспешно пытаюсь вырваться, но хватка у Мера нечеловеческая.
– Ты ведь ненавидела ее, Сильвия. – Он проводит рукой по моим волосам, накручивает одну из длинных прядей на палец. – Такой ненависти мог бы позавидовать даже я. Разве я не исполнил одно из твоих сокровенных желаний? Разве прямо сейчас ты не хочешь повернуться, утереть слезы и поцеловать меня?
Сознание застилает туман, мысли путаются, и больше всего мне хочется сбежать как можно дальше, может, даже в Италию, как мама. Единственным ориентиром остается глубокий, хриплый и мелодичный голос Мера – Мертаэля, – буквально приказывающий мне. Гипнотизирующий.
Тебе некуда бежать, Сильвия. Твоя душа, твое сердце, твоя жизнь – все они принадлежат мне. И ты останешься моей, что бы ни делала. Правда же?
Правда.
Маму я так и не простила, не смогла забыть, что она относилась ко мне как к красивой безделушке, какая должна уметь грамотно себя подавать, но ни на что больше не способна. Я так и не простила Дереку его безразличие, не выбросила из головы его самодовольные улыбочки и тот факт, что он предпочел проводить время с Джейн. И самой Джейн я не простила фокусов с черной – или, быть может, не очень – магией. Это же предательство.
Все они предатели и заслужили наказание.
Ты не такая уж и добрая, как сама о себе думаешь, а? В тебе злости и мстительности не меньше, чем в демоне из преисподней.
Я киваю сама себе, поворачиваюсь, утираю слезы и целую Мера в его сухие губы. У этого поцелуя привкус соли, горечи и клубничной газировки.
Глава 21Сильвия
Перед глазами плывут мутные пятна, во рту отвратительный привкус кислого молока, а руки до сих пор подрагивают. Прошло уже несколько часов с тех пор, как я поговорила с Мером – нет, с Мертаэлем – об исчезновении Дерека, Джейн и матери, а меня все еще не отпустило. Эти несколько часов я провела в забвении, не осознавая, что и зачем делаю. Отчего так легко приняла новость о смерти близких? Почему только сейчас на душе скребут кошки, а на глаза наворачиваются слезы? В горле стоит ком, и я мну в руках уже сотый бумажный платок и бросаю его под небольшой кофейный столик в гостиной.